Читать книгу "Клетка для буйных - Александр Щеголев"

Я вздохнул. На будильнике было ровно двенадцать. В этот момент…

14.

…раздался звонок в дверь. Саша еще раз посмотрел на часы и удивился. Кто мог прийти в такую поздноту? Он подождал. Родители почему то не всполошились и вообще никак не отреагировали. Крепко спали, наверное. А может, звонок прозвучал именно для Саши? Треньканье повторилось, и он, нехотя выбравшись из-под одеяла, побрел открывать.

– Кто там?

– Инспектор, – ответил низкий, очень солидный голос.

«Пойти разбудить родителей», – мелькнула мысль. Саша тут же одернул себя: «А я что, маленький?» И открыл.

Вместо здоровенного мужчины, соответствующего такому голосу, на пороге стоял человечек в строгом костюме – ростом не больше Саши.

– Вы откуда? – растерянно спросит Токарев.

– Я с чердака, – серьезно ответил гость.

«Из ЖЭКа, – решил Саша. – Шутит». Он сказал:

– Сейчас позову родителей.

Инспектор остановил его:

– Я к вам, номер двадцать три.

– Какой номер? – не понял мальчик.

– Из второй квартиры, – объяснил инспектор – Третий человек. Получился учетный индекс двадцать три, то есть ваш.

Он вошел в квартиру и по-хозяйски направился в Сашину комнату со словами: «Следуйте за мной». Саша пошел за ним, завороженный. Инспектор закрыл дверь комнаты, забрался с ногами на постель, затем достал откуда-то из под пиджака ворох документов и начал их просматривать. Был он весь какой-то пухленький, пузатенький, словно бы и не настоящий, и вместе с тем очень уверенный, серьезный, деловитый.

– Я пришел составить протокол, – строго заметил он – Ты мне сейчас признаешься, учетный, а я зафиксирую показания.

– Вы из милиции? – пролепетал струхнувший школьник. – Но я ничего такого… Честное слово! Я еще ничего не продавал.

Гость поморгал.

– Я с чердака. Вы не расслышали? Следите за губами: с чер-да-ка!

Саша струхнул еще больше. Бандит? С чердака…

– Вы обвиняетесь, – буднично сообщил бандит. – После подтверждения вашей вины вам грозит полный демонтаж.

– Я не виноват, – возразил Саша испуганно.

– Бездоказательно. Факты, разумеется, против вас.

Саша немного успокоился. Бандиты так себя не ведут. В сериалах по телеку их постоянно показывают. Бандиты держат пальцы веером, носят пиджаки, как у клоунов, редко бреются, растирают дорогими ботинками окурки и к тому же постоянно сплевывают.

– Нет никаких фактов! – возмутился он.

– Вам следует это доказать.

– Кто обвиняет, тот и доказывает, – сказал Токарев. Он хорошо знал, как ведется следствие. Папин друг дядя Сева рассказывал. Еще такие слова употреблял… как же это… «А-а!» – вспомнил Саша и вслух уточнил: – Презумпция невиновности.

– Не поможет, двадцать третий. Ты виновный. Я тебя сейчас обвиню и дам два дня, чтобы ты попытался оправдаться. Как и положено.

– Слушайте! – Саша справедливо рассердился. – Что за «двадцать третий», не нравится мне эта кликуха! Меня зовут Токарев!

А сам подумал: «Псих какой-то».

– Неподотчетных допускается маркировать именами собственными, – немедленно откликнулся инспектор. – Параграф сто пять хозяйственного кодекса.

– И доказывать я ничего не стану! И вообще, спать пора.

– Правильно решили, Токарев, – приветливо сказал человечек. – Доказывать вам нечего. Уверяю вас, чистосердечное признание облегчит ваш демонтаж.

И вдруг он стал заметно больше. Будто спохватившись, он тут же уменьшился и некоторое время как-то вибрировал, пока не принял прежние размеры. Саша обомлел. Гость после паузы продолжил:

– Перейдем к сути. На вас поступила вопиющая жалоба по поводу принудительного выселения части граждан, проживавших в этой квартире, в ночь с первого на второе сентября.

– Каких граждан? – удивился Саша. – Нас здесь трое.

– Позвольте, – немедленно возразил инспектор. – Здесь числится… – он засунул руку глубоко за пазуху, неловко покопался там и вытащил какую-то бумажку, – минуточку… тысяча двести семь граждан. Между прочим, такие, как вы, здесь не числятся. Вы идете по другому списку, по инвентаризационной ведомости стихийных сил. Вот, пожалуйста: человек номер один, номер два, номер три, то есть вы, кошка, кактус…

«Псих, – окончательно решил Саша. – Бывают такие деловые психи, дядя Сева рассказывал. Называются „стеничные шизофреники“…»

– Часть указанных граждан, – продолжал псих, – была преступно вытеснена из своих клеток и теперь вынуждена ютиться на свалке. Жалоба поступила от них.

– Ладно, все ясно, – ухмыльнулся Саша. – Лично я никого не выгонял. Может, родители? Пойду разбужу…

Он подошел к двери и дернул за ручку. Дверь не шелохнулась. Он надавил изо всех сил. Тот же результат. Дверь было не открыть.

– Двадцать один и двадцать два не участвуют, – произнес ему в спину инспектор-псих. – А мы с вами разговор не окончили.

Саша повернулся. В нем опять шевельнулся страх. Кто сидит на его постели? Не бандит, не милиционер и не псих…

– На вас, Токарев, еще имеется справедливая анонимка, – невозмутимо продолжил странный товарищ. – Документ проверен – факты подтвердились. Установлено, что вы самовольно пользовались клетками. Теперь вы обязаны, во-первых, немедленно отказаться от применения незаконно присвоенной способности, во-вторых, отчитаться об обстоятельствах присвоения вышеуказанной способности. Можете ли вы что-нибудь ответить по существу выдвинутых обвинений?

– Я не знаю, – растерянно ответил Саша.

– Тогда вы имеете право сфабриковать доказательства своей невиновности. Срок – два дня. А теперь распишитесь в протоколе.

Инспектор протянул бумажку, которую только что заполнил. Там значилось: «Я не знаю». Таковы были Сашины показания.

Токарев повиновался. Никто никогда не просил его расписаться! Ему наконец стало интересно. Визит был явно неспроста, присутствовала какая-то тайна, и это было здорово. Очень важный вопрос встал перед ним: «Кто живет вместе с нами в квартире?» Но посетитель уже соскочил с его кровати и бодро направился к выходу.

– Ждите завтра, – сказал инспектор, выходя из квартиры. – Вы поставлены на учет. А у меня много работы.

И пошел вверх по лестнице. Ну, денек! Взбудораженный, Саша вернулся в комнату, лег и…

День третий.
Проказник

15.

…когда он проснулся, было четвертое сентября – рядовой, самый обыкновенный день. Во всяком случае, именно таким хотели бы видеть этот день Сашины родители, одноклассники и учителя. Они привычно торопились, мучительно зевали, давились завтраком, они еще ни о чем не подозревали.