Читать книгу "Иван Ауслендер - Герман Садулаев"

Ауслендер промолчал. Он чувствовал себя парадоксальным образом польщённым.

– И смотри. Теперь у нас другой губернатор, Полтавченко. Что мы видим в первую же зиму его губернаторства?

– Это же не от него завис…

– А от кого??? Ты не можешь объяснить как? Ты сам не веришь в свою теорию? Но какая разница, если она работает?! Была Матвиенко, и каждую зиму наваливало непроходимые сугробы, снегоуборочная техника не справлялась, люди, чертыхаясь, каждый вечер чистили места под парковки, а по утрам, матерясь и проклиная (кого?), откапывали свои автомобили из-под снега; несвоевременные оттепели сменялись морозами, из-за чего образовывалась наледь, которая падала с крыш и калечила, даже убивала прохожих. Как только пришёл Полтавченко – всё! Снега в эту зиму выпало чуточку только, для придания колорита, о наледях вообще ничего не слышно! Вывод: Полтавченко – правильный наместник, а тот, кто его поставил, – правильный царь. Никому не интересно, как он договорился с арктическим циклоном. Главное – договорился же!

– Ты, по-моему, как-то слишком буквально меня трактуешь.

– А ты как хотел? Теперь царь. То есть Путин. Вы говорите, что все достижения последних двенадцати лет, стабильность и относительное благополучие – это не его заслуга. Это просто потому, что растут цены на нефть. А почему они растут?

– Самое внятное объяснение, по-моему, – это решение Америки не допустить удешевления энергоресурсов для Китая, иначе американская экономика не сможет быть конкурентной.

– Да к чёрту Китай! Кому он нужен? Китай уже четыре тысячи лет как Китай, а нефть только сейчас стала стоить больше ста долларов за баррель! Что мы видим: до Путина нефть падала в цене и всё было плохо. Пришёл Путин, и нефть стала расти! Расти и расти! И растёт! Продолжает расти! И всё стало хорошо! Выходит, он с кем-то там договорился. И если на данный момент благополучие России зависит от цен на нефть, то Путин – именно тот царь, который нужен России. Он, может, и плохой управленец. Может, вообще никакой. Он, может, только и делает, что целует мальчиков и тигриц да ныряет за горшками. Но цены на нефть – растут! Это и есть те самые иррациональные причины, то самое умение устанавливать контакт со стихиями, та сверхчеловеческая функция царя, о которой ты сам нам рассказал.

– Или случайность.

– Случайность? А я думал, ты детерминист. Хорошо, оставим нефть. Возьмём другой пример, более подходящий к твоим языческим выкладкам: урожай. В последние десять лет Россия впервые за всю свою историю стала производить излишки зерна! Россия экспортирует зерно! Подумать только: Россия, аграрная страна с преобладающей долей крестьянского населения, никогда не могла произвести достаточно зерновых! Да, в царские времена экспортировали пшеницу, но только за счёт низкого внутреннего потребления. Крестьяне ели лебеду, а помещики продавали зерно за границу. И при советской власти что только не делали: и внедряли новейшие агротехнические методы, и селекцию производили, и поднимали целину, – а хлеб всё равно закупали в Канаде на деньги от продажи нефти, которая тогда стоила копейки! А теперь колхозы закрыли, сельское хозяйство развалили, посевные площади сократились в разы – поля стоят, заросшие бурьяном, – а зерна вырастает столько, что каждый год элеваторы не справляются и квоты на экспорт, если они ещё есть, разбираются влёт!

– Я думаю, это потому, что снизилось потребление зерновых в скотоводстве. Раньше Россия и СССР сами обеспечивали себя мясом и молоком, а на корм скоту идёт очень много зерна. Чтобы получить одну условную пищевую единицу мяса, нужно затратить от двух до четырёх условных единиц зерновых. Сейчас порядка семидесяти процентов потребляемого мяса импортируется. И сыры, и прочие молочные продукты.

