Читать книгу "Пока ты веришь - Ирина Шевченко"

А мама через месяц после того, как деда схоронили, за ним следом отправилась. И не ждал никто. Вроде не так плохо ей было, планы строила, думала, куда отцовское наследство вложить. Знай твердила дочери, что все, что ни делается, — к лучшему.

И Эби так себе говорила. Не видела, конечно, ничего хорошего, в том, что сиротой осталась, но надеялась, когда с дядькой уезжала, что в Салджворте жизнь к ней доброй стороной обернется. А оказалась в Освине — самом что ни есть дурном районе. Тут уже к другой жизни приспосабливаться нужно было. Чтобы и за себя постоять, и человеком остаться. Отец так учил, что главное — всегда человеком оставаться. Правда, Эби тогда не понимала, как это. Все ведь люди, у всех по две руки, по две ноги, голова одна… Только у некоторых не тем забита, а у иных и вовсе пустая. Как у Курта, например. Неплохой ведь парень был, и отец его мясную лавку держал, не бедствовали. А Курт все равно на легкие деньги польстился. Стал на дядьку работать. По мелочи вроде: записку отнести, пакет забрать. На мелочи и погорел. А дядька на его место Эби пристроил. Сказал, отрабатывать надо то, что получаешь. Будто много она от него видела. А за то, что имела, с лихвой расплачивалась: дом в порядке держала, есть готовила, покупки все на ней были. И дружков его терпела. Лапу этого. Так-то он Март, но лапищи и правда здоровенные. Распускал еще. Но Эби к тому времени уже многого в Освине набралась. Могла и отшить, а могла и ботинком под коленку ударить… и не только под коленку. А помогать дядьке в его делишках отказать не смогла. Боялась, что на улицу выгонит. Или, того хуже, в бордель продаст. Он как напивался, бывало, грозился… Только и тогда, когда она стала писульки его носить, а то и краденое скупщикам, дядька все равно недовольный был. Как увидит ее, так и заводит, что перестарок уже, а все на его шее сидит, что другая уже б мужика нашла или сама зарабатывала. Эби стала шитье на дом брать — какие-никакие деньги, а он все кривится…

От пришедшей внезапно мысли девушка подскочила на кровати.

А что, если дядька вчера специально ее на ночь глядя из дома выставил? Знал про облаву и избавиться решил? Ведь не возьми ее мэтр Дориан к себе, в тюрьме за три месяца много чего случиться могло.

— Все, что ни делается, все к лучшему, — шепотом повторила Эбигейл.

Потянула носом, вдыхая шедший от наволочки тонкий аромат лаванды, закрыла глаза… И тут же открыла, услыхав какой-то звук. Будто рычание откуда-то снизу, словно в подвале притаился свирепый зверь. Вспомнились скрытые ковриком царапины на полу…

Прислушалась: тихо. Значит, показалось.

Может, тут и подвала никакого нет.

Утро для Эби началось с чашечки кофе. Вернее, с двух: первую выпил мэтр Дориан, а вторую — тайком от хозяина — сама девушка. Маг пил сладкий, такой сладкий, что Эбигейл, глядя, как он кладет в чашку сахар ложку за ложкой, прикусила язык — уж очень хотелось, позабыв о страхе и почтении, предупредить, что так и слипнуться кое-где может.

— Сладкое стимулирует активность мозга, — пояснил мужчина, заметив ее взгляд.

Мозг он свой, судя по всему, крайне ценил и всячески баловал, потому к кофе затребовал себе сдобную булку с клубничным джемом.

А Эби решила, что ей и с неактивным мозгом неплохо. Кофе она выпила без сахара, как с детства привыкла (отец говорил, что только так настоящий вкус поймешь, что кофе, что чая на травах), а вместо булки с джемом ломоть хлеба маслом намазала и куском сыра накрыла.

— Я буду в лаборатории, — предупредил хозяин. — А ты займи себя чем-нибудь до полудня.

С двенадцати и до двух часов дня ей предстояло гулять с Джеком. Жутковато, конечно. Страшный он. Неживой такой. Но все же в саду, где цветочки цветут, птички поют, дорожки аккуратненькие. А не по освинским улицам, когда только и глядишь, чтоб не вступить куда. Да и Джек, поди, руки распускать не станет.

Чтобы занять себя, как велели, Эби прибрала в гостиной. Полочки от пыли протерла, накидки на креслах поправила. Много ли в доме грязи от одного человека? К тому же он в основном в ла-бо-ра-тории своей сидит.

Затем пришел господин Блэйн, повар.

Эби прежде думала, что настоящие повара все толстые, румяные, в накрахмаленных белых колпаках. А этот — худой, как щепа, бледный. И колпака не носит.

— Зачем мне? — улыбнулся он, когда Эби решилась спросить. — Колпак ведь на кухне для того надевают, чтобы волос в стряпню не натрусить.

И погладил ладонью блестящую лысину.

Хороший он был, веселый. Если бы не пришло время механического человека выгуливать, девушка так на кухне и осталась бы, пока рулет с грибами запечется.

А с Джеком оказалось скучно.

Но уже хоть не страшно.

Бродишь себе между клумбами и под деревьями, следишь, чтобы «кукла» по цветам не топталась. Объясняешь ему, как маленькому, что ходить только по дорожке можно. Мэтр Дориан сказал, что Джек все понимает. По крайней мере, про клумбы понял.

Ступал он медленно, неуверенно. Поворачивал трудно. И все время молчал.

От этого молчания, разбавленного звуком неуклюжих шагов, Эбигейл становилось все больше и больше не по себе, и она заговорила сама:

— Розы не трогай, они колючие.

Будто этому чучелу механическому взбредет в его безмозглую голову роз нарвать. Или ему больно будет, если наколется.

— Чувствуешь, как пахнут?

Конечно, не чувствовал. А Эби уткнулась носом в пышный белый цветок и с наслаждением вдохнула аромат.

— Ветер сегодня. Флюгер, гляди, как пляшет.

Джек завертел головой, не понимая, чего от него хотят.

Господин Дориан предупреждал давать ему только простые задания. Как ребенку. Но с ребенком можно просто сюсюкаться, рассказывать сказки. Ребенок, даже не понимая значения слов, догадается — по голосу, по интонации, по выражению лица.

— Чурбан, — выдохнула с досадой девушка.

Намается мэтр со своей игрушкой. Мало что безмозглый, так еще и бесчувственный. Чему такого научишь?

Следующий день стал полным повторением предыдущего. И следующий. И следующий…

Она варила кофе, мыла посуду, вытирала пыль, гуляла с Джеком и скучала.

Лучшим временем были те полчаса, которые удавалось провести в компании господина Блэйна. Эби стыдилась рассказывать, кто она и как попала в этот дом, но повар и не расспрашивал. Зато о себе выболтал все без утайки. Женат, двое деток, третьего ждут. Жилье хотят побольше прикупить, благо средства имеются. Он ведь в богатых домах работает, за хорошие деньги. А уж навидался за годы такого…

Эби приходилось зажимать рот ладошкой, чтобы ее смех не достиг хозяйских ушей, когда повар рассказывал, какие чудаки есть среди его клиентов. Куда там мэтру Дориану с его механизмами, разговорами о трупах в шкафах и прогулками вокруг клумб.

Например, одна дама мазала лицо сметаной. Говорят, полезно: кожу отбеливает, морщинки разглаживает. Только эта в сметане целыми днями ходила, господин Блэйн за все время, что ей готовил, так ее лица и не видел. С раннего утра уже салфетку на грудь повяжет, намажется и расхаживает по дому. А за ней гуськом — пять кошек: любят, видать, сметанку.