Читать книгу "Дедушкины сказки - Михаил Максимов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замолчала мать, собралась с силами, встала.
– Дай хоть оденусь перед смертью.
Вышел во двор, папироску в рот пихает, руки трясутся, не попасть никак.
– Гроб, сынок, нужен, – услышал тихий голос матери.
– Какая тебе разница, все едино в земле лежать.
– Православная я, без гроба не пойду.
– Выругался Петряй, но гроб пошел мастерить. Сляпал кое-как, взвалил на спину.
– Пошли, чего расселась?
Встала мать с трудом, сделала несколько шагов.
– Пошевеливайся, а то до кладбища за целый день не дойдем.
– Подожди, лопату возьму, а то чем могилу рыть будешь?
Доски сырые, тяжелые, гроб всю спину истер. Присел Петряй на бугорок, дух переводит.
– Давай помогу, сыночек.
– Сам управлюсь.
Взвалил ношу и ускорил шаг.
На кладбище ни души. Тишина зорко охраняла покой своих постоянных жильцов.
– Тут могилу рой, рядом со своими лежать хочу.
Петряй взял лопату и начал могилу копать. Долбит землю, а перед глазами все это проклятая самогонка стоит.
– Ну все, хватит.
– Да что ты, сынок, это ямка, а не могила.
– Я и так с тобой измучился, какая тебе разница, все в земле лежать?
Вздохнула мать.
– Не сладко будет в твоем неструганном гробу, так уж хоть поглубже закопал бы.
– Гроб ей не нравится, тоже мне, барыня, погляди, я лягу.
– Что ты, сынок, отойди.
Но договорить мать не успела.
Петряй проворно вскочил, поднял крышку и забрался в гроб.
– Видишь, – крикнул он, – тут как.
В это время крышка сама захлопнулась.
– Отпусти, ты что делаешь – донесся его сердитый голос. Мать поспешила к сыну.
– Я сейчас, сейчас, – твердила она и пыталась приподнять крышку.
– Люди добрые, помогите! – закричала через некоторое время.
– Помогите!!!
И люди услышали ее. Несколько крепких мужиков бросили работу в поле и прибежали на кладбище.
Только напрасно мозолистые руки били по гробу увесистыми железками. Ни одна щепочка даже не откололась от него. Пробовали зажечь, но и огонь был бессилен.
Братцы, – донесся слабый голос Петряя, – бросьте колотить, пусть мать подойдет.
– Сыночек, кровинушка моя, тут я.
– Прости, мать, за стакан самогонки я все продал, не стерпела земля моего злодейства, пусть мужики хоронят, не плачь, живи, родимая.
– Сыночек, что ты говоришь?
– Дышать мне трудно, умираю я.
Упала мать на гроб, горько рыдает.
Подняли мужики осторожно старуху, а гроб сам к могиле двигаться стал. Кинулись к нему, но уже поздно, скрылся он в земле. Попробовали разрыть, но куда там, лопата словно от гранитной глыбы отскакивает. Поохали, поохали, а потом прикатили большой камень и водрузили на холмике.
Приходится видеть иногда, как с трясущимися руками бродят выпивохи по разным местам. И уже не удивлюсь, когда ни с того, ни с сего горят бани и дома, жены уходят к другим. Терпит их земля до поры до времени, но, видимо, приходит конец и ее терпению.
Только как-же с матерью-то быть? Вон она, в скорбной позе застыла у холодного камня. И не где-нибудь, а по всей земле родимой. Прости, старая, прости, если такому еще найдутся слова прощения?
Дед Матвей брел по пыльной дороге. С каждым шагом идти становилось все трудней и трудней.
– Погоди немного, давай отдохнем.
– Кто тут?
Дед Матвей оглянулся, но ни одной живой души рядом не было.
– Кто со мной говорил?
– Я, твоя Старость.
– Кто, кто?
– Оглох что ли? Старость твоя!
Дед почесал затылок, потрогал себя за ухо.
– Вон, пригорочек зеленеет, давай присядем.
– Оно и правда, надо отдохнуть, – подумал он, – совсем из сил выбился.
Присел, достал кисет.
– Курить поменьше надо было бы, прокоптил все нутро, в иной кочегарке чище.
– Только твоих советов мне не хватало.
– Хватало, не хватало, а курить бросай, чай, не молоденький уже.
Он и сам подумывал о том, как бы бросить эту дурацкую привычку, но так и не собрался.
– Не следовало тебе отправляться в такую даль пешком, – продолжала Старость, – ноги и без того болят.
– Ну что ты привязалась? – осерчал дед Матвей, – Сына проведать ходил, почитай, месяца два не видел.
Они замолчали. На припеке начало дрематься, дед уже закивал головой и, наверное, заснул бы.
– Вставай, – проговорила Старость, – а то не добредем по светлому.
Отогнал дрему, поднялся, поправил сумку и взял посох.
– Пригнись маленько.
– Это зачем еще?
– Так мне легче сидеть на твоем горбу.
– Ты на мне еще ехать собралась?
– А как иначе? Да ты сгибайся, самому ловчее будет. Дед Матвей поворчал на Старость, пригнулся. С согнутой спиной шагалось и впрямь легче.
– А помнишь, как раньше хаживал?
– Как не помнить, на гулянку за ночь верст пять отмахаешь, а утром на работу ни свет, ни заря идешь.
– Вот и дремал потом целый день.
– Ну уж не скажи, подремлешь раньше на работе, батя скоро оглоблю возьмет.
– А в молотилку, помнишь, чуть не свалился? Снопы подавал и заснул.
– Я ж ночи три, почитай, глаз не сомкнул.
Так за разговором и добрели незаметно до дома.
– Чего у сыночка ночевать не остался? – встретила дочь сердито, – вытурила, небось, сношенька?
Промолчал старик, уселся на крылечко дух перевести.
– Иди, поешь, а то, чай, голодный приплелся.
Спорить не стал, пошел есть.
– Неласково тебя дочка встречает.
– Это опять ты? Помолчала бы хоть маленько.
Перекусив, побрел в свой чулан отдыхать. Давно не хаживал на такие расстояния, ноги ныли от усталости.
– Не кури в постели, а то дом спалишь и сам сгоришь.
– Послушай, что ты привязалась?
– Что, что, думаешь, охота гореть с тобой?
Дед присел, увидел пустую бутылку.
– Слушай, залезай сюда.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дедушкины сказки - Михаил Максимов», после закрытия браузера.