Читать книгу "Спальня, в которой мы вместе - Эмма Марс"

– Мадам? Мадам, вы здесь?

Воркующий голос Йоханы, приходящей домработницы из Словении, нанятой Луи, внезапно прервал извилистую нить моих размышлений. Одним прыжком я соскочила с постели и застегнула молнию на джинсах, но мои щеки еще алели от недавнего наслаждения.

– Я здесь, Йохана! – крикнула я. – Наверху.

Я никогда не запоминала время ее прихода, но всегда покидала дом, когда она появлялась. Мне было неловко видеть, как посторонний человек убирает беспорядок за нами. Старый социальный комплекс, от которого мне не удавалось избавиться.

– Здравствуйте, Йохана, – улыбнулась я ей, спустившись в зал.

– Здравствуйте, мадам.

– Я могу попросить вас об услуге?

– Да. Это по поводу уборки?

Каждая вторая ее фраза начиналась со слов «Это по поводу».

– Нет. Меня не будет несколько дней, и я не знаю, когда вернется Луи. Я насыпала Фелисите полную миску корма, до краев, но она это довольно быстро съест. Не могли бы вы кормить ее, пока нас не будет?

– Да, конечно.

Урегулировав этот момент, я поспешно набросала записку для Луи, краткую и информативную, поскольку была не в состоянии выражать свою любовь к нему в момент, когда охвачена сомнениями:

Я последовала твоему совету. Я пойду в студию, чтобы писать, и не знаю, сколько времени там пробуду. Может, несколько дней. Буду держать тебя в курсе. Целую.

Твоя Эль.

Боль + 2 часа: я вновь вернулась в свою квартирку-студию на улице Трезор.

Все было на своих местах, маленькое, немного грязное, плохо расположенное, но такое родное, и это доставляло мне удовольствие. Весь этот беспорядок походил на саму жизнь, нестабильную и привычную.

«“Риву” направили на скалистую отмель преднамеренно». Это заявление Маршадо не давало мне покоя. Можно ли было, в самом деле, доверять воспоминаниям старого озлобленного моряка-алкоголика? Если Ивон из Кельмера говорил правду, почему он не рассказал об этом мне? Я долго искала в Гугле сведения, подкрепляющие его версию событий. Но все результаты чуть ли не слово в слово повторяли статьи, найденные мною в «Рош брюне»: Луи за штурвалом – неопытный рулевой – трагическая катастрофа.

Так как это ничего не дало, я предприняла другую попытку и запустила поиск наугад: Эмилия Лебурде и Аврора Дельбар + уроки игры на фортепиано. На сей раз поисковик не выдал никакого ответа. Аврора позаботилась о том, чтобы оставаться в тени, словно ее не существовало. Я предположила, что она набирала учеников «по цепочке» через многочисленные светские знакомства Дэвида.

Боль + 3 часа: я решила вернуться на Орлеанскую площадь.

На что я тогда надеялась? Что Аврора откроет мне дверь нараспашку, предложит чашечку чая с жасмином, как это сделала бы Ребекка, затем доверится с искренностью стародавней подруги?

Конечно, нет. Я знала заранее, что это очередное вторжение в ее мир будет таким же оскорбительным, как и безрезультатным.

Я сначала прогулялась возле Новых Афин, слегка ностальгируя, так как мой путь повторял путь Луи, когда тот посвятил меня в таинственное очарование этого квартала. Перед домом номер 5 на площади я терпеливо дождалась, когда кто-нибудь из местных жителей выйдет, чтобы я смогла войти. На этот раз я без колебаний подошла к двери слева на втором этаже и решительно нажала на кнопку звонка. Один раз. Затем еще и еще. После полудюжины попыток мне пришлось признать очевидное: дома она или нет, дверь ее квартиры мне не откроется.

Расстроенная, я уже собиралась уходить, когда приоткрылась соседняя дверь и древняя бабуля, которую, наверное, вывел из забытья настойчивый звук колокольчика, показалась на пороге.

– Вы ищете мадемуазель Дельбар?

Наконец появился хоть кто-то, кто ее знает. Наконец хоть одна живая душа из плоти и крови привнесла реальности в эту ускользающую тень.

– Да, я… Меня интересуют ее уроки игры на фортепиано.

– В таком случае вам следует вернуться попозже, – сообщила пожилая дама, фото которой прекрасно бы смотрелось на этикетке банки с вареньем, приготовленным по старинному рецепту.

– Вы знаете, когда я смогу застать ее?

– Нет. Она ушла из дома спустя некоторое время после вашего последнего визита.

Ее поспешный отъезд походил на бегство. Возможно, причиной тому была я. Ушла ли она по своей инициативе? Или подчинилась Дэвиду?

Бабушка-с‑варенья не смогла бы ничего сказать мне по этому поводу, и я удалилась, поблагодарив ее и натянув на лицо улыбку, дабы скрыть свое разочарование.

Боль + 4 часа: я прошлась перед галереей.

По дороге назад я сделала крюк, чтобы пройти по улице Севинье перед галереей Барле-Соважа, закрытой по решению суда уже почти месяц. Экраны, установленные в витринах, оставались безнадежно темными и немыми. Ни один лучик света не освещал больше ее интерьер. Безусловно, Альбан заботился о том, чтобы поддерживать галерею в приличном состоянии, поскольку ни граффити на стенах, ни самовольно расклеенных объявлений или следов разрушения не наблюдалось. Галерея просто была мертва. И ничто не предвещало, что она оживет снова.

Оказавшись дома, я машинально включила телевизор и по иронии судьбы попала на телепередачу дебатов, тема которых была обозначена очень своевременно: «Секс и искусство, докуда дойдут они?» Ошибка оказалась допущена намеренно, призывая зрителей не оставаться равнодушными к предполагаемым злоупотреблениям. Естественно, в центре обсуждения было дело Барле-Соваж-Гобэр, и Луи как идейный вдохновитель выставок галереи вызывал самые резкие и суровые нападки критиков. Прошло несколько недель, и клеветническая кампания, объектом которой он являлся, в связи с отсутствием новых подробностей слегка поутихла. Но в преддверии судебных слушаний вновь ожила, набрала силу, став еще более резкой и язвительной, чем раньше.

Спустя несколько минут этой неперевариваемой желчи я выключила телевизор и схватила трубку телефона. Пришла пора опросить еще одного ключевого свидетеля.

Боль + 1 день.

Старый мажордом, несмотря на привычную вежливость, казалось, не слишком горел желанием встречаться со мной. Но ведь именно он месяц назад выразил свое расположение ко мне, прежде чем обнять меня почти по-отечески. Я все-таки настояла на встрече, довольно мягко, и он в конце концов уступил.

Мы встретились на следующий день в полдень в переполненном кафе неподалеку от вокзала Сен-Лазар. Зал оказался битком набит путешественниками, и приходилось повышать голос, чтобы услышать друг друга.

Арман был одет в свои вечные вельветовые брюки и жилет на пуговицах.

– Я счастлив видеть вас, Эль.

Несмотря на его нерешительность накануне, он казался искренним. Я положила свою ладонь на руку Армана.

– Я тоже.