Читать книгу "Мятежный лорд - Виктория Балашова"

– Если бы меня еще не волновали дела финансовые, – делился Джордж с Трелони во время очередной вечерней прогулки верхом. – Из Англии пока не поступили деньги, которые я ожидаю. Понимаете, мой дорогой друг, когда ты должен кому-то, с тебя требуют выплат немедленно. Когда должны тебе, выплаты откладывают и стараются ничего не обещать. Я пытаюсь держать данное погибшему другу обещание и содержать Ханта со всей его семьей, а также помогать Мэри. При этом мой собственный доход не увеличивается. «Боливар», за который я заплатил гораздо более высокую цену, чем ожидал, скорее всего, придется продать.

Трелони, назначенный капитаном шхуны и принимавший участие в ее строительстве, оскорбленно возразил:

– Стоимость не была завышена. Мы выполнили все ваши требования, Джордж.

Байрон фыркнул: все эти разговоры о деньгах действовали ему на нервы. Он не пытался обвинять Трелони, но здравый смысл говорил сам за себя: стоимость шхуны превышала изначальную в десять раз. Конечно, продажа «Боливара» оставит капитана без работы. Однако никто не пытался посмотреть на ситуацию, встав на сторону Джорджа. Смерть Шелли оставила на его попечении немаленькое семейство Ханта и Мэри, что включало Клер, как к ней ни относись. Джордж вздохнул который раз за день.

– Пока я ничего не решил, Эдвард. В любом случае подождем решения о погребении Перси, а потом возьмемся за остальные дела.

– Кстати, Джордж, давно хотел спросить. Здесь, в Пизе, вас тоже преследует привидение или девушка являлась только на вилле в Ливорно? – Трелони, поселившийся у Байрона в мае на вилле, не имел возможности узнать о привычках привидений в особняке Лафранча.

– Нет, в Пизе спокойно. Говорят, на вилле дела Роза жила девушка. Она полюбила юношу, которого невзлюбил ее отец. Прямо-таки шекспировский сюжет, просится на сцену. Девушка пыталась бежать, но была поймана. Вскоре она умерла от горя.

– Байрон, вы вправду верите, что люди могут умереть из-за несчастной любви? – Трелони уже слезал с лошади: они прибыли на то место, где имели обыкновение стрелять вечерами.

Джордж также спешился. Не отвечая, он прошел к сараю. Трелони последовал за ним. Мишени никто не трогал. С момента их последнего приезда все осталось на своих местах. Друзья начали заряжать пистолеты. Эдварда всегда поражало, как метко стрелял Байрон. Несмотря на легкую дрожь в руках, иногда излишнюю суетливость перед выстрелом, Джордж стрелял лучше товарищей, постоянно попадая в десятку. Он умел собраться в самый последний момент, в мгновение ока поднимая пистолет и нажимая на курок.

Вот и сейчас не успел Трелони глазом моргнуть, как пуля застряла ровно по центру мишени. Эдвард прицелился, выстрелил – пуля оказалась чуть ниже байроновской. Буквально миллиметры отделяли ее от цели.

– Причиной смерти может быть обыкновенная лихорадка. Меня часто мучают лихорадки, – неожиданно продолжил прерванную беседу Джордж. – Когда-нибудь я умру от одного из приступов. Не исключено, – он перезарядил пистолет, – что из-за любви, мой дорогой друг? Причиной смерти является болезнь, а не любовь. Что вызывает эту болезнь? – раздался выстрел, и вновь пуля сидела ровно по центру. – Ослабление организма, мой драгоценный друг, ослабление организма. Погиб Перси и прекрасный джентльмен Уильямс. Я переживаю и оттого теряю силы. Умри я сейчас, скажут: умер из-за смерти близкого друга.

Трелони вздрогнул. Спокойные размышления Байрона о смерти даже его порой ставили в тупик. Джордж представлял собой во многом сочетание несочетаемых качеств. Возле Трелони стоял довольно-таки высокий мужчина, очень худой, но атлетически сложенный. Врожденная хромота не мешала Байрону великолепно боксировать, плавать, ездить верхом и метко стрелять. Его на самом деле мучили лихорадки, он стеснялся деформированной ноги и постоянно искал вокруг дурные знаки…

Раздалось два выстрела подряд.

