Читать книгу "Месть драконов. Закованный эльф - Бернхард Хеннен"

Гата потянулся к ножу. Едва он коснулся его, как одернул руку. Широко раскрытыми глазами смотрел он на оружие.

— Это… — Он встряхнулся, словно собака, отряхивающая с шерсти воду. — Темнота, — пробормотал он и плюнул на оружие. — Зло таится в этом железе. Сунуть руку в змеиное гнездо менее опасно, чем прикасаться к этому кинжалу. Мы должны отнести его в такое место, где к нему не сможет прикоснуться рука человека.

Барнаба скептично оглядел нож, лежавший перед ним. Его рукоятка была обернута грязными кожаными ремнями, но клинок был необычным. Он сверкал серебром и казался непохожим на остальное железное оружие, которое ему доводилось видеть до сих пор. На металле не было ни малейшего налета ржавчины, зато таилось слегка голубоватое сияние. Кинжал был странным… Но действительно ли в нем зло? Он схватил оружие.

— Наверное, ты считаешь, что нести его должен я, поскольку тебе так неприятно прикасаться к нему.

Казалось, Гата затаил дыхание.

— Ты ничего не чувствуешь? — наконец недоверчиво поинтересовался он.

Нож удобно лежал в руке Барнабы. Его окутало приятное тепло и внезапно — ощущение власти, которого он не испытывал никогда прежде.

— Ты тоже чувствуешь это, не так ли? — Шаман прищурился, глаза превратились в узкие щелочки, и недовольно поглядел на него.

— Я ничего не чувствую, — солгал Барнаба.

— Чушь! — зашипел на него Гата. — Я ведь вижу. Ты уже одержим этим ножом. Он не из этого мира, равно как и та демоница, которая заманила тебя в озеро. Брось его! Он пятнает твою душу!

Барнаба подумал об Икушке. О проведенных с ней часах, которые считал сном. Она спасла его, когда он умирал. Дала ему все, а наградой ей стала ужасная смерть. На глаза навернулись слезы.

— Ты прав, Гата. Моя душа запятнана, — прерывающимся голосом произнес он.

— Я могу спасти тебя, — шаман склонился к нему. — Земля исцелит тебя. Тебе нужно одиночество гор. Ты сбросишь демонов, которые все еще бушуют в тебе.

По щекам Барнабы катились слезы. Он чувствовал поцелуи Икушки на губах, словно только что лежал рядом с ней. Ему конец! Одиночество не исцелит его. Его рука устремилась вперед. Кинжал вошел в горло Гаты прежде, чем старик успел отклониться. Он рухнул на колени. В его горле, словно второй рот, зияла рана.

Барнаба поднялся и огляделся по сторонам. Вокруг все было тихо, ничто не шевелилось. Никто не видел того, что он сотворил. Гата еще не был мертв, несмотря на то что кровь широким ручьем текла ему на грудь. Старик поднял взгляд на Барнабу. Губы его шевельнулись, но вместо слов с них сорвалось лишь невразумительное бульканье. Барнаба выдержал взгляд шамана, пока искра жизни не погасла в его глазах.

— Ты прав, старик. В моей душе поселился демон. А ты был настолько глуп, что убил доброго духа, который набросил оковы на моего демона, — он поглядел на лагерь, где утренний свет преломлялся на золотых штандартах, всаженных в землю перед шатрами Арама.

— У демона твое имя, Аарон. Ты дважды разрушил мою жизнь. Ты позаботился о том, чтобы у меня не осталось ничего, кроме мести, — он поглядел на окровавленный нож, который сжимал в руке, затем на мертвого шамана, безжизненные глаза которого по-прежнему смотрели на него. Убить его было легко. И это принесло облегчение…

Священнослужитель понимал, что он не может просто пойти в лагерь, чтобы заколоть Аарона. Еще не пробил час расплаты. Он думал о льде мечты, о своем видении, о котором рассказала ему Икушка. Этот лед сделает его мечту о мести явью! И он знал, где его найти.

Барнаба спрятал окровавленный кинжал под одежду, повернулся к лагерным шатрам спиной и пошел на север, туда, где сверкал голубоватым светом портал в новый мир. Вскоре он наткнулся на первых торговцев и возвращающихся домой воинов. Так же, как трупы притягивали мух, их манил голубоватый свет, обещавший, что они достигнут своей цели за несколько шагов — будь она хоть в Араме, хоть в Лувии, хоть в Золотом городе.

Барнаба пересек сухое русло реки, где произошла ожесточенная битва, и направился к холмам на северном берегу. Единичные группки возвращающихся домой превратились в настоящую колонну. Опираясь на свою палку, священнослужитель шел рядом с вереницей ослов, груженных окровавленными холщовыми нагрудниками. Скоро они станут доспехами для новых воинов. На одном из грузовых седел лежали дюжины погнутых бронзовых мечей. При каждом шаге они со звоном ударялись друг о друга. Так звучат цимбалы войны.

Когда Барнаба дошел до караванной тропы на северо-востоке лувийского лагеря, колонна превратилась в широкий поток людей и животных, которые хотели как можно скорее оставить позади это место погибели. Теперь он видел темноту, обрамленную голубоватой аркой портала. Ему предстояло пройти еще милю, но он был в безопасности.

«Здесь, в этой толпе, охотники и пастухи с гор, шаманом которых был Гата, не смогут найти меня», — подумал Барнаба.

«Я пересеку пропасть черноты и выйду на свет. Нож был знаком богов. Они хотят, чтобы я отомстил. Аарон падет!»

При каждом шаге он отмахивался от тучи мух. Махал рукой перед лицом, чтобы отогнать поблескивающих зеленым мучителей. Их глухое жужжание сопровождало его до самого портала, и казалось, они преследуют его даже в Ничто.

Игра богини

Талавайн пытался забыть о раздражении. Три наставника Голубого чертога не захотели понять значимость событий этого дня. Никогда еще не бывало, чтобы девантары казнили бессмертного на глазах тысяч людей. И то, что бессмертный Аарон стал первым среди равных, такого тоже никогда прежде не бывало. Девантары и люди объединяют усилия!

Он страстно пытался донести это до собравшихся наставников Голубого чертога. Но они не захотели слушать. Вместо этого они решили удержать его. Именно теперь, когда так необходимо иметь шпиона у самого сердца власти. Аарон предстанет перед девантарами. И они выслушают его. Так один человек сможет изменить судьбу целого мира. Человек, который прислушивается к его, Талавайна, советам!

Насколько же слепым нужно быть, чтобы не понять, что второй такой возможности больше никогда не представится. После падения с небес Аарон необъяснимым образом изменился. Он стал благороднее, до глубины души проникся желанием сделать этот мир лучше. Если давать ему мудрые советы, то изменится не один мир. Три мира смогут обрести спокойствие. Как же мелочно думать в этом случае только о собственной безопасности.

После разговора с наставниками Голубого чертога Талавайн решил больше не переодеваться в наряд конкубины. Он вернулся в лагерь гофмейстером бессмертного Аарона. Мимо нескончаемой колонны тех, кто хотел вернуться на далекую родину через звезду альвов: работорговцы направлялись в Нангог; мародеры, которые будут сбывать свой скарб, наверное, двигались в сторону Друсны или Валесии, где за оружие и доспехи платили хорошие деньги; раненые, которых будут лечить во дворцах Арама и Лувии; победители и побежденные со всех концов света.