Читать книгу "Плата за роль Джульетты - Анна Дубчак"

От удивления, что могут существовать деревни и с такими жуткими названиями, я даже, помнится, закашлялась. А что, подумалось мне тогда, если я умерла там, в том доме, и теперь вот перенеслась в какое-то другое измерение, где существуют и такие деревни. Что, если все это другая реальность, и теперь мне как бы нечего бояться?

Эта мысль придала мне силы. Пережитое показалось мне вполне справедливой платой за все то счастье, которое по́лнило меня последние годы и заставляло завидовать мне сотни людей! И теперь, когда я как бы за все расплатилась и, больше того, все потеряла, мне теперь и бояться-то нечего! Как и терять тоже.

Странное дело, но, чем дольше я так думала, тем больше мне казалось, что даже небо посветлело, и фары мои проснулись, освещая путь в Синее Болото, словно в какую-то жуткую, но интересную сказку.

Похоже, я свихнулась.

Деревня была небольшая, в две улицы, и дымилась, как если бы все жители договорились в один вечер собрать перед своими домами весь садовый мусор и запалить. Горьковатый, но какой-то вкусный, душистый дым, какой бывает, когда жгут осеннюю листву, заполнил мои легкие, защипал в сорванном горле. Я каталась по тихим, безлюдным улицам, все освещение которых составляли редкие уличные фонари да светящиеся леденцовым светом окна домишек, и пыталась решить, где остановиться, в какой дом постучать. Я понятия не имела, как и у кого просить помощи. Но время шло, я все кружилась и кружилась по деревне, пока совсем не стемнело и я не уткнулась в большой черный куст рядом с покосившимся забором. Это была самая окраина деревни, маленький черный дом, мрачным силуэтом вырисовывавшийся на фоне едва светящегося синим светом неба с мутной россыпью молодых звезд. Кто бы там ни жил, подумала я, попрошусь туда. Хозяева явно простые, бедные люди. Об этом кричало все: и полуразобранный забор, и кривые ворота, и распахнутая калитка, издающая слабый тоскливый скрип.

Я вышла из машины, сделала несколько упражнений. Мое тело просто просило движения после стольких часов за рулем.

Подойдя к калитке, я посвистела, предполагая, что таким образом смогу привлечь к себе собак, если они есть. Собак боюсь с детства. Если объявится какой-нибудь Полкан или Бобик, успею спрятаться в машине.

Но никаких собак не было. Был бы у меня телефон (как я пожалела в тот момент, что избавилась от телефона «маски»), я смогла бы осветить себе путь, оглядеться. Однако глаза мои скоро привыкли к полной темноте, я увидела большой двор, заросший травой, дом с высоким крыльцом. Я поднялась на крыльцо, постучала в окно. Раздался дребезжащий, невероятно громкий для обложившей меня тишины звук.

В доме по-прежнему было тихо. Я потянула ручку двери. И была очень удивлена, когда она поддалась. Хотя, подумала я, чего же тут удивляться, если все, что происходит со мной, — какой-то очень глубокий, находящийся по ту сторону жизни сон, где возможно все?!

Я бы, наверное, тогда нисколько не удивилась, увидев внутри дома красный бархат театрального занавеса, а за ним рукоплещущий зал, готовый приветствовать меня, оставшуюся в живых, фантомную певицу…

Я вошла в темноту, и в нос мне ударил запах яблок и плесени, а еще керосина. Так пахнет в старых деревенских аутентичных домах, не знающих газа и электричества, посудомоечных машин и химических чистящих средств.

Я принялась шарить рукой по обе стороны дверного косяка в надежде найти выключатель, и когда я его нащупала, мало надеялась на то, что в доме сохранено электричество. Ведь по запаху чувствовалось, что он нежилой.

Вспыхнул свет, и я зажмурилась. Он был нестерпимо яркий. Я так постепенно, час за часом погружалась сначала в сумерки, потом в черноту, что для моих глаз эта обыкновенная, не защищенная абажуром лампочка показалась солнечным протуберанцем.

