Читать книгу "На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы - Константин Деревянко"

И какое совпадение: легендарная «Аврора» идет в страну, куда вышел от Шпицбергена и «Красин», успевший еще спасти и немецкий пароход.

«Аврора» бросила якорь на рейде Осло. Отгремели салюты, и на борт поднимается посол Советского Союза в Норвегии – знаменитая Александра Михайловна Коллонтай, пламенная революционерка ленинской школы. Ее жизнь – борьба, отданная делу революции без остатка. Первому в мире послу-женщине отдает рапорт военмор Ю.Ф. Ралль. Она здоровается с нами, обходит строй. Затем беседует, собрав нас вокруг себя. Узнав, что наш Костя Половцев хорошо поет, А.М. Коллонтай просит его спеть русскую песню, по которой она соскучилась. И Костенька вдохновенно и красиво спел «Вот мчится тройка почтовая». После выступления на митинге ее пригласили в пекарню и преподнесли пышный белый каравай, а она показала на черный душистый «кирпич». Взяла его и проследовала на катер.

Осло – красивый, чистенький и уютный город, а норвежцы – приветливый народ. Для ознакомления с городом нам разрешали увольнение на берег. Расскажу об одном интересном и комичном случае.

Норвежские профсоюзные работники пригласили наших моряков в гости в свой клуб и щедро угостили музыкантов. Один из них отстал от оркестра. В это время я возвращался на корабль. Вся площадь запружена народом, трамваи остановились. В толпе стоял наш разъединственный матрос-музыкант и играл на кларнете. И до того красиво он исполнял русскую музыку, что сверхдисциплинированные норвежцы превзошли самих себя: запретили ходить трамваям, чтобы не шумели. Полисмен усмотрел непорядок и приблизился к музыканту. Но наш умелец оказался находчивым. Он заиграл норвежский гимн, чем поставил полисмена по стойке «смирно». Когда я протиснулся ближе, то увидел картину, от которой душил смех. Перед нашим играющим музыкантом стоял вытянувшись и вскинув руку под козырек страж порядка. Закончив играть, музыкант вместе с нами заторопился к катеру.

В Копенгагене набережная была забита народом. Доносилась мелодия «Интернационала». Мы уволились на берег.

Копенгаген – красивый город. Его называют Северным Парижем. Но ему далеко до величия Ленинграда. На наш корабль потоком устремились экскурсанты. Окончив осмотр корабля, датчане становились в очередь к пекарне. Получив кусочек душистого черного хлеба, они бережно заворачивали его и уходили. Нет, в Дании не голод, это сытая страна. Просто такого вкусного хлеба они не выпекают.

В 1930 году мы снова в загранплаваний и снова на «Авроре». Наш маршрут: Кронштадт – Архангельск – Мурманск – Норвегия – Кронштадт. Никогда бы не поверил, что в Архангельске в конце августа может быть жара до 28 градусов. Мы купались в Северной Двине. Но вот вышли в море и надели спецовки. Холодно. Прошли Нордкап. Засветило сентябрьское солнце, и Северная Атлантика засверкала невиданной красотой. На что уж красива светло-голубая вода Атлантики у Португалии и в западном Средиземноморье, где мне довелось позже плавать, но то, что мы увидели, трудно передать словами. Пожалуй, бирюза в молоке – светло-бирюзовый цвет. Мы любовались морем, как любуются буйным хлебным полем и березовой рощей. Красивее воды, чем в северной половине Норвежского моря, я не видел.

Зашли в норвежский порт Кристиансанн. Там стояли французские миноносцы. На берегу встретились французские и советские матросы, но наши в кабачки не хаживали, как это было в дореволюционное время, а потому и не состоялся обмен формой одежды в знак вечной дружбы, и командирам не было заботы о взаимной развозке обмундирования. Не те времена, не те нравы.

В том году у нас это была последняя практика, в основном штурманская. С нами находился преподаватель Н.М. Аранов – один из лучших штурманов флота.

В ту пору шло строительство нового советского флота. Требовались кадры. Поэтому наш последний курс торопились выпустить. Темп учебы был взвинчен до предела. Мы сидели за книгами и в учебных кабинетах до позднего вечера – часов по тринадцать в день.

23 февраля 1931 года. Грустное расставание с нашей альма-матер. Но впереди интересная морская служба.

Торжественное построение. Мы – красные командиры. Алексей Николаевич Татаринов выступает с трогательной напутственной речью. Мы еще много раз вспомним добрым словом своего строгого наставника, желавшего нам добра тем, что неотступно требовал от нас высокой дисциплины и организованности.

Около нас суетится Николай Александрович Луковников. Постоянно мы чувствовали его направляющую руку. А сейчас он вроде растерялся, не знает, где стать, куда подойти, – волнуется чрезвычайно. Он расстается с теми, с кем четыре года непрерывно был рядом.

Татаринов и Луковников от большой любви и доброты к людям были суровы и строги с нами. Этим они развивали у нас командирские качества. Они постоянно внушали нам, что в условиях боя, войны командиру необходимы железная воля, властность, неотступное стремление к выполнению поставленной боевой задачи. Они говорили нам, что только тот, кому безразлично будущее его питомцев, снисходителен к их ошибкам. Большой вред от такого воспитателя. Злая его доброта бедой оборачивается. Мы разделяли их точку зрения на воспитание и в душе поддерживали ее.

Прощальный ужин. Выпускной вечер в Доме Красной Армии. Блистательно танцует юная Галина Уланова.

Прощай, училище! До свидания, Ленинград! Спасибо вам за все!

Минули годы. Все мои однокашники прошли большой служебный путь. По-разному сложились судьбы выпускников. Одни не увидели Дня Победы. Другие ушли из жизни позже. А живые в меру своих сил ныне продолжают трудиться на государственной службе или занимаются воспитанием подрастающего поколения.

Добрую память о себе оставили мои однокашники Борис Шалашенко, Сергей Киселев, Леонид Бекренев, Борис Першин, Павел Сильченко, Арсений Познахирко, Сергей Глуховцев, Николай Египко, Михаил Щербаков, Наум Теумин, Даниил Нагорный, Михаил и Георгий Ивановы, Евгений Артемьев, Иосиф Чверткин, Вячеслав Карпунин, Евгений Симонов, Леонид Скородумов, Бонн Гуревич, Константин Самойлов, Иосиф Прохоров, Борис Иванов, Георгий Горбачев, Дмитрий Лотков, Константин Москалев, Иван Байков, Андрей Чабаненко, Валентин Чекуров, Владимир Касатонов.

На Черном море

Я назначен на Черное море. Приказом командующего Черноморским флотом В.М. Орлова определен на сторожевой корабль «Шторм» командиром минно-артиллерийской боевой части. Это один из первых новых надводных кораблей, осваиваемых советской промышленностью. Корабль еще строился, и мне посчастливилось близко познакомиться с огромным кораблестроительным заводом и его людьми.

Через год «Шторм» в составе флота. Мои подчиненные главстаршины торпедист Осталенко и артиллерист Устинов старше меня на восемь лет. Они знатоки своего дела. Ими надо уметь управлять. И вот тут меня поджидала первая служебная неприятность – я передоверился человеку, потому что он старше меня.

Стояли на Евпаторийском рейде, готовились к ночным артиллерийским стрельбам. Я тренировал артэлектриков на приборах, а Устинов – заряжающих на станке заряжания. К часу ночи закончили. Мне бы пойти на ют и проверить, как закреплен станок. А я из боевой рубки – в каюту, ведь в шесть утра снова тренировки. Подумал: Устинов еще меня поучит, как все сделать.