Читать книгу "Английская портниха - Мэри Чэмберлен"

На судне Станислас преподнес ей кольцо:

– Надеюсь, по размеру. – Одним движением он надел ей кольцо на средний палец.

Тонкая полоска золота. Не настоящего золота, сразу смекнула Ада.

– Советую не снимать его, – добавил Станислас.

Не так она представляла себе предложение руки и сердца, но это, судя по всему, и не было предложением. У Ады снова сдавило желудок, и она перегнулась через борт корабля.

– Я заказал номер на мистера и миссис фон Либен.

– Один номер? – слабым голосом переспросила она.

– Конечно. А ты как думала?

Она не из таковских. Неужели он не понял? Она бережет себя для их первой брачной ночи. Иначе он перестанет ее уважать. Но куда ей теперь деваться? Денег у нее не было. За все платил Станислас и, понятно, рассчитывал на кое-что взамен. Миссис Б. намекала на нечто подобное.

– В чем дело? – рассмеялся Станислас.

Она наклонилась над поручнями, надеясь, что ветер остудит голову, раскалившуюся, как пушечное ядро. Она была не готова к этому. Она думала, что он джентльмен. Эти светские женщины, они все распутницы. Отец всегда так говорил. Станислас решил, что она – одна из них. Но неужели он не догадался, что все это притворство? То, как она одевается, как говорит. Притворство от начала и до конца. Ада дышала ртом, легкие саднило от соленого воздуха. Станислас обнял ее за плечи. Вольная птица. Прижал к себе покрепче, взял в ладонь ее лицо, повернул к себе и поцеловал. Что ж, наверное, через многое приходится пройти, чтобы стать женщиной.

Хозяин гостиницы извинялся. Они были так заняты, с этими художниками, музыкантами, беженцами столько хлопот, знаете ли, мсье, мадам… Номер был небольшой. Две односпальные кровати под покрывалами с рюшами. Две кровати. Какое облегчение. Рядом со спальней ванная комната: черная и белая плитка и туалет со смывом. В комнате крошечный балкончик, откуда открывался вид на весь Париж. Ада могла любоваться Эйфелевой башней.

Ночью в Париже было темно, как в Лондоне. Днем пекло солнце, сиявшее на чистом небе. Они бродили по бульварам, площадям, и Ада старалась не обращать внимания ни на мешки с песком, ни на громкий нервный смех, раздававшийся в уличных кафе, ни на молодых солдат в форме цвета загара и боевой экипировке. Она влюбилась в этот город. И она была уже влюблена в Станисласа. Ада Воан разгуливает по Парижу, не где-нибудь и не с кем-нибудь, но с графом-иностранцем.

Он то держал ее за руку, то брал под локоть, уведомляя весь мир: моя девушка. А ей он говорил:

– Я самый счастливый человек на земле.

– А я самая счастливая женщина.

Легчайший поцелуй. Спали они в разных постелях.

Левый берег. Правый берег. Рю Дорсель, пляс Сен-Пьер, бульвар Барбе. Ада прижимала к щеке шелк, гладила нежный атласный шармез и оставляла следы на бархате, проводя по нему пальцами. Станислас купил ей отрез муара цвета сочной свежей зелени, который мсье продавец назвал шартрез. Вечером Ада перекинула ткань через плечо, обернула вокруг ног и закрепила всю конструкцию бантом на талии. Голые лопатки подчеркивали стройность ее фигуры, и, глядя на себя в зеркало в ванной, она предвкушала, как взгляд Станисласа будет скользить по ее спине и изящным округлостям бедер.

– Гениально! – воскликнул Станислас и заказал два бренди и два коктейля «шартрез» отпраздновать достижение Ады.

На улице Камбон Ада впилась жадными глазами в фасад «Ателье Шанель».

– Самородком, вот кем она была. – Порою английский Станисласа был настолько хорош, что Ада забывала о его иностранном происхождении. – Алмазом в навозной куче.

Он не хотел никого обидеть, а история Шанель, рассказанная им, приободрила Аду. Бедная девчонка достигла немыслимых высот вопреки всему.

– И заметь, – подмигнул Станислас, – у нее был богатый поклонник, да не один, они-то и помогли ей начать свое дело.

Мигом узнаваемая манера, размышляла Ада. Почерк, который не спутаешь ни с каким другим.

К этому и нужно стремиться. Как и у Шанель, своим особым почерком будет выделяться «Дом Воан» на фоне прочих. Ну и от помощи поклонника тоже не стоит отворачиваться, если без этого никак не обойтись.

– Париж, – объявила Ада, когда они возвращались обратно через Люксембургский сад, – город как раз по мне.

– Тогда мы здесь задержимся. – И он опять легонько чмокнул ее в щеку.

Да, хотелось ей крикнуть, навсегда!

В их последнее утро оба проснулись от воя сирен. На секунду Аде почудилось, что она снова в Лондоне. Станислас соскочил с кровати, открыл рывком металлические ставни и вышел на балкон. Квадрат дневного света упал на ковер и на изножье постели Ады, и сквозь открытую балконную дверь она увидела, что синее небо больше не кажется свежим и словно умытым. Неужто они проспали до полудня?

– Очень тихо, – сообщил Станислас с балкона. – Ненормально тихо. – Он вернулся в комнату: – Что-то с Парижем не так… Ну и ладно, мы же сегодня уезжаем.

Они возвращаются домой, а Станислас до сих пор не сделал ей предложения, но и не воспользовался ее слабостью. Может, даже ее родители не стали бы ругаться, расскажи она правду. Но лучше соврать. К тому же она заранее все продумала. Скажет, что ездила в Париж с одной девушкой из мастерской по поручению миссис Б. Жили они в одном номере. Гостиница была невероятно шикарной.

– Вставай, – отрывисто бросил Станислас, торопливо одеваясь; Ада свесила ноги с кровати. – Жди меня здесь.

Скрежет замка – и за Станисласом захлопнулась дверь. Ада побежала в ванную, открыла краны и с грустью смотрела, как теплая вода наполняет ванну, булькая и растворяя добавленные ею соли. Она успела отвыкнуть от корыта с кипятильником на кухне в Ламбете. От помывки раз в неделю куском дешевого мыла.

Минул час. Ада села, загребла руками остывшую воду, и та выплеснулась через край на пробковый коврик на полу. Ада встала на коврик, взяла полотенце, завернулась в пушистую ткань, наслаждаясь мягким хлопковым ворсом в последний раз. Париж. Я вернусь. Выучу французский. Это не займет много времени. Ада уже освоила несколько фраз: merci, s’il vous plait, au revoir[2].

Вернувшись в комнату, она надела сорочку и трусы. К их свадьбе со Станисласом она приготовит настоящее приданое. Разумеется, за все заплатит он. На свое жалованье Ада едва может позволить себе панталоны. Она купит комбинацию, а то и две, и пеньюар. Всего три дня в Париже, а сколько новых слов она узнала! Ада взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Станисласа не было уже довольно долго. Распахнула дверцы платяного шкафа. Сегодня она наденет платье в диагональную полоску с рукавами-фонариками и воротником-галстуком. Ада чуть с ума не сошла, подгоняя полоски, а сколько ткани извела, обрезков хватило бы еще на одно платье, но оно того стоило. Гибкие, как кошки, темно-зеленые с белыми косые полоски повторяли движения ее тела. Ада втянула щеки, так она еще более неотразима. Она была благодарна Станисласу за то, что он выходил из комнаты, когда она утром одевалась, а вечером раздевалась. Истинный джентльмен.