– В палаццо в Венеции у меня водилось привидение, и не одно, – Джордж положил пистолет на простой деревянный стол, стоявший посреди сарая. – Чем в более старом доме ты живешь, тем больше шансов встретиться с существами иного мира.

– В Пизе особняк старый, – встрял Трелони, пытаясь прицелиться.

– Помните, мой друг, мы говорили: привидения являются не всем. Может статься, обитатели Лафранча не хотят с нами общаться по каким-то своим, таинственным причинам. В Венеции они ходили по комнатам и коридорам толпами. Не смейтесь, Трелони, толпами. Жаль, мы не были знакомы, когда я жил в Венеции. У вас был бы шанс встретиться с ними. По сути привидения безобидны, но они почти всегда хотят вам что-то сказать.

– Что они говорили вам? Что говорила та девушка из Ливорно? – поинтересовался Трелони. Интерес был нездоровым, он это понимал, но ничего не мог с собой поделать.

– В Ливорно? Она явно указывала на Шелли. А привидения в палаццо вещали о многом. Долгая история. Уверен, что они намекали на скорый уход Аллегры и мой. Графиня не любит, когда я говорю о собственной смерти. Она слишком молода, чтобы воспринимать подобные вещи беспристрастно…

Обратно в Пизу Байрон обычно возвращался по дороге, которая шла вдоль моря. В наступившей темноте оставалось лишь положиться на чутье лошадей, резво несущих всадников по направлению к дому. Полной луне освещать путь мешали набежавшие тучки. Чуть спавшая дневная жара сменилась долгожданной прохладой, с моря дул легкий бриз. Разговор затих: друзья ехали молча, наслаждаясь сиюминутной свободой. Кто угодно мог попасться им навстречу. Свои, чужие – по дорогам Италии по ночам ездили только вооруженные люди, настроенные враждебно к любому, кто им встретится. Но ощущение опасности придавало поездке особую окраску. Внутренняя свобода странным образом сочеталась с внешней напряженностью, готовностью в любой момент выхватить пистолет и выстрелить, защищая свою жизнь.

– Сыграем в бильярд, когда приедем? – предложил Байрон.

– Почему нет? Сыграем, – выкрикнул Трелони, перекрикивая шум волн.

Джордж улыбнулся. Что бы ни готовила ему судьба, в данный момент он почувствовал себя счастливым…

1820 год, Равенна

Практически сразу после неудавшейся попытки Алджернона выследить карбонариев возле дома Байрона, он получил прекрасную возможность познакомиться со знаменитым соотечественником лично. Сначала Алджи заметил высокого, начинавшего полнеть мужчину с удивительным лицом. Мужчина стоял в углу комнаты и опирался на трость. Его лицо походило на те античные скульптуры, которые Алджи встречались по всей Италии чуть не в каждом доме, словно бы они являлись не древней редкостью, а обычной вазой или подсвечником.

– Кто тот человек, похожий на Аполлона? – спросил Алджернон хозяина дома. – Какое потрясающее лицо!

Хозяин, непонятно кому симпатизировавший английский граф, ответил:

– Вы не знакомы? Джордж Байрон собственной персоной. Заманил его к себе чудом! Он ненавидит англичан, немцев, австрияков… Обожает итальянцев… На него любят прийти посмотреть. Рад был его приходу, искренне рад…

Дальше Алджернон не слушал. Перед ним стоял тот, кого он так усиленно искал, с кем он так упорно ждал знакомства. Человек с лицом Аполлона? С отсутствующим взглядом, стоявший в странной позе – чуть неуклюже опираясь на трость? Тот самый поэт, попирающий устоявшиеся нормы морали? Он же следил за ним здесь, в Равенне, несколько месяцев – и вот, пожалуйста, Байрон стоит перед ним…