– Может быть. Но мне недавно рассказывал наш далёкий родственник, он армянин из Новороссийска, не филолог – бизнесмен, занимается как раз сельским хозяйством, что в Советском Союзе средняя урожайность пшеницы была двенадцать центнеров на гектар. А сейчас не везде, конечно, но в Краснодарском крае – больше сорока центнеров! Это, по-твоему, что? И ещё: раньше что ни год, то засуха или смерч, а последние несколько лет – никаких засух и обильное выпадение осадков!

– Климатические зоны сместились. В южных районах климат стал более влажным, а на севере – теплее и суше.

– Да! Сместились климатические зоны! Это же надо так уметь договариваться! На высшем уровне! Так какого же хрена нам ещё надо?

– Но как?..

– Да какая разница. Если вспомнить опять же твою теорию, то с помощью жертвоприношений. Давай вспомним: вот Путин пришёл к власти. Что он сделал?

– Это страшно – то, что ты говоришь. И ненаучно. Даже с точки зрения брахман и араньяк. Потому что нигде не сказано, что можно просто… бомб накидать. Ритуал очень сложный, обязательно следовать ему в точности и мантры произносить. К тому же человеческие жертвоприношения в Ведах были отменены ещё в позапрошлую эпоху, а в наш век вообще все жертвоприношения отменены, так как никто не может совершать их правильно и принесение в жертву даже мелких животных превращается в простое убийство, в бойню, мясокомбинат.

– Да я не спорю. Я в этом деле не специалист. Я вообще во всё это, честно говоря, не верю. Жертвоприношения, обсидиановые ножи, заклинания, тайные ритуалы, сакральная власть… Чушь всё это. И твой доклад, не обижайся, он очень… хм… литературно талантлив. Но всё это – только мистика, наукообразная мистика, не более. Если рассматривать как чисто этнографическое исследование, тогда может быть… а так всё это – только в твоей голове. Люди смотрят на вещи проще.

– Зачем тогда ты…

– Я всего лишь развил твою теорию. Довёл до логического конца. Ad absurdum, если хочешь. Меня беспокоит, что вы сами воспринимаете всё это слишком серьёзно. Ты в частности. Я, кстати, ещё раз тебе советую: запишись к психоаналитику. У тебя же в голове чёрт знает что…

Всё это время Аня молчала и старательно вела автомобиль. Ни разу не попыталась вмешаться в диалог. «Как удивительно!» – подумал Ауслендер. И ещё подумал, что Виктория так бы не смогла, обязательно произнесла бы несколько реплик – не столько для того, чтобы поддержать разговор, сколько для того, чтобы переключить внимание на себя. Иван Борисович погрустнел.

А Рюрик Иосифович продолжил:

– И зачем, спрашивается, вы протестуете? Исходя из твоей же теории, смысла нет. Если только…

Асланян неожиданно помрачнел.

– Если только вы не решили предложить самих себя в качестве новой жертвы.

Сон I

Первый сон Ауслендера

Виктория вернулась не очень поздно. Было всего около двух часов ночи, когда в скважине железной двери заскрипел ключ и механический язычок с лязгом открылся. Иван не волновался, так как знал, что она вернётся сравнительно рано. Потому что она была за рулём, следовательно, не пила. А долго ли просидишь в кафе, если не пьёшь? Несколько часов от силы. Другое дело, когда Виктория отправлялась на встречу с подругами, друзьями, бывшими коллегами, однокурсниками или одноклассниками без машины. Тогда она могла заявиться под утро или даже фактически на следующий день, и в состоянии нечеловеческом. И каждый раз она не хотела просто лечь спать. Всё происходило по одному и тому же унылому сценарию: сначала эйфория, желание общаться, приставание. Потом обида. Некоторая пауза, не предвещающая ничего хорошего. И безумный громкий скандал, истерика, слёзы, крики, все мыслимые и немыслимые оскорбления. И только доведя себя и мужа до предельной точки отчаяния, когда Ауслендер хотел выброситься в окно с девятого этажа, Виктория затихала и спала до вечера. После чего супруги две недели не разговаривали, пока самые униженные извинения Ивана Борисовича не принимались женой, которая полагала, что с ней поступили в высшей степени несправедливо (правда, она не помнила и не смогла бы вразумительно объяснить, в чём именно это выражалось).