Читать книгу "Нежное сердце - Кэрол Маринелли"

Ее глаза расширились.

— Вы предлагаете мне перебраться в главный дом? К вам и Рафаэлю?

Губы Цезаря сжались, когда он вспомнил, в каких отношениях он, по мнению мисс Блейк, состоит с Рафаэлем.

— Мне кажется, вы не будете чувствовать себя в изоляции, если поселитесь в одной из спален восточного крыла, — повторил он.

Грейс нахмурилась:

— А как прикажете понимать утверждение Кевина, что в главном доме вечером не остается никого, кроме вас и Рафаэля?

— Может, именно эта фраза заставила вас решить, что меня с Рафаэлем что-то связывает?

— Да, и еще недружелюбное отношение ко мне Рафаэля, — нахмурилась Грейс.

Губы Цезаря растянулись в невеселой улыбке.

— Вам не приходило в голову, что присутствие Рафаэля в главном доме и его недружелюбное отношение связано с чем-то другим?

— Например?

— Подумайте, мисс Блейк, — бросил Цезарь.

Грейс пожала плечами:

— Ну, он почти всегда находится рядом с вами. Решает ваши личные вопросы. Подает вам еду. Очевидно, с подозрением относится ко всем новым людям в вашем окружении.

— И у вас не появилось ни одной мысли по этому поводу, мисс Блейк?

— Он такой же параноик, как и вы?

Цезарь поджал губы:

— Ваша откровенность меня забавляет, но все-таки будьте осторожнее.

«Что все это значит?» — спросила себя Грейс и задумалась. От новой идеи у нее перехватило дыхание.

— Он ваш личный телохранитель, — медленно произнесла она.

— Неплохо, мисс Блейк. — Цезарь наклонил голову. — Рафаэль не только мой личный телохранитель, но и руководитель всей моей службы безопасности. Родни и другие секьюрити подчиняются непосредственно ему.

— О…

— Да, — кивнул Цезарь. — Вот вам и «о». У него черный пояс по нескольким единоборствам, к кому же он отличный стрелок.

— Это многое объясняет, — заметила Грейс. — Он, случайно, не пробовал вчера и сегодня еду, прежде чем подать ее вам на стол? — неожиданно для самой себя спросила она.

— Вот это было бы паранойей, — пожал плечами Цезарь. — Или вы хотите предупредить, что в будущем он должен выполнять и эти обязанности?

Щеки ее покраснели.

— Э-э, нет.

— Вот и хорошо, — кивнул Цезарь. — А теперь мне нужно закончить кое-какие дела, прежде чем я уеду в Лондон. Если вы хотите подумать насчет моего предложения поселиться в восточном крыле, подумайте. Только не забудьте сообщить мне о вашем решении, хорошо?

Грейс пришла в кабинет Цезаря Наварро в полной уверенности, что ей велят собирать вещи и отправляться восвояси. Она была обескуражена — как самим Цезарем, так и его предложением перебраться в главный дом. Надо признать, предложение было весьма заманчивым. Коттедж располагался далеко от дома, и в нем было одиноко. Девушка остро тосковала по матери и Бет.

Хотя немного личного пространства ей не помешало бы, если оглянуться на прошлое. Присмотр за матерью по утрам, затем работа, возвращение поздно вечером домой и чуткий беспокойный сон — на случай, если матери что-нибудь понадобится.

Последние месяцы жизни матери, когда Грейс уволилась с работы, были самыми тяжелыми — на себя у нее не оставалось ни минутки. Нет, Грейс не расстраивалась — все-таки Хизер и Клив заботились о ней начиная с шестинедельного возраста, и она всего лишь возвращала тепло и любовь. Но это также означало, что девушка совсем не бывала одна.

— Мисс Блейк, — окликнул ее Цезарь.

— Что? — Она медленно повернулась и встретилась взглядом со своим боссом.

— В пятницу вечером я пригласил двух гостей. Я буду очень признателен, если вы приготовите для нас что-нибудь особенное.

Грейс удивилась. Нет, не потому, что Цезарь Наварро попросил ее приготовить вкусные блюда для гостей за три дня до вечеринки. Она выполнит его просьбу, чего бы это ни стоило и сколько бы людей он ни пригласил. Нет, удивление вызвал тот факт, что Цезарь, имея репутацию отшельника, вообще приглашает гостей.

По тому, как приподнялись брови мистера Наварро, и насмешливому выражению, появившемуся на его лице, можно было понять, что он догадался, о чем она думает.

— Конечно, мистер Наварро, — кивнула Грейс.

Цезарь одарил ее мимолетной улыбкой и откинулся на спинку кресла:

— И если можно, я хотел бы попросить вас приготовить восхитительный шоколадный мусс, такой, как вчера. Я уверен, что по крайней мере один из приглашенных, попробовав его, получит удовольствие.

Грейс заметила, что насмешка исчезла из его глаз, в них замерцал теплый огонек. Может, потому, что он вспомнил о ее шоколадном муссе, который она, без ложной скромности, тоже считала восхитительным?

Зайдя сегодня в кухню в шесть тридцать, чтобы к семи часам утра управиться с завтраком для Цезаря, Грейс заметила вымытую стеклянную вазочку из-под шоколадного мусса. Она предположила, что мусс выкинули либо Рафаэль, либо Родни и даже помыли посуду. Однако сейчас, после замечания Цезаря, Грейс начала в этом сомневаться.

— Вам, значит, понравилось? — осведомилась она.

— Настолько, что я даже сравнил удовольствие от его поедания с сексом, — чуть ли не промурлыкал Цезарь.

— Что?! — Шокированная Грейс отступила на шаг.

— Разве я произнес это вслух? — насмешливо поинтересовался он.

Щеки Грейс запылали.

— Вы и сами знаете, что да.

Цезарь поднял одну бровь:

— Вам, значит, можно говорить что в голову взбредет, а другим нельзя?

Грейс закусила губу и опустила глаза, ибо в этот самый момент в голове ее вспыхнула отчетливая картина, вызванная предыдущими словами Цезаря: он, обнаженный, целует женщину, проводит пальцами от ее грудей к…

Боже милостивый!

Второй раз за утро Грейс поняла, что возбуждена. И возбудил ее Цезарь Наварро!

И ему известно, какой эффект он оказывает на нее. Чтобы понять это, достаточно заглянуть в сверкающие темные глаза.

Отрицать, что ее физически влечет к Цезарю, было глупо. Пики ее грудей заострились, а в низу живота появилась влага.

— Неужели откровенная мисс Блейк наконец-то лишилась дара речи? — протянул Цезарь.

— Я не думаю, что нам следует соревноваться на тему «Кто кого повергнет в шоковое состояние», — вспыхнув, ответила Грейс.

Выражение его лица стало непроницаемым.

— Вы шокированы, мисс Блейк?

Была ли она шокирована? Честно говоря, даже больше, чем следует двадцатишестилетней молодой женщине, которая к тому же целый год прожила в романтичном Париже.