Читать книгу "Сделай мне счастье - Дарья Калинина"

После того визита в больницу мама все чаще стала отсутствовать дома. Выглядела она все хуже. Все чаще плакала. А дядя Федя, наоборот, зачастил. Девочка чувствовала исходящую от этого человека угрозу. В чем эта угроза состоит, девочка не понимала до того дня, когда, вернувшись домой с кладбища, где они навсегда оставили маму, придавленную к земле тяжелым гранитным памятником, она услышала от дяди Федора:

— Собирайся. Ты уезжаешь.

— Куда?

— Теперь ты будешь жить в другом месте.

— Но мы с мамой живем здесь.

— Твоя мать умерла. Забыла?

— Это мой дом.

— Ты теперь будешь жить там, где я тебе скажу.

И девочка оказалась в доме, где помимо нее жили и другие дети. Всех объединяло одно: все они потеряли родителей. И если некоторые дети своих родителей еще помнили, отчего было лишь больней, то другие папу с мамой не помнили вовсе. Мальчик, с которым она подружилась, тоже не помнил. Да, мальчик, и что с того? Дружить с мальчишкой оказалось даже лучше, чем с девочкой. Он не пищал, не капризничал, не обижался. Смотрел в рот своей подруги, ловя каждое слово. Так в жизни бывшей принцессы появился друг.

Женщина снова перевела взгляд на фотографию. Но ребенка самого она сейчас как будто не видела. А видела лишь то, что с его помощью она сможет отомстить тому человеку! Дяде Феде. Врагу ее мамы и ее самой. Наказать того, кто обобрал ее до нитки. Кто изуродовал ее жизнь. Она докажет ему, что она вовсе не такое ничтожество, каким он ее считал и каким казалась ему ее мать. Жгучее желание увидеть своего врага растоптанным пересилило в женщине ее обычное благоразумие.

— Хорошо! — выпалила она. — Мальчишка годится! Работаем.

Ее собеседник повеселел. В их союзе роль вожака всегда играла его подруга. Как возникла между ними эта зависимость почти тридцать лет назад, в момент первой встречи, так и продолжалось до сих пор. Она принимала решения, он подчинялся. И это устраивало обоих, потому что помогало достичь цели, ради которой они и жили.

Улица Счастливая порадовала Германа цветущими яблонями. Нигде в городе деревья еще не цвели, даже вишни еще только робко распускали первые бутоны, а здесь, пожалуйста, яблони уже раскрыли свои нежно-розовые цветки. Герман прекрасно помнил эти старые деревья, в мае усыпанные цветами, а в августе пестреющие мелкими желто-красными плодами.

Это были райские яблони с мелкими, кисло-горькими на вкус плодами. Но Оксана уверяла, что из них получается божественное варенье. Она действительно собирала плоды с веток, которые буквально стучались в окна ее квартиры. Вот только попробовать это варенье Герману так и не довелось. Как ему теперь вспоминалось, их роман с Оксаной прервался еще до того, как первая банка варенья из райских яблочек была готова. А буквально через несколько дней Герман познакомился со своей будущей женой.

Но сейчас, оказавшись у дома, где жила любимая девушка, Герман неожиданно почувствовал грусть. Атмосфера, которую создавали эти деревья, качающиеся одним сплошным бело-розовым маревом и источающие дивный аромат, нагретые солнцем стены домов, вся эта улица, залитая светом, — все это манило и притягивало к себе. Сколько помнил себя Герман, в каком бы состоянии он ни выходил из метро, на улице Счастливой он неизменно попадал под действие ее ауры.

Телефонный звонок прервал сентиментальные мысли Германа. Он взглянул на экран мобильника и тяжело вздохнул. Звонила теща, а ее звонок не предвещал ничего хорошего. У Светланы Александровны не было привычки звонить зятю, чтобы просто поболтать или поздравить с праздником. Зато, если возникала какая-то проблема, теща немедленно хваталась за трубку.

— Ванечка все еще кашляет.

— Да, я слышал, как он ночью кхекал.

— Ночью! Ночью — это ерунда. Теперь он кашляет без передышки. Послушай!

Теща отставила трубку, и Герман услышал надсадный детский кашель.

— Вызывайте врача.

— Вызвала. Но я и так знаю, что они предложат госпитализацию. А я не могу ложиться в больницу с Ванечкой. У меня дела.

— Да, я помню, у вас Сергей Павлович.

— Ты нашел Иру?

— Ищу.

— Лучше ищи, — посоветовала ему теща. — А то следующую ночь будешь возиться с Ванечкой сам.

Звонок тещи подстегнул Германа. Оставив сентиментальные воспоминания, он резво потрусил к дому номер пять. И лишь набрав номер тридцать три, задумался. А живет ли еще здесь его Оксана?

Оказалось, живет. Более того, она совсем не удивилась, когда услышала его голос.

— Я тебя ждала. Проходи.

Ждала?

Кодовый замок щелкнул, и Герман вошел в подъезд. Оксана стояла на пороге, встречая его.

За два года она не сильно изменилась, но как будто еще больше похорошела. Хотя, будь на месте Германа строгий критик, он бы нашел, что ноги у Оксаны полноваты, талия широковата, а сама она простовата. Но Герману эти недостатки казались достоинствами. Оксана была прочной, надежной, рядом с ней ему всегда было легко и спокойно.

— Явился, блудный муженек, — хмыкнула она и дружески чмокнула Германа в щеку.

В этом поцелуе не было даже намека на былую страсть. Точно так же Оксана поцеловала бы брата или отца. Но то, что она назвала Германа блудным муженьком, не удивилась его приходу и явно подтрунивала над ним, говорило о многом.

— Ирина у тебя?

— Ночевала, — кивнула Оксана.

Горячая волна облегчения затопила Германа. Он все-таки нашел свою Иришку! Пусть для этого пришлось поставить на уши весь персонал «Красоты не для всех», он об этом не жалеет.

Жалел Герман о другом.

— Ты говоришь, Ира у тебя только переночевала?

— Ага.

— А теперь она где?

— Ушла.

— Куда?! — взвыл разочарованный Герман. — Куда ушла? Она тебе сказала?

Герман снова слишком громко кричал. Его голос гулко разносился по лестничной клетке, что совсем не понравилось Оксане.

— Слушай, зайди-ка ты лучше в дом, — сухо велела она. — А когда Герман перешагнул порог, укоризненно сказала: — А ты ничуть не изменился. По-прежнему готов драть глотку по любому поводу.

— Где Ирина?

— Я же уже сказала, ушла. И я не имею понятия, куда она отправилась.

— Как она вообще на тебя вышла? Как узнала, что у нас… что мы с тобой…

Герман смутился. А Оксана, казалось, наслаждалась его беспомощными попытками подобрать правильные слова для их былых отношений. Но долго мучить кого-либо было не в характере Оксаны. А потому уже через несколько секунд она смилостивилась над Германом и сказала:

— Ира ни о чем таком не знает. А ко мне пришла, потому что мы с ней подруги.

— Подруги? Вы?