Читать книгу "Календарь ма(й)я - Виктория Ледерман"

В кухню осторожно просунулась всклокоченная голова.

— Чего тебе? — устало спросила Лена.

— Лен, я тут вспомнил, — нерешительно проговорил Вова. — Я тут это…

— Кроссовки порвал и кепку потерял?

— А откуда ты знаешь?

— Я теперь все знаю. Даже то, чего еще ты сам не знаешь.

— Ух ты! — восхитился брат. — Тебя что, молния ударила? Как в кино? И у тебя теперь уникальные способности?

— Вот именно! — усмехнулась Лена. — Ты только подумаешь о чем-то, а я уже знаю, что ты собрался натворить. Понятно?

Вова кивнул и собрался уходить.

— Послушай-ка, мой резвый друг, остановила его Лена. — Когда завтра в саду воспитательница спросит, кто сможет нарисовать большой плакат за один вечер, не вздумай поднять руку. Как человека тебя прошу!

21 мая 2013, вторник

В раздевалке для девочек стоял оглушительный визг. Мухин и компания, уже переодевшиеся на физкультуру, перебрасывали через перегородку между женской и мужской раздевалками безобразных резиновых пауков. Девчонки визжали с удовольствием, на разные голоса, не столько от страха, сколько для поддержания общего настроения.

— Это бразильский странствующий паук! — надрывался уже охрипший Загоркин. — Убийца людей! А это черная вдова! От ее яда погибают даже самые крупные лошади. Зюзина, ты в опасности!

Хлипкая стенка между раздевалками ходила ходуном.

— Откуда в одном месте столько чокнутых сразу? — сказал Глеб Юрасику, сидя с ним на лавке. Юрасик не ответил. Он пыхтел, стягивая с себя носки.

— Ты не делай таких сложных упражнений, — насмешливо проговорил Глеб, наблюдая за его стараниями. Юрасик, наконец освободившийся от носков, внимательно посмотрел на свои ноги и вытянул их в сторону Глеба.

— Чего ты мне суешь под нос свои грязные лапы? — возмутился тот.

— Ногти, — сказал Юрасик. — Посмотри на ногти.

— Что ногти? Не ногти, а когти, прямо как у орла. Ты, наверно, когда ходишь, стучишь ими по паркету?

— Я постриг их вчера вечером и искупался. А сегодня они снова выросли.

— Да не выросли они. Просто ты постриг их в среду вечером, а сегодня еще только вторник, утро. Кстати, твоя теория не сработала.

— Какая теория?

— Насчет того, что мы застряли в одном дне. Дни-то меняются. Только почему-то не в ту сторону. После четверга наступила среда, а теперь вот вторник. А завтра что будет? Понедельник?

— Как-то это все… кошмарно и неестественно, — поежился Юрасик.

— Ну еще бы! — со смехом согласился Глеб. — Ты каждый вечер будешь приводить себя в порядок и мыться, а просыпаться — грязный и с когтями!

— Да, невероятно оптимистичный прогноз, — задумчиво сказал Юрасик, не сводя взгляда со своих босых ног.

Наконец шестой «А» шумно высыпался на улицу и, с трудом угомонившись, построился на школьном стадионе в неровную линию.

— Бежим пять кругов! — скомандовал учитель физкультуры. — Кого увижу срезающим углы либо сидящим в кустах, тот будет бегать вокруг стадиона до конца урока. Бегом марш!

Шестиклассники без всякого энтузиазма побрели на беговую дорожку и лениво потрусили по кругу. Никто особо не рвался устанавливать рекорды, ведь, как известно, чем медленнее бежишь, тем быстрее проходит урок. Но даже такой неторопливый темп был Юрасику не под силу. Он плелся практически шагом далеко в хвосте.

— Давай, чемпион, давай, — подбодрил его Глеб, пробегая мимо во второй раз. — Тебе надо задержаться в сегодняшнем дне. Каждый день пять кругов по стадиону, и через месяц тебя будет не узнать.

— Лучше сразу умереть, — пропыхтел Юрасик, обливаясь потом.

— Сегодня вторник! Двадцать первое мая! — прокричала подбежавшая Лена.

— Да ты что? — язвительно воскликнул Глеб и перешел на шаг. — А без тебя никто и не понял. Спасибо, добрая девочка, что просветила.

— Ты клоун, Елизаров! Тут совершенно не до смеха, — сердито сказала Лена, останавливаясь. — Неужели вас не беспокоит, что с нами происходит?

— Меня беспокоит, — заверил задохнувшийся Юрасик. — Лишняя физра на неделе — это перебор.

Вся троица двинулась по беговой дорожке медленным шагом.

— Почему вдруг наступил вторник? Кто-нибудь мне может объяснить? — нервно спросила Лена.

— Потому что вторник стоит перед средой, — сказал Юрасик, отдуваясь. — И скорее всего, завтра наступит понедельник. Судя по всему, мы катимся назад.

— Но почему?! — в сердцах вскричала Лена.

— Неправильный вопрос, — сказал Глеб. — Не «почему», а «почему только мы»? Ведь все остальные, как я понимаю, живут вперед и ни о чем не догадываются. Почему именно мы, именно в таком составе угодили в какую-то мистическую западню?

— Получается, нас что-то связывает друг с другом, — предположил Юрасик.

— Да что нас может связывать? — фыркнула Лена.

— Вот об этом мы и будем думать, а после уроков встретимся на стадионе и поделимся идеями, — сказал Глеб. — Придется напрячь все свои умственные способности, у кого они есть, — добавил он, покосившись на Лену.

— Я надолго остаться не могу, — заявила та. — У меня дела.

— Ой-ой-ой! Самая деловая, что ли?

— Да уж не такая бездельница, как некоторые!

От дальнейшего обмена любезностями их спасло зоркое око учителя физкультуры.

— Это что у нас там за прогулки по окрестностям? — закричал он. — Елизаров, Зюзина! Чего ковыляете, как умирающие клячи? А ну-ка бегом — догонять ускользающие пятерки за четверть! Еще одна такая задержка — и вам их не видать.

Лена и Глеб как подстегнутые помчались вперед, стремясь обогнать один другого. Некоторое время они неслись плечом к плечу. Никто не хотел уступать. Силы были практически равны, но Глеб оказался выносливее — через полтора круга Лена все же сдалась и отстала, держась за правый бок. Глеб оглянулся на нее с видом победителя.

На третьем уроке Глеб обнаружил, что у него есть уникальная возможность отомстить своему недругу Мухину. Как и в настоящий вторник, завуч сняла всех мальчишек шестого «А» с английского языка и отправила на общественные работы. Нужно было приготовить только что отремонтированный актовый зал к празднику — внести обратно стулья, передвинуть рояль, повесить шторы на окна. Для этого завуч выделила пятерых, а еще троих забрал завхоз для работы на улице.

— Вот ты и попал, Мухин, — злорадно прошептал Глеб, спускаясь по лестнице на второй этаж. — Время работает на меня. Я-то знаю, что сейчас будет, а ты нет.