Читать книгу "Правило 69 для толстой чайки - Дарья Варденбург"

Итак, мы проверили железнодорожный вокзал – никакого деда, разумеется, – и там тренер Репа наконец смог купить себе сигареты. Жадно покурив у киоска, он вернулся в машину и сказал, запнувшись:

– Сер… Серега, уже восемь.

Шевцов посмотрел на часы, помолчал и повернулся ко мне:

– Яша, мы твоего деда будем искать и найдем, но сейчас есть еще одно дело. У Репы… у Александра Николаевича есть дочь, с которой он не виделся уже…

– Не надо, не надо, – торопливо запротестовал Репа.

– Он давно с ней не виделся, – продолжал Шевцов, серьезно глядя мне в глаза. – И ему нужно с ней… – он замолк, подбирая слово, – помириться.

Репа и мы в Зазеркалье

Я как будто попал внутрь фильма, настолько все было диковинно и нереально. Полутемный коридор огромной квартиры уходил далеко вперед и загибался дугой, справа и слева мерцали расписанные странными рисунками двери комнат. На одной танцевала русалка, на другой изрыгал огонь дракон, на третьей в лабиринте плавали глаза и уши, на четвертой происходило что-то совсем непонятное – битва ломаных линий. Из комнаты в комнату бродили смеющиеся и переговаривающиеся парни и девушки, где-то играли на гитаре и пели, где-то танцевали, топая по паркету, и звенели бутылками. Под ногами вертелась дворняга, хвост бубликом, за дворнягой бегали мальчишка и девчонка лет пяти. Нас впустил в квартиру парень, держащий на руках девушку. Девушка хохотала, обхватив его шею руками. Парень ничего у нас не спросил, просто улыбнулся и понес девушку дальше по коридору. Никто в этой сумасшедшей квартире не спрашивал нас, кто мы такие и чего хотим, – все проходящие по коридору кивали нам, как хорошим знакомым. Мы добрались до третьей комнаты, откуда доносились звуки гитары, и заглянули туда. Двое парней в очках – один маленький и бритый наголо, другой кудрявый и длинный – сидели на табуретках у окна. Бритый пел, кудрявый играл. На полу вокруг них сидели зрители – яблоку негде приземлиться. Шевцов задержался в дверях, слушая песню, и я тоже, а Репа, который с момента нашего входа в квартиру обливался потом и прятал под мышками свои дрожащие руки, пошел по коридору дальше и пропал за углом. Мы нашли его на переполненной людьми кухне. Сразу шестеро сидели за крохотным столом и пили вино, двое мыли посуду в четыре руки, у плиты стояла девушка с торчащим на макушке хвостом медных волос. Она держала на бедре маленького мальчика – наверное, ему был год, не больше – и следила за туркой с кофе, поставленной на огонь. Репа протиснулся к девушке и встал рядом. Девушка подняла голову, посмотрела на него – и я сразу понял, что это и есть дочь Репы. И еще я понял, что уже где-то видел и эту девушку, и ее сына. Только не мог вспомнить где.

Райская птица на кухонном столе

Удивительно, но мы все каким-то образом втиснулись в эту набитую народом кухню и пристроились у окна. Кира – так звали дочь Репы – присела на широкий подоконник, поставила рядом с собой на подоконник сына – звали его Вадим, – и сын радостно загудел, притоптывая босыми ногами. Кира держала его за руки и поглядывала на испуганного Репу, сидящего напротив нее на табуретке с чашкой кофе в руках. Рядом с Репой стояли мы с Шевцовым – нам табуреток уже не хватило.

– Я работаю, – выдавил Репа. – Тренером. Вот Сергей – он меня взял.

Кира подняла глаза на Шевцова, тот кивнул.

– Детей тренирую, – добавил Репа.

Кира перевела недоверчивый взгляд на меня. Я тоже кивнул.

– Кира, я пить бросил, – осипшим голосом проговорил Репа.