Я обошла дом. Две маленькие спальни находились по обе стороны большой комнаты. Очень скромная обстановка, но чувствовалось, что когда-то здесь жили довольно современные люди, и уж точно не старики. Но все подробности быта мне еще предстояло рассмотреть. Главным для меня было обрести крышу над головой на первое время и, что не менее важно, как можно быстрее избавиться от машины. Ведь ее будут искать. А машина, вполне вероятно, принадлежала «маске».

Я нашла в маленькой кухне в ящике стола фонарик и вышла с ним из дома, выключив свет. Сначала принесла в дом весь свой багаж, деньги, спрятала, как могла, куда-то под кровать, в пыль, потом вернулась в машину и поехала в сторону леса. Туда, где по дороге видела лесное озеро. Я понимала, что сильно рискую, что, возможно, у меня не хватит сил проделать то, что я задумала. Но от машины нужно было избавиться. А для этого в полной темноте мне предстояло разогнаться на машине и, перед тем как она коснется колесами воды, выпрыгнуть.

Вот что все-таки значит психологический настрой, даже если он попахивает щизцой. Да, пусть я схожу с ума, пусть, но я была уверена, что у меня все получится. Что у меня просто не может не получиться, потому что все это нереальность. Это сон, а во сне происходят самые невероятные вещи.

Сначала я хорошенько осмотрелась. Пологий берег, черная вода, низкая трава… Ничто не могло мне помешать загнать машину под воду, утопить ее.

Я с какой-то необыкновенной легкостью дала задний ход, после чего, включив первую скорость, разогналась в метрах пятидесяти от берега и, мчась на скорости в сверкающую под яркой луной неизвестность, в последний момент выпрыгнула, вывалилась из машины, рухнув куда-то в кусты, и откатилась в сторону… Я хорошо слышала тяжелый всплеск, словно в озере перевернулась и грузно плюхнулась и ушла под воду гигантская рыба, речное чудовище. На самом деле под воду ушла машина.

Поднявшись с земли, я поняла, что все равно почему-то по пояс в воде.

«Тебе нельзя простужаться, Ниночка, ты должна беречь себя…» Я словно услышала голос моей любимой Наталии Петровны.

Да уж, я поберегла себя. Ничего не скажешь.

Получается, что я выпрыгнула из машины действительно в самый последний момент и плюхнулась куда-то в поросшие кустами и, возможно, камышами озеро. Или пруд.

Я выбралась на траву, отряхнулась и, включив фонарик, побрела в сторону деревни.

Мне казалось, что я иду целую ночь. Уже давно осталась позади табличка со светящимися буквами «Синее Болото», а я все шла, шла. Мне было так холодно, что хотелось одного — согреться. Упасть куда-нибудь, укрыться и закрыть глаза. Все.

Больше всего я боялась, что не найду этот дом. Что запутаюсь в этих двух улицах и попытаюсь войти в чужое жилище.

Но это же был волшебный сон. Я вернулась именно в тот дом, поднялась на крыльцо, вошла и, включив свет, тщательно заперлась на большущий железный крюк, потом еще и на мощный деревянный, выкрашенный коричневой краской засов. Все, теперь какое-то время меня никто не побеспокоит. Дом действительно нежилой. Понимая, что меня могут заметить (мало кто не спит в столь поздний час), я выключила свет, задернула короткие, но плотные темные шторы и, двигаясь с помощью фонарика, выбрала для ночлега одну из спаленок, постелила себе постель, вернее, просто смахнула покрывало, под которым была чистая постель. Стащила с себя мокрую одежду, надела мою пижаму, прихваченную мной в Лопухине, в моем доме, носки Бориса, забралась под теплое, тяжелое, явно сшитое из овечьей шерсти, одеяло, и провалилась в крепкий, долгий сон.