Читать книгу "Услышанные молитвы - Даниэла Стил"

— Это все как будто про меня, — заметила она. — Лучший аргумент в пользу того, чтобы возвратиться в юридическую школу.

— Возможно, — ответил он. — Не знаю. Скажу одно: я понял, что в жизни надо делать что-то важное, а не заниматься недвижимостью или выслушивать хныканье по поводу налогов и помогать папашам и мамашам сохранять богатства для детей, которым давным-давно пора самим зарабатывать на жизнь. Если бы я не ушел, то наверняка убил бы кого-нибудь из них. — Брэд ненавидел работу в конторе тестя и всеми силами стремился вырваться оттуда.

— Мне так наскучило целыми днями ничего не делать, — призналась Фейт. — Кажется, время проходит зря. У дочерей своя жизнь. У Алекса — работа. Мне теперь не о ком заботиться, и не знаю, куда себя деть. Все, что от меня требуется, — торчать дома, по вечерам готовить ужин. Остается ходить по музеям и обедать с подругами.

— Тебе определенно надо возвращаться в университет, — твердо подытожил он, — если не хочешь поступать на работу.

— А что я умею делать? Я не работала с тех пор, как родилась Элоиз. А до этого была на побегушках: подай-принеси. Так вертеться можно в двадцать два года. А в моем возрасте — полная чушь. Беда в том, что я не знаю, что мне нужно. Уверена в одном: Алекса хватит удар, если я скажу, что возвращаюсь в юридическую школу.

— Наверное, это его пугает, — согласился Брэд. — Ему приятно сознавать, что тебе нечего делать и ты от него зависишь. С Пэм примерно то же. Ей нравилось, что я на них работал. А у меня от этого развивалась ужасная клаустрофобия. Уж лучше я наломаю дров и утону, но сам.

— Ну, до этого не дойдет, — успокоила его Фейт. — Судя по всему, ты прекрасно справляешься и делаешь нужные вещи. Не может быть, чтобы деньги так много для вас значили.

— Для Пэм — да. Она оценивает себя по своему успеху и по тому, какой он принес ей доход. А я думаю, что в конечном счете это не важно. Умирая, я хочу сознавать, что кого-то переделал, что сумел изменить пару жизней и спас подростка — не позволил совершить рокового шага. Но ничего подобного не произойдет, если я буду продолжать избавлять от налогов людей, у которых и без того слишком много долларов.

— Такое впечатление, что Алекс и Пэм — просто близнецы, — улыбнулась Фейт.

Она еще в детстве ценила достоинства и взгляды Брэда. Фейт расстроилась, когда Эллисон ей напомнила, что к пяти надо освободить комнату, а в шесть часов она с мужем уезжает в аэропорт.

— По-моему, все прошло достаточно хорошо, — заметила Эллисон.

Обе женщины выглядели уставшими, но зато на похороны пришло много друзей Чарльза — получился день любви и уважения.

— Ты все прекрасно устроила, — похвалила ее Фейт, а сама подумала: свидятся ли они когда-нибудь еще? И хотя они никогда не дружили, эта мысль навеяла грусть. — Чарльз был бы доволен.

— Да, наверное, — согласилась Эллисон.

Женщины взяли пальто, и Бертран подписал чек — настоял, что будут платить они. А Фейт заплатила за цветы и церковь, что обошлось почти в такую же сумму.

Брэд вышел вместе с ними к лифту. Эллисон и Бертран собирались наверх забрать вещи, а Фейт хотела спуститься в вестибюль и взять такси.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она Брэда, пока они ожидали кабину.

— Завтра утром, — ответил он.

В это время прибыл поднимающийся лифт. Фейт обнялась с Эллисон, а Бертран придержал двери.

— Береги себя, Фейт, — проговорила Эллисон. Она оценила все, что в последние два дня сделала ее сводная сестра. У нее тоже было ощущение, что их пути больше не пересекутся.

— Обязательно. И ты тоже. Позванивай. — Они говорили как люди, которым нечего друг другу сказать, но которые хранили общую крупицу прошлого.

Супруги вошли в лифт, Фейт помахала рукой и, когда кабина ушла, со слезами на глазах повернулась к Брэду:

— Я так устала терять людей… говорить им «прощай»… они исчезают из моей жизни, и остается только пустота.

Кивнув, он взял ее за руку, завел в лифт, и они молча поехали вниз.

— Сильно спешишь домой? — спросил Брэд, когда они пересекали вестибюль, направляясь к выходу.

— Не особенно. Вечером мы приглашены, но не раньше восьми. Так что время есть.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил Брэд, хотя последние несколько часов они только и делали, что ели и пили в комнате наверху.

— А как насчет того, чтобы проводить меня домой?

Двадцать четыре квартала — вполне приличная прогулка, а Фейт хотелось побыть на свежем воздухе. Они вышли через вращающиеся двери и зашагали вперед.

Сначала оба молчали, а потом заговорили одновременно:

— Так что ты собираешься теперь делать, Фред?

— Над чем ты будешь работать, когда вернешься к себе?

Они рассмеялись, и первым ответил Брэд:

— Попытаюсь добиться оправдательного приговора подростку, который случайно выстрелил в своего друга. Хотя, может быть, и не случайно. Они оба влюблены в одну и ту же девчонку. Ему шестнадцать, и его обвиняют в преднамеренном убийстве. Трудный случай, а он — приятный парень. — Такие дела были для Брэда обычным занятием.

— Мне до тебя далеко, — призналась Фейт, шагая бок о бок с ним, несмотря на его длинные ноги. Он все еще помнил, как приноравливаться к ее походке. Ведь столько было пройдено вместе в былые времена. — Честно говоря, мне вообще нечего делать.

— Как это нечего? — тут же отозвался Брэд. — Ты собираешься обзвонить Колумбийский, Нью-Йоркский и все остальные университеты, какие тебе только понравятся, и взять каталоги и регистрационные формуляры для поступления на юридический факультет. Надо выяснить, какие придется сдавать экзамены. Работы навалом.

— Уже планируешь для меня занятия? — хмыкнула Фейт. Вид у нее был довольно изумленный, но в душе она призналась, что идея ей понравилась. И, судя по всему, Брэду тоже.

— Позвоню тебе на следующей неделе и выясню, как далеко ты продвинулась. И только посмей сачковать, я с тобой быстренько разберусь. Хватит сидеть без дела, Фред! Пора шевелиться!

Он опять входил в ее жизнь как дублер старшего брата. Прямо как в прежние времена. Фейт не возражала против того, что он говорил, но не представляла, как убедить Алекса в своей правоте и возможно ли это вообще. Она не знала, хватит ли у нее смелости бросить вызов мужу. Мысль не казалась ей такой уж привлекательной — Фейт всегда боялась ему перечить. Память об отцовской ругани и предательстве заставляла осторожничать и не слишком противоречить мужчинам. В глубине души Фейт знала, что откровенно трусила. Из мужчин ее никогда не пугали только Джек и, конечно, Брэд.

— Кстати, у тебя есть электронная почта? — спросил он деловым тоном, когда они вышли на Шестидесятую улицу.

Вечерело, на Парк-авеню зажигались огни. Люди спешили с работы домой.