Читать книгу "Время нашей беды - Александр Афанасьев"

– Вон они!

– Бей!

С обеих сторон хлестнули выстрелы. Самооборонцы открыли огонь из непонятно откуда взявшихся пистолетов, и им градом картечи ответили ружья…

То, что происходило дальше, министр иностранных дел теневого правительства помнил смутно…

Ночь… но совсем не такая, как обычно. Обычная ночь – это свет окон и неона ночных клубов, уют своей собственной, привычной машины, запах женских духов и привычное предвкушение. А тут – темный, мерзлый переулок, размытые краски, все цвета серого и черного – и вспышки. С обеих сторон – вспышки.

Водитель выручил их – поставил банковский бусик между ними и стреляющими. Из стреляющих трое уже лежали, но и у них были раненые…

– Сюда!

Господи… он не понимал, что с ним, не понимал как… Его тащили и кантовали, как мешок с картошкой…

– Гони! Гони!

В бусе было тесно и темно. Но тут – не стреляли.

– Все целы?

– Я ранен…

– Терпи, сейчас перевяжемся.

– Сразу стрелять стали – видели?

– Москали, сволочи.

– Хлопцы, куда ехать-то? Из города?

– Не. На стоянку. Сдадим этих…

– А сами?

– Гуртовой скажет.

– А где гуртовой-то?

– Тебя не касается. Слава Украине.

– Героям слава…

Тем временем на Манежке противостояние между Манежкой и Красной площадью вступило в завершающую фазу…

То, что видели спасающиеся с Евроманежки ее организаторы, на самом деле была огромная емкость с горючей смесью, которую развели в одном из институтов неравнодушные студенты. Смесь эта по своим свойствам напоминала напалм, но горела куда лучше, чем смесь бензина, керосина и полистироловых шариков (или тертого мыла), как на Майдане. И перевозить ее было значительно безопаснее.

Вторым компонентом, которого не хватало для адской бойни, была катапульта. Катапульта мощная, сваренная в мастерской одного мотоклуба. В ее состав входили автомобильные рессоры – как упругий элемент и две автомобильные лебедки – для натягивания. Катапульта работала следующим образом: две лебедки, работая одновременно, сгибали упругие автомобильные рессоры, после чего оператор катапульты «запирал» ее, набрасывая толстенную цепь на крюк в мощной раме катапульты. После чего в чашу вкладывалась большая емкость с зажигательной смесью, оператор рывком троса отпирал замок катапульты – крюк был поворачивающимся. Рессора разгибалась, и адская смесь летела в сторону врага. Эту катапульту еще не успели испробовать как следует, но на вид она выглядела мощно.

– Не получается! – крикнул оператор, пытаясь тросом освободить замок катапульты.

– Слабак! – протолкался вперед один из создателей, байкер. – Дай…

Поднатужился – а потом рванул. Раз, другой… И вдруг катапульта с хлестким, лязгающим звуком освободилась, и емкость со смесью полетела вверх.

– Йоу!

– Слава России!

– Следующую давай!

Зарядили следующую. И выпустили – эта попала прямо на выбегающих из палатки людей. И еще зарядили. Летит высоко – катапульта оказалась мощнее, чем предполагали ее создатели, она позволяла забрасывать полезный груз выше здания Исторического музея.

Евроманежка заорала, застучала, просыпаясь, – и ответом вскипел Антимайдан. Сразу две шеренги бойцов – у всех холодняк, ножи, дубины, мечи и шашки, у многих травматы, у кого-то под полой и настоящий пистолет, боевой или переделанная под мелкашку дрянь. И между ними – только шеренга бойцов ОМОНа. Полетели уже самодельные гранаты в обе стороны.

А потом ОМОН вдруг прогнулся, отступил – и впервые за все время противостояния две готовые убивать толпы оказались друг напротив друга.

И – началось побоище…

Уральск, Россия

22 февраля 2017 года

Утром я все-таки забылся тяжелым, нехорошим сном.

Проснулся около двенадцати, что для меня было совершенно нехарактерно – я встаю в шесть утра без будильника даже в выходные. Автомат лежал рядом с кроватью, ружье – у шкафа, сейф открыт… зашибись. Первым делом ломанулся к компу, выключить я его, конечно же, забыл. Компьютер загудел, пробуждаясь к жизни… засветился экран – я был на том же самом новостном сайте. Заголовок, бросавшийся в глаза, был страшен: более пятисот человек погибло в Москве во время бойни на Манежке…

Ну, вот и здравствуй, пушистый северный зверек.

Ожидал ли я такого? А чего еще ждать? Это как в Украине – только у нас линия разлома несколько другая. У них – Восток и Запад. У нас – четырнадцать процентов и восемьдесят шесть. Либералы и совки. Или, как я прочитал в одной статье по итогам президентских выборов, некачественное большинство.

Демократия, однако…

Я пробегал глазами статьи… истерически обвиняли друг друга, хватались за голову… как так получилось… как так получилось… Тут же с ходу начали мериться трупами… а вы нашего убили… а вы вот – нашего, нет, вы больше убили… нет вы. Как детский сад… Господи, детский сад. Кому только жалуются – где воспитатель?..

Да какой там, на хрен, воспитатель…

Все заголовки газет на ИноСМИ – только об этом. Употребляется термин massacre – бойня. Сравнивают со сталинизмом… хотя я бы сравнил с другим… с Варфоломеевской ночью в Париже, много веков назад. Да и чего сейчас сравнивать.

Жаль ли мне их? Можете считать меня кем угодно, но – нет. Потому что все – виноваты. Одни – настолько упились собственной ненавистью к тем восьмидесяти шести процентам, которые их кормят, обувают, одевают, учат, лечат, что вообще потеряли берега. И теперь какой смысл вопрошать – за что? Когда стебались во всех СМИ, когда исходили ядом в твоем «Твиттере» и «ЖЖ» – вы ведь, блин, против своих это все говорили. Вспомнилось… в Украине, в девятом или в десятом году произошла авария на шахте, погибли люди, и кто-то из бандеровцев написал: «Кротам кротячья смерть». Вот она – линия разлома. А у нас не меньше яда, не меньше ненависти было? Просто деление – не территориальное, не национальное – а по отношению к власти. Пацаки и чатлане. Как в «Кин-дза-дза!». И чего теперь удивляться, что даже после такого есть люди, которые радуются… мало им вломили, мало их пожгли, надо еще. А вы, те, кто сейчас сидит, поджав хвост, но строчит в «Твиттере», – хоть одно доброе слово людям сказали по жизни?

Но те, кто жгли… патриоты хреновы…

Я сам патриот, но вас бы расстрелял, честно. Что вы творите? Что вы, блин, творите? То, что вы сделали, – это патриотизм? Или это бантустан, только не черный, а белый? Африка, блин!

Вы же страну погубили своей дикостью. Нашу страну, про любовь к которой вы взахлеб орете. Теперь Россия лет на пятьдесят – это страна, в которой на Манежке…

Вам пофиг? Мне не пофиг! И людям не пофиг! Жить в дикарском бантустане – это не мое, под каким бы соусом это ни подавалось. Хоть патриотическим, хоть каким… зверье – оно и есть зверье, свое оно или чужое. А вы… вот увидите, как это все еще извратят. Как этим воспользуются. Будете локти кусать, да поздно будет…