Читать книгу "Остров затерянных душ - Джоан Друэтт"

Осознав эту истину после пары рейсов, Франсуа Райналь, проведав родителей, которые тем временем переселились в Париж, отправился на остров Маврикий в Индийском океане, где нанялся надсмотрщиком на большой сахарный завод. В дополнение к тому, что несколько бунтов заставили его постичь науку управления большими бригадами бесправных индийских работников, здесь он выучился ремонтировать выходящую из строя технику. Затем, в 1852 году, в Порт-Луи зашел корабль, принеся новость о том, что в Австралии обнаружено золото, и в нем снова вспыхнула жажда наживы. Очарованный умопомрачительными рассказами об «огромных состояниях, сколоченных в считаные дни, о золотых самородках весом в сто пятьдесят фунтов», Райналь бросил свою работу и заплатил за место на «скверно оснащенном маленьком бриге», направляющемся в Мельбурн.

Прибыв в залив Порт-Филлип в апреле 1853 года, он застал Мельбурн охваченным безумием: тысячи человек отчаянно рвались вглубь материка на прииски. Впрочем, у Райналя доставало здравого смысла понимать, что, если он хочет добиться успеха, ему сначала следует выучить английский язык. И он нанялся на паровой пакетбот, курсирующий между Порт-Филлипом и Сиднеем в Новом Южном Уэльсе, что было разумным решением, ибо нехватка моряков в тот период времени давала ему возможность заработать неплохие деньги. Однако ему, по всей видимости, было суждено терпеть постоянные неудачи, размышлял Райналь, сидя понуро у костра на острове Окленд.

Не прошло и несколько недель, как пакетбот потерпел крушение и ужасная ночь, проведенная им в воде, когда он хватался за обломки судна, в очередной раз убедительно показала, что карьера моряка не для него. После того как он был спасен и высажен на берег в Мельбурне, Райналь направился на прииски, где вскоре понял, что недостаточное знание английского далеко не самая большая проблема. Труд старателя на золотых приисках оказался даже тяжелее, чем каторжные работы для самых злостных преступников. Но Райналь не сдавался. Как и полмиллиона других, верящих в свою удачу, он, одетый в униформу золотоискателей – клетчатую шерстяную блузу, бриджи, сапоги по колено и неизменную на австралийских приисках плетеную из жестких сухих листьев «капустного дерева» шляпу от солнца, переходил от одной копи к другой. Все свое имущество он нес в рюкзаке за плечами. Он научился ставить палатку, строить шалаш, сооружать лежанку, если нет желания спать на земле. Он узнал, как делать мехи, чтобы разжечь сырые дрова и пожарить себе баранины. Овец на приисках было в достатке, мясо кенгуру тоже можно было тушить, но иной раз ему приходилось довольствоваться неудобоваримыми пресными лепешками из муки и воды, запеченными в золе.

Он выучился метко стрелять, причем не только для того, чтобы добыть себе мяса на обед, но также и для самозащиты. Поскольку то был «золотой век» для беглых преступников, промышляющих грабежами на дорогах, Райналь, как и большинство золотоискателей, не расставался с револьвером и двустволкой. Он вспомнил, что это самое ружье сейчас было вне его досягаемости, так как осталось в сундуке на разбитой шхуне, и это напоминание об их положении вызвало в нем болезненный приступ панического страха.

«Когда и как смогу я покинуть этот остров, затерянный посреди морей за пределами обитаемого мира? Наверное, никогда! Меня охватило сокрушительное отчаяние, – записал он позже. – У меня сжалось сердце, я едва не задыхался, неудержимые слезы наполнили мои глаза, и я разрыдался, как дитя».

Его уберегла вера. Франсуа Райналь был очень набожным человеком. В первую ночь, проведенную в море 23 декабря 1844 года, в возрасте всего лишь четырнадцати лет и пяти месяцев он пережил откровение. «Когда земля скрылась за горизонтом и я оказался в окружении бескрайнего моря, небесный свод впервые был явлен перед моим взором во всем своем величии, со всех сторон меня объяла Бесконечность».