Кира снова взглянула на Шевцова, и тот, замешкавшись на полсекунды, кивнул. Кира перевела взгляд на Репу и приподняла правую бровь, в которой серебром блестело кольцо.

– А мачеха что? – спросила Кира низким звучным голосом. – Ты с ней по-старому?

Репа замялся, вспомнил про чашку кофе в своих руках и сунул в нее нос. Шевцов толкнул меня и многозначительно посмотрел на дверь. Я не сразу понял, чего он хочет, но он толкнул меня еще раз, в сторону выхода, и я догадался, что нам надо оставить Репу и его дочь – пускай поговорят без нас. Мы с Шевцовым выбрались из кухни и отправились в третью комнату слушать песни. Вернулись мы через полчаса, когда концерт закончился и зрители, наградив музыкантов бурными овациями и четырьмя бутылками пива, стали расходиться по другим комнатам. Кухня уже опустела, только за столом спал какой-то парень, и его выкрашенная в лиловый цвет челка веером лежала на столешнице, словно хвост райской птицы. Кира все так же сидела на подоконнике, сын Вадим сидел у нее на коленях и, зарывшись носом в ее футболку, сосал грудь. Меня бросило в жар, и я стал смотреть в пол, хотя что тут такого, естественная штука – всех детей кормили грудью, меня вот тоже когда-то. Репе, видимо, тоже стало не по себе – он глядел на Киру и Вадима в полном замешательстве.

– Пап, можешь мне помочь? – спросила Кира.

Репа заморгал, приходя в себя, и с готовностью кивнул.

– У меня экзамен пятнадцатого. Посиди с Вадькой.

– Пятнадцатого? – переспросил Репа.

Я сообразил, что 15 июня мы как раз должны быть на чемпионате в Санкт-Петербурге, и подумал, что сейчас Репа скажет это Кире. Но он вместо этого пробормотал:

– Конечно.

Вадим выглянул из-под Кириной футболки, обвел нас своими круглыми голубыми глазами и рассмеялся, показывая два крошечных зуба. Кира пересадила его на колени Репе.

– Подержи, я сейчас.

Она встала и вышла из кухни. Репа одной рукой осторожно придерживал Вадима за спину, словно подозревал, что тот сейчас опрокинется как неваляшка, а другую руку, с недопитой чашкой кофе, отставил далеко в сторону и в оцепенении смотрел на внука. Наш безумный тренер Репа, который топит несовершеннолетних в водохранилище, оказался дедушкой, вот так штука, подумал я, и в следующую секунду мое сердце ухнуло вниз. Мой-то дед где?!

Ледниковый период

Мы оставили Репу с внуком на кухне, а сами бегом скатились вниз по лестнице и, прыгнув в машину, помчались по городу. Правда, мы понятия не имели, где искать моего деда теперь, – все возможные места мы уже перебрали. Оставалось разве что прокатиться по тому же маршруту во второй раз.

– Может, он все-таки вернулся домой? – спросил Шевцов, останавливаясь на светофоре.

Я уныло пожал плечами.

– Давай проверим, – сказал он, поворачивая к нашему району. – Если нет – поедем искать снова.

Мы уже подъезжали к нашей улице, когда меня осенило: надо проверить мою школу. Я пальцем показал Шевцову, что надо свернуть во дворы, и через минуту мы вырулили к школьным воротам. У ворот лежал огромный валун – местная достопримечательность, камень ледникового периода, принесенный сюда пятнадцать тысяч лет назад тающим ледником. Возле достопримечательности, прислонившись к ее шершавому боку, сидел на траве дед. Его глаза были закрыты, и я подумал, что он умер тут, дожидаясь меня, – он, похоже, забыл, что начались каникулы и что встречать меня после уроков у школы бесполезно. Я подбежал к деду, наклонился, коснулся его небритой щеки и в ту же минуту услышал похрапывание – дед спал. Сколько он тут просидел – три часа, пять, шесть? Руками он прижимал к животу прозрачный пакет, в котором лежали тетрадь и пенал с карандашами.