Читать книгу "Живые и мертвые - Неле Нойхаус"

– Пару минут назад пришел протокол баллистической экспертизы, – прохрипел Остерманн и положил перед шефом несколько скрепленных листов. – Выстрел произведен патроном калибра 7,62. К сожалению, это довольно распространенный калибр, используемый в армии, охотниками, спортивными стрелками и нами. У каждого производителя боеприпасов в программе есть такой, и часто даже с различной зарядной массой.

Отопление было включено на полную мощность, и Боденштайн уже весь покрылся потом, но Остерманн, у которого поверх свитера был надет пуховый жилет, а вокруг шеи намотан шарф, кажется, даже не замечал жары.

– В данном случае речь идет о патроне «Ремингтон Кор-Локт» 11,7 г, самом продаваемом в мире охотничьем патроне центрального боя. Оружие, из которого была выпущена пуля, пока не установлено.

– То есть никаких следов. – Боденштайн снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Есть какие-нибудь новости от экспертов?

– К сожалению, тоже нет. Выстрел был произведен примерно с восьмидесяти метров. – Остерманн снова закашлялся, сунул в рот пастилку с шалфеем и продолжил шепотом: – Никаких проблем для опытного стрелка. На месте убийства и там, откуда он стрелял, не было обнаружено никаких важных следов, кроме слабого отпечатка сошки. Гильзу от патрона он, видимо, поднял и забрал с собой. Исходя из показаний соседей и сотрудников цветочного магазина, в последние дни и недели не произошло ничего примечательного. Ингеборге Роледер вела себя как обычно, и ничто не говорило о том, что она чего-то опасается.

У Боденштайна нарастало удручающее чувство, что они пока ровным счетом ничего не выяснили, за исключением калибра орудия убийства и вида патрона. И хотя ему вообще не нравилась эта идея из-за того, что отсутствовало столько сотрудников, ему не оставалось ничего иного, как просить Николя Энгель о подкреплении из других комиссариатов.

– Я на полном серьезе спрашиваю себя, как мы… – начал он, когда неожиданно позади него открылась дверь. Остерманн сделал большие глаза.

– Привет, – сказала Пия за спиной Боденштайна, и он обернулся.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он удивленно.

– Я мешаю? – Пия перевела взгляд с Боденштайна на Остерманна.

– О, нет, нет, абсолютно нет! – поспешил исправиться Боденштайн. – Проходи, садись.

– Ты не придумала занятия получше накануне отъезда? – прошептал Остерманн хриплым голосом.

– Нет. – Пия сняла куртку, села и ухмыльнулась. – Я вроде все переделала. И тогда я подумала, что, пожалуй, могу помочь вам быстро распутать дело, прежде чем уеду на три недели пожариться на солнце.

Кай Остерманн нахмурился. Тем временем Боденштайн стянул с себя свитер и коротко изложил Пии факты, которые они обсуждали до этого.

– Не много, – констатировала Пия. – Похоже, нет никаких шансов установить, где и когда были куплены патроны?

– Именно. – Остерманн покачал головой. – Они продаются в любом оружейном магазине и есть во всех охотничьих каталогах по всему миру. К сожалению.

– И пока мы не знаем мотива преступления, – добавил Боденштайн. – Возможно, это был снайпер, который убивает людей просто из желания убить.

– Или все же у Ингеборг Роледер были какие-то темные тайны, о которых никто не знает, – ответила Пия. – Надо очень тщательно изучить круг знакомых и прошлое жертвы.

– Согласен, – кивнул Боденштайн и встал. – Давай поедем к Ренате Роледер. А потом в Институт судебной медицины. Вскрытие назначено на половину двенадцатого.

* * *

Рената Роледер едва ли казалась более спокойной, чем накануне. Она сидела за кухонным столом с заплаканными глазами, сжимая в левой руке носовой платок, а правой механически поглаживая старого лабрадора, который плотно прижался к ее ноге. Светлые волосы, которые днем раньше были искусно взбиты, теперь вяло свисали ей на плечи. На лице не было макияжа, и оно распухло, как будто она плакала всю ночь.