Благоговейный трепет и изумление овладели юным Франсуа.

«Моя душа преисполнилась священным восторгом, а сознание – мыслью о Высшем Существе, о Творце и Господе Вселенной».

С тех пор вера стала для него надежной опорой, и в эту трудную минуту, как и много раз прежде, молитва вернула ему мужество. К тому времени, когда его товарищи по несчастью, хрустя ветками, стали возвращаться к костру, он был уже собран и спокоен.

Капитану Масгрейву, Алику, Джорджу и Энри тоже хватало невзгод. Один за другим они выбирались из чащобы и признавались, что не смогли отыскать никакого укрытия. Палатку окружали густые заросли низких, причудливо скрученных деревьев с толстыми искривленными ветвями – призрачный лес, лишенный всякого подлеска, не считая пышного губчатого мха и упругого папоротника, а в скалах поблизости не нашлось ни одной пещеры.

У Франсуа Райналя тоже было что им сообщить. Он сделал удивительное открытие: торфяная почва горела сама по себе, отчего их костер теперь пылал в углублении. После обмена новостями среди изможденных мужчин воцарилась угрюмая тишина.

Совершенно пав духом, они повалились на землю и невидящими глазами уставились на пляшущие огоньки, раздраженно хлопая жалящих мух, которые слетелись сюда, как будто желая усугубить их мучения. Вдруг Джордж Харрис прервал подавленное молчание, сетуя на судьбу. «Хотя все моряки страшатся смерти в море, лучше уж было бы утонуть в шторме, чем медленно умирать с голоду на этом мрачном острове», – заявил англичанин.

Его слова вызвали целый поток всеобщих жалоб. Когда Райналь всем им напомнил, что получил от Сарпи обещание выслать поисковую группу, если они не вернутся в Сидней в течение четырех месяцев, капитан Масгрейв горько заметил, что они находятся совсем не там, где их будут искать, – на острове Окленд, а не на острове Кэмпбелл. И к тому же их скудные запасы еды закончатся намного раньше, чем пройдет четыре месяца.

«Бедная моя жена! Бедные дети!» – воскликнул он и, смутив и огорчив остальных, спрятал лицо в ладонях, залившись слезами.

«Джордж и Энри безмолвствовали, – пишет Райналь. – По правде говоря, мы все потеряли дар речи при виде столь жгучего страдания нашего несчастного товарища».

Никто из них не решился его утешать, храня неловкое молчание, прерываемое всхлипываниями Масгрейва. Сочувственно глядя на своего капитана, Райналь подумал, что знает наверняка, что чувствует его товарищ. Несмотря на это, он бодрым тоном напомнил остальным, что с разбитой шхуны они могут взять доски, веревки и парусину на постройку хижины, чтобы было где жить те месяцы, пока не подоспеет помощь. Масгрейв успокоился, и все сошлись во мнении, что единственный способ преодоления их трудностей состоит в том, чтобы заняться полезной деятельностью.

В соответствии с этим решением, проведя тягостную ночь на влажной рыхлой земле под промокшей парусиной, Масгрейв с тремя моряками на рассвете отправился к погибшей шхуне, снова оставив Райналя приглядывать за костром.

Глава 5

Убежище

Скверная погода не улучшалась. Масгрейв записал, что ветер дул с ураганной силой, дождь лил как из ведра. Тем не менее, не останавливаясь на описании усилий, которые им пришлось затратить, чтобы привести лодку к разбитой шхуне, он сухо повествовал о том, что они смогли снять паруса с реев и гиков, демонтировать стеньги и рангоут и набрать солидный запас досок для «строительства дома». Капитан вынужден был признать: «По всей видимости, нам придется провести здесь всю следующую зиму, и если мы хотим выжить, то нам нужно убежище».