Читать книгу "Плохой хороший мент - Вячеслав Денисов"

— Ты можешь на минуту замолчать, перестать «разводить» меня по этой жизни и выслушать? Просто выслушать — можешь?

— Чтобы предоставить тебе возможность начать «разводить» меня? А ведь я тебе добра желаю… Нет, дружище, не получится. Я тебе изложил полную картину происходящего: либо ты как умный человек, сотрудник милиции в первую очередь решаешь, что на свободе все-таки лучше, чем в тюрьме, помогаешь всем нам и отделываешься легким испугом, либо «прешь» на полную катушку — от трех до десяти.

— От шести до пятнадцати.

— Не понял…

— То, за что ты меня «бреешь» легким испугом, наказывается лишением свободы от шести до пятнадцати лет. Может, хватит гнать «дуру» и все-таки выслушаешь меня? Надеюсь, ты слышал что-то про презумпцию невиновности? Хотя… Ну, будем считать, что знаешь. Так вот, я могу сейчас плюнуть на все и замолчать, потому что свою правоту я доказывать не должен. А чем ты докажешь мою вину? Премьерой «дешевой» видеосъемки, где я запечатлен со спины? Спрашиваешь, сомневаюсь ли я в мощности твоей доказательной базы? Да у тебя ее вообще нет! Поэтому ты, непонятно на что надеясь, сидишь тут и «лечишь» меня, опера с шестилетним стажем, каким-то дерьмом! Ты что, серьезно полагаешь, что я не знаю, что такое квартира-»ловушка»?! Ты серьезно полагаешь, что я не знаю, как она устраивается и сколько нарушений закона при этом бывает? Знаешь, кто придумал эти «ловушки»? Ленивый и безмозглый человек? Почему? Потому что если у тебя в башке не хватает шурупов, для того чтобы «раскрутить» устойчивую группу, то нет ничего проще, чем эту группу спровоцировать через своих стукачей на совершение преступления, подставив под это дело живых людей. А ведь я обязательно потом поясню той тетеньке, благодаря кому она получила кастетом по репе!

Артур стер с лица кровь и стряхнул капли на пол. По выражению лица руоповца он понял, что если тот что-то и понимает из услышанного, то к сведению вряд ли принимает. Но сыщик решил выговориться до конца хотя бы для того, чтобы этот руоповец в дальнейшем не тратил энергию.

— Я никоим образом, естественно, не связан с этими преступниками, но просто уверен в том, что эти трое оставшихся в живых после твоего индейского налета сейчас сидят в ваших кабинетах, как ты изволил заметить, и плюют на все ваши доводы. «Паровозы»… Что ты можешь мне про это рассказать? Каша, которую ты заварил, как правило, не доходит до суда и разваливается еще на следствии, потому что такие, как ты, не могут для этого собрать самого главного — доказательств. А ты, наверное, да не наверное, а точно после каждого такого мероприятия ходишь гоголем — разоблачил, бля, преступную группу! А ее члены через две недели выходят на свободу и продолжают заниматься своими прежними делами, только теперь уже с большим остервенением и багажом опыта при следующем задержании. Так дашь мне все-таки объясниться и позвонить в РУВД?

— Ты уже объяснился, дорогой. Ну, что ж… Будем считать, что разговор у нас не получился. Задержанный так ничего и не понял. Ты — тупой и упрямый, я — умный и терпеливый. Отгадай, — усмехнулся руоповец, — кто победит?

— Молодость, — устало ответил Веденеев. — Тебе сколько лет-то?

— Тридцать шесть. Ничего, посидишь, подумаешь… Не такие здесь в чувство приходили и раскаивались. Я за исход дела даже не волнуюсь… Подожду я, Артур Сергеевич, того момента, когда ты сам в дверь камеры, изнутри, постучишь…

— Тридцать шесть… — задумчиво повторил Артур, огорченно склоня голову. — Знаешь, о чем я больше всего сожалею?

— О чем? — сразу оживился полнолицый.

— О том, что в тот год, когда все прогрессивное человечество праздновало первый полет в космос человека, твой папа на радостях и, похоже, спьяну забыл надеть презерватив.

Руоповец схватил Артура за грудки и через стол рванул на себя.

— Отныне, оперуполномоченный Веденеев, тебе придется привыкнуть к мысли, что ты — никто. Тебя будут топтать здесь, о тебя будут вытирать ноги в тюрьме и колонии! Кем бы ты ни был раньше — хоть богом, теперь ты хуже, чем никто, — ты не просто преступник, ты — преступник-милиционер! Поэтому лучше бы ты был просто жуликом. Я таких давил, как клопов, и буду давить.

Он оттолкнул от себя Артура и сплюнул в урну.

— А люди мне только спасибо скажут. Уже сказали. Та бедная женщина, которую твой дружок ударил кастетом в лицо… И самое страшное то, что она не последняя. Потому что на век этих несчастных таких, как ты, хватит вполне. Ну, ничего, на пенсию я пока не собираюсь… Да, Веденеев, твоему руководству я уже сообщил. Они были просто поражены. Заметь: не удивлены, а — поражены. Хотели, понимаешь, сразу приехать, но я их отговорил. Завтра к вечеру ты будешь уже в изоляторе временного содержания городского УВД. Дело будет передано по подследственности в следственную часть Зареченского района. А до окончания завтрашнего дня у нас будет возможность познакомиться поближе и пообщаться потеснее. Думай, Веденеев, думай. Пока мое предложение остается в силе. Ты что, не знаешь случаев, когда преступников судили по «максимуму», когда он был в полном «отказе»?

Артур молчал, разглядывая настенный календарь за спиной руоповца. Когда тот задал вопрос, сыщик, словно очнувшись от задумчивости, неожиданно спросил:

— Как твоя фамилия?

Руоповец, чувствуя, что даром теряет время на столь длительные, как ему казалось, тирады, разочарованно вздохнул и представился, ничуть не скрывая злобы:

— Старший оперуполномоченный РУОПа Летунов Геннадий Иванович. Доволен?

Веденеев перевел взгляд с календаря на выпуклый лоб Летунова и спокойно произнес:

— Хана тебе, Гена. Я никого и никогда так не презирал за природную тупость и самоуверенность, как тебя. Ты не захотел выслушать и понять меня, ты просто решил сделать из меня скота, причем просто потому, что тебе так захотелось! Тебе это выгодно, а потому — нужно. А мне — нет. Теперь запомни мои слова: какие бы события ни произошли далее, я гарантирую одно: погоны носить ты больше не будешь.

— Ну, ну! — усмехнулся Летунов. — Продолжайте, задержанный!

— Я слышу нотки нигилизма в твоем голосе? — Артур заставил себя улыбнуться. — Вижу неприятие на веру моих слов? Тогда, Летунов, поезжай в изолятор УВД, открой первую попавшуюся камеру и объяви сидящим внутри: «Меня опер по фамилии Веденеев пообещал утопить в говне!» В ответ примерно половина из находящихся там посоветует тебе утопиться самому, побыстрее и без моей помощи. Мнение коллектива для тебя что-нибудь значит, а, Летунов? Прислушайся — так будет лучше.

— Я знаю, сука, что будет лучше! Сейчас я не открою, а закрою камеру, где внутри будешь находиться ты! Руки, гад!..

* * *

…Артур вытянул из пачки сигарету и прикурил, слушая через дверь камеры, как руоповец в ярости орет дежурному:

— Этого чмыря никуда не выводить! Ни попить, ни поссать! Если приедут из Зареченского РУВД, чтобы переговорить с ним, передать пожрать или сигареты — на порог дежурки не запускать! Я им уже все объяснил!