Читать книгу "Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр"

С учетом вышесказанного справедливо определить начало и конец этой великой интеллектуальной эпохи как 750 и 1150 годы соответственно, включая все важные события, произошедшие как до этого периода, так и после него.

Важно также определить географию центральноазиатского культурного расцвета. Это тоже нелегко. Тот, кто рассматривает регион сквозь призму арабской религиозной и политической истории, расплывчато представляет себе Центральную Азию как «исламский Восток», который начинается где-то в восточном Иране и уходит в небытие дальше на востоке или на юге[3]. Сторонники данного подхода считают, что большинство учений, будь то арабские или европейские, возникло в Средиземноморье, и оттуда они распространились в другие части земного шара. Специалисты, придерживающиеся этой точки зрения, пишут о существовании в Центральной Азии «сети городов и прилегающих к ним районов»[4], но при этом не признают индивидуальных черт, которые отличают эти города и районы от других оседлых зон дальше на западе.

Между тем в течение трех с половиной поколений, живших при советской власти, мы привыкли думать о Центральной Азии как о регионе, включающем в себя только Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, то есть пять бывших советских республик, которые стали независимыми государствами в 1991–1992 годах. Но множество экспертов признало существование гораздо более широкой культурной зоны в центре Азии, существовавшей последние две тысячи лет, включающей в себя не только те области, которые в настоящее время являются новыми государствами, но и многие другие.

Афганистан считался центром этой широкой культурной зоны, равно как и прилегающие регионы Северного Пакистана. Территория, соответствующая современному автономному району Синьцзян в составе КНР, также входила в указанную культурную зону. Она была в основном тюркской и мусульманской до прихода к власти коммунистов в 1949 году. Не менее важной частью центральноазиатской культурной среды был древний Хорасан, или Земля восходящего солнца. В настоящее время обладающая скромным статусом пустынной провинции на крайнем северо-востоке Ирана, историческая область Хорасан когда-то включала в себя большую часть западных территорий Афганистана и юг Туркменистана. В культурном отношении Хорасан неотделим от регионов, которые позже попали под советское влияние, в частности от Афганистана и на Синьцзяна. Несмотря на различия в языке, этнической принадлежности, национальности и географии, жители всех этих регионов принадлежали к одной, пусть и многонациональной, культурной зоне.

Каждый, кто ищет простое и однозначное объяснение всплеска интеллектуальной жизни в средневековой Центральной Азии, будет поставлен в тупик разнообразием ландшафтов в регионе[5]. Северный пояс травянистых степей протянулся практически до Сырдарьи, центральная полоса пустынь и орошаемых оазисов простирается с перерывами почти до Афганистана, а затем продолжается снова в Гильмендской долине Афганистана. Третья полоса – горы – протянулась единым массивом к югу и выступает на север вдоль современной западной границы Китая.

Помимо этих радикальных контрастов стоит отметить, что каждая географическая зона представляет собой крайность, которую не отыскать где-либо еще в мире. Степи Казахстана являются частью крупнейшего степного массива на земле, средняя пустынная зона включает в себя Такла-Макан – пустыню настолько сухую, что огрызки яблок могут сохраняться в ее песке в течение трех тысяч лет. Горные цепи Памир и Каракорум гораздо выше Альп. Один из пиков Каракорума в Кашмире – К2 – всего на 233 метра ниже Эвереста, и это только один из многих пиков, вздымающихся на восемь километров в высоту. Это самая большая концентрация гор такого масштаба в мире.

Пейзаж, мягко говоря, суровый. Общая площадь культурной области «Большой Центральной Азии»[6] меньше, чем восток Соединенных Штатов или вся Западная Европа, а большая часть всех трех составляющих ее зон практически необитаема. Три основные реки – Сырдарья, Амударья и Гильменд – ранее использовались в качестве транспортных путей, но ни один из них не обеспечивал выхода к внешнему миру. Хуже того, из-за открытой местности и неудобного расположения горных цепей весь регион подвергался вторжениям извне, которые происходили так же часто, как междоусобные войны в самом регионе.

Одна из трех географических зон – орошаемые пустыни – являлась районом наибольшей интеллектуальной активности, но эта территория не функционировала в отрыве от двух других. Действительно, без постоянного экономического и социального взаимодействия между оазисами и степью интеллектуальный процесс никогда бы не развернулся известным нам образом.

Знакомство с главными действующими лицами

Прежде чем погрузиться в долгую и запутанную драму эпохи Просвещения Центральной Азии, давайте последуем примеру Гете и позволим некоторым основным героям, подобно действующим лицам драмы «Фауст», поклониться публике. Гораздо удобнее будет, если они выйдут на сцену не толпой, а по очереди, в соответствии с областями знаний, в которые они внесли наиболее весомый вклад. При этом, однако, необходимо сделать два важных отступления.

Во-первых, это был век эрудитов, которые обладали поистине энциклопедическими знаниями и внесли свой вклад в шесть или более научных областей. Более того, само понятие раздельных дисциплин было чуждо их мышлению, это продукт более поздней эпохи. Для ученых интересующего нас периода важнее всего было собирать знания, систематизировать их и составлять энциклопедии. Похожий путь привел одного античного писателя – Плиния Старшего – в 77 году к созданию «Естественной истории», за ним в середине VI века последовал Кассиодор. Но, несмотря на огромное количество и разнообразие трудов, никто не смог затмить энциклопедистов из Центральной Азии. Их страсть к тщательному собиранию и анализу данных распространялась на все аспекты природы и жизни человека. Таким образом, эпоха Просвещения в Центральной Азии предвосхитила европейскую эпоху Просвещения XVIII века, когда французский философ Дени Дидро опубликовал свою знаменитую «Энциклопедию», а швед Карл Линней классифицировал растительный и животный мир.

Во-вторых, наши суждения об отдельных мыслителях и ученых несколько искажены в связи с тем, что лишь небольшая часть их работ дошла до нас. Значительное количество трудов ученых и мыслителей, которые считались светилами интеллектуального мира, утеряно, или о них известно лишь посредством случайных цитат из других работ. Мы знаем, что Ибн Сина написал более 400 трудов объемом от нескольких страниц до нескольких томов, но только 240 из них дошли до нас в разной форме, из них лишь малая часть отредактирована и опубликована. Бируни, как известно, написал 180 работ, из которых сохранились только 22[7]. Но проблема не только в этом. Большое количество сохранившихся рукописей до сих пор пылится в архивах, ожидая, когда их отредактируют, напечатают и выпустят на арабском или персидском языке, не говоря уже о переводе. Судя по качеству книг, которые недавно увидели свет, еще не переведенные и не отредактированные труды заслуживают не меньшего внимания, чем уже опубликованные. Только 13 работ Бируни сейчас доступны широкому кругу читателей, а это лишь 7 % от всего, что он создал. Самоотверженные ученые во многих странах добились прогресса в решении этой задачи, но многое еще предстоит сделать. И поэтому мы пока ограничены теми произведениями, которые сохранились до наших дней и были опубликованы в современных изданиях.