Читать книгу "Просветленные не берут кредитов - Олег Гор"

Мы умылись и напились, а затем брат Пон набрал веток и развел костер.

К этому времени стемнело так, что я не видел ни дороги, ни соседних деревьев, лишь толстый морщинистый ствол и белые крапинки звезд, что кое-где просвечивали через крону.

Я слышал мягкий шорох, хруст веток, и воображение охотно рисовало образы подкрадывающихся хищников. От страха я ежился и вскидывал голову на каждый резкий звук, каких в ночных джунглях хватает.

— Хочешь увидеть, что там? — спросил брат Пон, усевшись рядом со мной.

Не дожидаясь ответа, он наклонился и взял меня за запястье, и тьма вокруг словно выцвела. К собственному изумлению, я обнаружил, что мы окружены сонмом ужасающих существ — нечто вроде гориллы, но на паучьих ногах, змеиная голова с крыльями огромной стрекозы, комок щупалец размером с автомобиль, карлик с волчьим черепом на плечах.

— Думаешь, они там, снаружи? — мягко прошептал монах мне в ухо. — Нет, не так. Они внутри, это часть тебя самого.

Он убрал руку, и видение исчезло, но я знал, что мерзкие твари никуда не делись, что они здесь, рядом, и что когда погаснет костер, они бросятся на меня и разорвут на куски. От ужаса сдавило грудь, перехватило горло так, что я не мог даже запищать, сердце будто вовсе перестало биться.

— Давай спать, — сказал брат Пон как ни в чем не бывало. — Прошли сегодня немало.

Он улегся прямо на землю, взяв вместо подушки сумку для подношений, и вскоре засопел. Я же остался в одиночестве, скорчившись у огня и с тревогой вглядываясь в окружающий нас мрак.

В какой-то момент усталость взяла верх над страхом, и я отключился.

Проснулся от пронзительных воплей над самой головой и обнаружил, что издают их черно-белые, похожие на сорок птицы, решившие встретить восход солнца на дереве, под которым мы устроились. Тело мое от спанья на голой земле затекло и болело все, от макушки до пяток, но зато от ночных страхов осталось лишь легкое послевкусие где-то на краю сознания.

Брат Пон сидел, скрестив ноги, и задумчиво глядел вдаль.

— Доброе утро, — сказал он, обратив на меня сияющий взгляд. — Как спалось?

Я вовремя вспомнил, что должен молчать, ответил кривой улыбкой и неопределенным пожатием плеч.

— Хватит валяться, поднимайся, — велел монах. — Займемся твоим обучением.

Умывшись и слегка размявшись, я вернулся туда, где находился брат Пон, и уселся напротив.

— То тело, которым ты в данный момент пользуешься, является фикцией, — сказал он, внимательно разглядывая меня. — Это с одной стороны. С другой — оно реально. Только вот тому, кто стремится к свободе, надлежит создать на основе этого тела другое, более совершенное…

У меня мелькнула робкая мысль, что монах говорит иносказательно, но ее тут же затмила другая — нет, скорее всего, я в данный момент просто не в состоянии понять, что он имеет в виду.

— Как сказал некогда Просветленный, — голос брата Пона стал торжественным, — «показал я своим ученикам способ, каким они могут извлечь из этого тела, составленного из четырех элементов, другое тело, созданное разумом, совершенное во всех своих частях и членах… Это подобно вытаскиванию камыша из оболочки, или мечу, который достают из ножен, или змее, сбрасывающей кожу. Нужно только понимать, что камыш, змея, меч — это одно, а оболочка камыша, кожа, ножны — это другое».

Некоторое время он помолчал, давая мне освоиться с предложенной идеей, затем продолжил:

— Стартует этот процесс с создания в старом теле «алмазных зародышей». Включается он «вниманием дыхания», с которым ты знаком, и к нему присоединяется медитация на объекте…

Упомянутое братом Поном упражнение началось для меня с созерцания дерева, чей образ я целиком перенес внутрь себя, а затем сумел каким-то образом переключить восприятие так, что из человека, смотрящего на растение, стал растением, глядящим на человека.

— Давай, закрывай глаза и вспоминай, — велел монах. — Ветки, ствол, листья…

Я закрыл глаза, начал считать вдохи, как положено при «внимании дыхания». Образ дерева, что служило мне объектом для медитации, явился из памяти почти тут же, но смутный и расплывчатый.

— Сосредоточься. Ты должен увидеть его так, словно оно находится прямо вот тут.

Несмотря на все мои усилия, ничего не получилось — я пробовал и так и сяк, но смог добиться лишь безжизненной, плоской картинки, норовившей к тому же развалиться на облако разноцветных пятен.

— Ну ничего, — сказал брат Пон. — Будешь пробовать на ходу. Пора в путь.

Открыв глаза, я обнаружил, что солнце поднялось, а черно-белые птицы, так громко оравшие на рассвете, исчезли.

— Да, на ходу, — подтвердил монах, увидев на моей физиономии явственное недоумение. — Шаги, счет вдохов, концентрация на объекте, и все это одновременно… Кто сказал, что будет легко?

Я мрачно засопел и поднялся.

Ужина у нас не было, завтрака тоже не предвиделось, но это меня как раз не беспокоило — после прошлого учебного «семестра», прошедшего в вате Тхам Пу, я избавился от привычки есть регулярно.

Зато мозоли после первого же шага напомнили о себе, да так, что я едва не застонал.

Через какое-то время стало легче, и я смог вернуться к поставленной братом Поном задаче. С «вниманием дыхания» проблем не возникло, его я освоил на отлично, а вот вызвать и удерживать в сознании образ дерева, да еще и шагая по неровной дороге, оказалось непросто.

Пару раз я едва не упал, затем все же свалился и расшиб колено до крови.

— Ничего, терпи, — приговаривал монах, с улыбкой глядя, как я корчу негодующие гримасы. — «Алмазные зародыши» так и возникают, через боль, труд и пот, и даже кровь.

А затем у меня получилось.

В какой-то момент я увидел то дерево, которое созерцал год назад, от пучка веток на макушке до выпирающих из земли корней, серых и голых, и даже остановился, чтобы не налететь на него.

— Великолепно! — воскликнул брат Пон. — Держи! Держи! Бери его с собой!

Я сделал шаг, другой, образ заколыхался, стал менее четким, но не рассеялся. Поплыли назад густо заросшие обочины, а дерево осталось рядом, то ли спереди, то ли сзади, я не мог понять, где именно.

Я смог, я справился!

На миг меня пронзило ликование, острое, точно игла, и тут же дерево начало расплываться. Я отстранился от затопивших меня эмоций, и все стало как раньше — растение, избранное мной для упражнения, я мог видеть с невероятной четкостью, до трещин в коре и жучков на листьях, мог даже потрогать его при желании!

Там мы и шли в полном молчании среди поросших лесом гор, неторопливо и уверенно, и я действительно «нес» с собой свое дерево, разве что не положив на плечо. Напряжения это требовало почти такого же, как если бы я тащил настоящее бревнышко, но вызывало не усталость, а приятную истому.