Читать книгу "Секрет наследницы - Барбара Картленд"

В парадную дверь вносили какой-то крупный предмет мебели.

— Я выйду через черный ход, — сказала Рена.

— Как угодно.

Из кухни доносились странные звуки. Девушка поняла, что они означают, когда вошла туда и что-то, покрытое перьями, с размаху влетело ей в лицо. Рена бросила сумки и вцепилась в него.

Это была Клара, ее курица.

— Бедняжка Клара, как я могла о тебе забыть? — виновато воскликнула Рена. — Ты пойдешь со мной.

— Отпустите курицу, — сказал белобрысый молодой человек. — Это наш ужин.

— Ни в коем случае. Клара моя, и я не позволю вам ее убить.

— В чем дело? — снова появилась высокомерная женщина.

— Она пытается забрать наш ужин, мама.

Это стало последней каплей. Рена многое снесла молча, но внезапно ее терпение лопнуло.

— Последний раз повторяю, — холодно произнесла девушка. — Клара моя, и я забираю ее с собой. — Рена обвела взглядом четырех выстроившихся перед ней новоселов. — Если вы отнимете ее у меня, — медленно и жестко отчеканила она, — это будет воровство, и я подам на вас заявление констеблю.

— А кто сказал, что она принадлежит вам? — спросил неприятный молодой человек. — Это животное является собственностью прихода, и констебль скажет вам то же самое.

— Нет, не скажет, — вспыхнула Рена, — потому что он знает эту курицу (девушке захотелось откусить себе язык за эти дурацкие слова). Его мать сама подарила ее мне. А значит, — добавила она, отбрасывая прочь папино учение, — он узнает, что это воровское логово. Подумайте, понравится ли вашему брату в первый день на новом месте такое определение вашей семьи.

В угрюмом молчании они отступили в сторону, давая Рене пройти. Все еще крепко прижимая Клару к груди, девушка вынуждена была поставить одну сумку на стол, подцепить ее на локоть и взять вторую сумку в ту же руку.

Она до ужаса ясно понимала, как, должно быть, жалко выглядит сейчас: с трудом выбирающаяся из дома, нагруженная вещами. Рене потребовался целый час, чтобы доплестись через весь поселок до Мызы.

Но это было неважно. Важно было только то, что она пресекла грубость и победила. Ей хотелось кричать от радости.

Итак, ликующая мисс Колуэлл вернулась в Мызу со всеми своими пожитками в одной руке и курицей в другой.

Глава третья

Удача сопутствовала ей. Парадная дверь Мызы была открыта, и Рена проскользнула внутрь. В доме было темно, и девушка решила, что граф все еще в пивной. Значит, она может спокойно устроиться на новом месте.

Бросив сумки на пол, Рена отправилась в кухню, продолжая крепко прижимать к себе Клару, которая тихонько попискивала, будто показывая, что теперь чувствует себя в безопасности.

Уютно устроив курицу в корзинке, девушка зажгла лампу и отправилась на поиски места, где можно было бы переночевать. Настоящую спальню она поищет завтра днем.

Одна лампа не могла прогнать из дома темноту; огромный особняк отвечал эхом на каждый шаг Рены. Девушка вдруг услышала, сколько в нем скрипов и странных шорохов. Дом простоял не одну сотню лет и пережил множество исторических событий, рождений, смертей и, быть может, даже убийств. Не такое уж сумасбродство представить себе, что парочка привидений может разгуливать по его коридорам.

«Что ж, все может быть», — подумала Рена. Девушка опьянела от победы; она почувствовала себя захмелевшей, дав волю тому, что так долго подавляла в своей природе: она постояла за себя и вышла победительницей и сейчас готова была вступить в бой с любым привидением.

У Рены было такое чувство, будто она заново родилась, но уже другим человеком, и ей хотелось кому-нибудь об этом рассказать. Но кто поймет?

«Он бы понял», — подумала вдруг девушка. Рена знала графа всего несколько часов, но интуиция подсказывала ей, что она может рассказать ему об этом новом чувстве и найти понимание.

Ах, если бы он скорее вернулся домой и они могли поговорить!

Теперь у девушки появилась возможность поразмышлять о графе на досуге, и она почувствовала, что такое времяпрепровождение ей очень по душе. Приятно было вспоминать его высокую, стройную фигуру. Даже через одежду просматривалось его закаленное годами активной службы на флоте сильное тело.

Рене нравилась его манера держать голову, как будто не было никого, с кем бы он боялся встретиться взглядом. Мужчина таким и должен быть.

Лицо графа было приятным, с правильными чертами и дружелюбной улыбкой, которая всегда была готова появиться на его губах, а взгляд был полон тепла и веселья — казалось, что смеяться для него так же естественно, как дышать.

Сначала это удивляло. Он говорил с какой-то ироничной интонацией, как будто фраза могла быть шутливой или серьезной в зависимости от того, как ее воспримет слушающий.

Ее дорогой папа, по-видимому, был прав: у Рены действительно была склонность к легкомыслию, ибо ее существо инстинктивно отзывалось на такую манеру разговаривать собственным весельем.

Опыт прожитых лет не подготовил Рену к встрече с таким мужчиной. Откровенно говоря, она вообще не была подготовлена к встрече ни с кем из противоположного пола.

Единственным мужчиной, которого Рена хорошо знала, был отец, воспринимавший жизнь и мир очень серьезно.

Родители беззаветно любили друг друга. Рене больше всего нравилось слушать мамины рассказы о том, как они с папой встретились.

Это было в точности, как у Ромео и Джульетты, ибо Саннингхиллы вовсе не обрадовались, когда их дочь влюбилась в молодого священнослужителя, приехавшего помогать пожилому викарию в церкви, которую семья посещала каждое воскресенье.

«Твой отец был одним из самых красивых мужчин, каких я когда-либо встречала, — говорила мать. — Он сказал, что полюбил меня с первой минуты, едва увидел, как я сажусь в церкви на семейную скамью, которую мы всегда занимали».

«Значит, вы влюбились друг в друга одновременно», — отозвалась Рена.

«Пожалуй, да, но тогда я не знала этого, потому что случай поговорить представился нам только спустя несколько недель. — С застенчивой улыбкой мать добавила: — Потом он признался мне, что от сильного смущения не мог сказать больше пары слов. Я понимала его, потому что чувствовала то же самое. Мне хотелось говорить с ним, но в голову ничего не приходило. Когда он в первый раз пришел с викарием на чай, мы ни слова друг другу не сказали».

«Но встреча с ним тебя взволновала, мама?» — спрашивала Рена.

«Так взволновала, что до следующего свидания он снился мне чуть ли не каждую ночь. Однако это свидание наступило не скоро».

Наконец, когда родители устраивали вечеринку в саду, ей каким-то чудом удалось увести его к земляничной клумбе. Они впервые были одни.

«Много ли прошло времени, мама, прежде чем папа сказал, что любит тебя?»