– Почему нет сообщений в газете? – спросила она с ноткой упрека в голосе вместо того, чтобы ответить на вежливое приветствие Боденштайна. Она постучала пальцем по раскрытой дневной газете. – И по радио ничего не передавали. Почему? Что вы предпринимаете, чтобы найти убийцу мамы?

Визиты к родственникам жертвы убийства всегда были неприятным делом, и Боденштайн за двадцать пять лет работы в К‑11 встречался с разного рода реакциями. Большинство близких родственников в конце концов примирялись с ситуацией и возвращались к относительно нормальной жизни, но первые дни всегда были шоком, хаосом, катастрофой. Нередко он и его коллеги являлись громоотводом в этой исключительной эмоциональной ситуации, и Боденштайн уже давно надел на себя толстый панцирь.

– Еще слишком рано оповещать об этом общественность, – возразил он спокойно. – У нас недостаточно фактов, чтобы просить население о содействии. А информация с точки зрения чистой сенсации вряд ли в ваших интересах.

Рената Роледер пожала плечами и посмотрела на свой смартфон, который каждые две секунды издавал мелодичный звук.

– Верно, – прошептала она. – Я не могу даже пойти в магазин! Люди проявляют внимание, но я… я просто не могу вынести эти соболезнования.

Боденштайн обвел взглядом кухню и понял, что Ингеборг Роледер содержала дом в порядке, в то время как дочь занималась магазином. Спустя двадцать четыре часа уже ощущалось ее отсутствие. На столе были остатки завтрака, полная тарелка крошек, открытая баночка с мармеладом, из которой торчала ложка, размякшие пакетики с чаем на блюдце. В раковине громоздилась грязная посуда и кастрюля с остатками пригоревшей еды.

– Мы также очень сожалеем, что вынуждены беспокоить вас в это печальное для вас время, – сказала Пия. – Нам необходимо больше узнать о вашей матери и ее окружении. Откуда она родом? С какого времени жила здесь, в Эшборне?..

– В Нидерхёхстштадте, – поправила Пию Рената Роледер, потом высморкалась и посмотрела на экран мобильного телефона.

– …в Нидерхёхстштадте? Были ли у нее враги или какие-нибудь семейные проблемы? Не изменилась ли она в последнее время? Не была ли она напряжена или, может быть, ей угрожали?

– Ведь вы не думаете серьезно, что кто-то намеренно застрелил мою мать! – Эта фраза прозвучала почти враждебно. – Я же вам уже сказала: у нее не было врагов! Нет ни одного человека, который бы ее не любил. Она приехала сюда в начале шестидесятых годов из Зоссенхайма, открыла вместе с моим отцом цветочный магазин и садовое хозяйство и с тех пор жила здесь. Мирно и счастливо – более пятидесяти лет!

Она взяла телефон, который стрекотал и вспыхивал световым сигналом каждую минуту, и протянула его Пии.

– Вот! Каждый, буквально каждый хочет выразить мне соболезнование, даже бургомистр! – Ее глаза наполнились слезами. – Вы думаете, это было бы возможно, если бы мою мать не любили?

– Вполне может быть, что в жизни вашей матери была некая тайна, которая тянется долгие годы, – упорствовала Пия, которая, насколько было известно Боденштайну, еще помнила историю с Кальтензее. И это было справедливо. Именно в начале расследования, когда ты еще ощупью бредешь в полной темноте, очень важно мыслить в разных направлениях. Поэтому он не возразил Пии, когда она раньше, еще в машине, заявила, что – в отличие от него – она не считает, что в данном случае речь идет о чистой случайности. Это подтверждала и уголовная статистика. Преступления, совершенные исключительно из желания убивать, без наличия истинного мотива, были чрезвычайно редки.