Читать книгу "Сердцу не прикажешь - Мари-Бернадетт Дюпюи"

* * *

С этим ощущением эмоциональной пустоты нужно было что-то делать. Элен остро нуждалась в обществе, в отдушине. И не важно, кто это будет… В итоге она позвонила единственному своему знакомому парижанину – Люку Ловару. Отношения они возобновили на дружеской ноте. То, что случилось между ними в тот памятный вечер, он счел недоразумением. К тому же Элен казалась такой хрупкой, ранимой и одинокой, и взгляд у нее был по-детски растерянным…

Воспоминания о детстве и вправду посещали Элен чаще, чем когда-либо. Одиночество, печаль, недетская серьезность в мыслях и поступках… Любовь и забота матери не могли компенсировать полнейшую холодность отца, человека замкнутого и раздражительного, не терпевшего присутствия в доме других детей. И мечты становились ее единственным утешением. Элен придумывала себе братьев, сестер и товарищей по играм. Она обожала свою собаку, а позднее – и кошечку Риту. К сожалению, их нельзя было забрать с собой в Париж. Она была совершенно одинока…

В загородном доме, принадлежащем родителям Люка, между ними впервые случилась близость. Был конец августа, который в этом году выдался особенно дождливым. На улице было прохладно, и Элен захотелось разжечь большой камин в гостиной. Она с детства любила смотреть на огонь, обожала запах и потрескивание горящих дров, а особенно – то странное ностальгическое чувство, которое пробуждал в ней вид танцующего пламени.

Некоторое время она наблюдала за Люком, который как раз вставлял в проигрыватель музыкальный диск. Темные волнистые волосы, черные глаза придавали ему сходство с Александром. Прекрасные и печальные звуки музыки нарушили тишину. Это была соната Моцарта. Сидя на краешке старой кровати, заменявшей диван, Элен улыбнулась. Очень мило с его стороны – поставить именно этот диск, с записью ее концерта. Люк медленно приблизился, привлек ее к себе, а потом и крепко обнял.

И в этот момент острее, чем когда-либо, она ощутила, какими возбуждающими могут быть прикосновение к коже мужчины и исходящий от нее запах… Она закрыла глаза. Руки – ласковые, настойчивые, волнующие – изучали ее тело… И она отдалась своим ощущениям. Люк и Александр на какое-то мгновение стали одним человеком. И, когда ласки Люка стали особенно настойчивыми, а губы – страстными, она забыла обо всем на свете…

Они долго лежали и молчали, и огонь в камине освещал их обнаженные тела. Музыка уже давно стихла.

Медленно, неотвратимо образ Александра возник перед глазами Элен. Каким бы страстным и деликатным любовником ни был Люк и как бы хорошо им ни было в постели, после секса она часто впадала в состояние фрустрации. Элен недоставало ощущения духовного единения, какое ей случалось испытывать рядом с Александром. Легчайшее прикосновение руки последнего таило в себе больше чувственности, чем акт плотской любви с Люком…

Как бы то ни было, Элен отдавалась этим новым отношениям со всей страстью и отчаянием, на какие только была способна. Она была готова на все, лишь бы убежать от одиночества, от этой жуткой засасывающей пустоты.

Люк оказался очень внимательным партнером, но ему недоставало зрелости в суждениях и поступках. Элен была изумлена, узнав, насколько велико влияние на него родителей. Еще Люк был очень тщеславен и любил приврать. Элен это раздражало, и, сама того не желая, она постоянно сравнивала его с Александром. Ей казалось, что все недостатки Люка она видит словно через лупу. Но, даже несмотря на это, стоило только подумать, что в его жизни она – не более чем очередное приключение, и ей становилось плохо.

Однажды вечером они с Люком так поскандалили, что Элен показалось, будто она сходит с ума. Неужели в жизни ей суждены одни лишь несчастья? А если так, то стоит ли жить дальше?

Ощущая полнейшую растерянность и не зная, где искать помощи, она снова позвонила Александру.

– Я тебя предупреждал! – почти сердито отозвался тот. – Тебе не следовало связываться с этим типом. Даю тебе один час, чтобы ты с ним порвала. Причем окончательно!

Элен онемела от изумления.

– Один час, слышишь? – настаивал Александр. – Или мы полностью прекратим общаться. Я не приду, даже если ты будешь болеть. И можешь на меня больше не рассчитывать!

Элен повесила трубку. Реакция молодого священника настолько ее ошарашила, что от былого отчаяния не осталось и следа. Как относиться к человеку, который попеременно то хочет сделать тебя счастливой, то заставляет страдать? Разве не по совету Александра она нашла другого, и вот теперь он же ее в этом и упрекает! Несколько дней она ждала его звонка. Но ни извинений, ни сожалений так и не услышала. Ни слова. Ни единого слова…

Целыми днями Элен плакала на диване, не сводя глаз с телефона и прислушиваясь, не несут ли почту. Она совсем перестала спать. Через некоторое время она стала терять сознание дома и в общественных местах. Крайнее эмоциональное истощение привело к обострению спазмофилии, которая прежде не давала о себе знать, – таков был вердикт врача, к которому девушка в конце концов вынуждена была обратиться. Ей назначили кучу лекарств, от которых Элен чувствовала себя еще более потерянной.

И все-таки Александр позвонил. «От кого он узнал, что я больна? – размышляла Элен. – Может, всезнающая Кристиана? А впрочем, какая разница…» Они с Александром снова стали перезваниваться, и их общение было дружеским, хоть и с некоторой ноткой неловкости.

Однажды Элен спросила:

– Александр, что ты думаешь о супружестве?

– В брак вступают те, кто не может сам о себе позаботиться.

– Сам о себе позаботиться?

– Именно. Если человек хочет жить в паре, значит, он попросту не способен существовать в одиночку.

– Думаю, этому вас учат в семинарии, чтобы отвратить от семейной жизни… Получается, тебе никто не нужен?

– Это мои проблемы. Придумай ответ, который бы тебе понравился, и закроем эту тему.

– Ты никогда не отвечаешь на вопросы прямо, да, Александр? Так ведь проще. Но наступит день, когда тебе придется ответить. Ты больше не сможешь отвертеться.

Помолчав немного, Александр проговорил со своей обычной невозмутимостью:

– Доброй ночи, Элен.

И повесил трубку.

Молодой священник снова замкнулся в молчании, которым так искусно пользовался, когда хотел наказать самого себя – и Элен тоже – за короткие мгновения счастья, которые он, может статься, считал похищенными у Бога.

Элен решила в ближайшее время не возвращаться в Дё-Вен. Очевидно, гордость, пусть и глупая, этому препятствовала. Она представляла себе Александра – сурового, непреклонного. Нет, у нее не хватит на это сил… Слишком велика была в ней естественная для всех людей потребность в любви. Да и Люк снова был рядом…

Они решили провести несколько недель на Балеарских островах. Был конец лета, когда Средиземноморье предстает во всей своей красе, – спокойное, настоящее. До Барселоны Элен и Люк доехали на поезде, а на вокзале сели в черно-желтое такси, которое и доставило их в порт. У испанцев есть чудесная традиция – связывать пассажиров пакетботов с теми, кто остался на суше, длинными цветными бумажными лентами. Когда корабль отчаливает, ленты натягиваются над водой – непрочные узы, соединяющие тех, кто уплывает, с теми, кто остается, – а потом и рвутся. Элен невольно пришло в голову, что еще менее крепкая, ярко-красного цвета нить связывает ее с тем, кто остался далеко-далеко, в Вендури…