Читать книгу "Русский космос - Илья Новак"

– Высота двадцать метров. Скорость минимальная. Мы над площадью сейчас, внизу битый кирпич… так, вон свободное место. Готовность десять секунд.

Тимур присел на корточки у соседнего люка – низко пригнувшись, ноги широко расставлены, одна рука в пол упирается, другая сжимает автомат на правом боку.

Роман сказал:

– Готово, внизу чисто. Движения не наблюдается. Объявляю гамму. Три секунды… две… одна… Ратмиров, пошел!

Люки мгновенно отъехали в сторону, и Костя нырнул вперед, тут же пропав из виду. Стало светлее; снаружи было не слишком солнечно, но и не пасмурно.

На тренировках Тим это много раз проделывал, но все равно сердце стучало и во рту пересохло. И еще иногда волной накатывало ощущение, что он спит. Он не верил глазам, не верил всем своим чувствам. Неужели этот час и вправду настал, ведь сколько мечтал, засыпая на узкой койке смертельно уставший после тренировок и занятий, или во время скучных маршировок на плацу, сколько представлял, как закончит наконец САВКС и, получив распределение, отправится вместе с дружиной в первый не тренировочный полет, и как в одном из Гуманитарных лагерей или еще где произойдет нечто, что потребует десантирования, – ведь рано или поздно что-то такое обязательно должно произойти, – и Тимур застынет в трюме над распахнувшимся люком, ожидая приказа… Так вот же, он уже здесь, это происходит прямо сейчас!

– Жилин, пошел!

Резко сведя колени, он нырнул головой в люк. Грязно-серая площадь качнулась перед глазами. Мгновение полета, и Тим повис, быстро скользя вниз. Костя – вон, стоит с автоматом в руках, водит стволом из стороны в сторону. И челн над головой, большой, темный, поблескивает плоским брюхом.

Со всех сторон были завалы битого кирпича и другой мусор, но Тимур опустился на более-менее ровную площадку. Крупнозернистый древний асфальт, рядом киоск покосившийся, ржавый остов древней грузовой машины… Где-то птицы свиристят… А так – спокойно, тихо. Разрушенное здание, ржавые арматурины выворочены, бетон в черных трещинах, крошится. Под стеной аппарат для выдачи манны стоит: щиток разбит, металлический бок погнут, что-то на нем нацарапано… Большей частью литеры незнакомые, но то, что Тимур сумел прочесть, – ох! Ужасные богохульства, проклятия, ругань. Неверные! Безбожные люди! Ну как так можно… Он едва коснулся асфальта подошвами, когда Константин дернулся, приседая, и тут же голос Сереги Маслова в наушниках гаркнул:

– Движение на два часа!

* * *

Если бы Тимур в воздухе в этот момент находился, он бы сверху увидел и выстрелил… или не выстрелил? Из автомата – это ведь значит убил бы, скорее всего, гражданского…

А так они с Костей в разные стороны прыгнули. Тим успел заметить, как что-то шевельнулось между двумя грудами мусора, – отстегнув от фиксатора предохранительную скобу автомата, он свалился на асфальт и вскинул оружие, но тут опустившийся на одно колено Ратмиров саданул из подствольника.

Их автоматы назывались «ацилут 18В», и стреляли они пулями девятимиллиметрового калибра. Один подствольник предназначался для гранат, второй для липучки. Им Костя и воспользовался; с коротким шелестом светло-серый комок пронесся по воздуху, едва успев развернуться, влип в появившегося неподалеку человека.

Вскрикнув, тот опрокинулся назад, исчез из виду.

– Объявляю бету! Второй, обходи слева! – раздался в наушниках хриплый от волнения голос Ратмирова. Непривычно было слышать его таким: обычно Костя спокоен, слегка даже холоден.

Низко пригнувшись и выставив автомат, напарник по прямой направился к месту, где мелькнул противник, а Тим поспешил в обход, огибая завал битого кирпича.

Он успел сделать несколько шагов, когда рядом зашуршало, закачались жесткие стебли, которыми поросла груда обломков, осыпался щебень. Тим вскинул «ацилут»… Крыса! Просеменила, наглая, спокойная, голый хвост волочится… Вот дадалова тварь! Опустив ствол, он сделал еще шаг, и тут под ногами земля сдвинулась. Тимур отпрянул, чуть не свалившись в канализационный люк. Из отверстия по пояс высунулась крупная чернокожая женщина в просторной хламиде – взмахнула ножом, попытавшись всадить его в живот универ-солдата, но, ясное дело, не смогла пробить броню. Тимур выстрелил из подствольника-пеленалки, лишь в последний миг сообразив, что делать это так близко нельзя: даже то расстояние, с которого его использовал Костя, было слишком мало, кокон липучки едва развернулся – а сейчас он вообще мог убить. Тим успел чуть поднять автомат, и туго свернутый белесый комок с шелестом пронесся мимо головы женщины, зацепив коротко стриженные волосы. Что-то выкрикнув, она приподнялась выше и опять взмахнула ножом.

Он сам не понял, как сделал это, движение опередило мысль: оружие провернулось в руках, и приклад обрушился на лицо гражданки промеж удивленно раскрытых глаз.

Ему показалось, будто ударили его самого: глухой стук, хруст, короткий вскрик, кровь брызжет из разбитых губ и сломанного носа… Тим пошатнулся, почти физически ощутив чужую боль.

Женщина упала назад и замерла, разбросав руки. Ноги свисали в люк.

– Второй, что там? Жилин! Тимур! – только сейчас дошло, что в шлемофоне бьется голос Романа.

– Порядок… – пробормотал Тим, облизывая пересохшие губы. – Противник… обезврежен.

– Ты его убил? Или это баба?

– Баба… то есть гражданка. Нет, не убил, потеряла сознание от боли. Она из люка… тут канализация и…

– Вижу, теперь вижу. Так, вытащи ее, переверни на живот.

Его тошнило, а еще хотелось помолиться – прямо сейчас, здесь, упасть на колени, зажмуриться и вознестись душою ввысь, подальше от заваленной обломками площади, люка и неподвижной женщины с залитым кровью изуродованным лицом, обратиться к Господу, чтобы простил, – но голос Паплюха настойчиво звучал в ушах, и, подчиняясь ему, Тим отодвинул тяжелое тело от люка, перекатил спиной кверху, повернув голову, чтобы сломанный нос не упирался в землю.

– Она так кровью истечет.

– Не истечет. Используй ручную пеленалку, затем продолжай движение.

Правильно, баллончик ведь куда слабее… Тим снял его с одного из поясных фиксаторов и направил на тело, прижав пальцем клавишу в торце. Когда липучий полимер стянул конечности, Тимур зашагал дальше. Ясность мысли возвращалась, тошнить перестало, хотя было все еще очень неприятно, муторно на душе. Но картина разбитого окровавленного лица перед глазами тускнела, и место прочих эмоций занимал стыд. Не за то, что сделал, а за то, что в первые мгновения устыдился сделанного. Ведь ему приказали, а безбожница пыталась убить Тима; нейтрализовать врага было его долгом, сам Патриарх благословил иеросолдат на все, что им придется совершать, выполняя повеления командования, – и через Патриарха их благословил Старец Кадмон, а значит, и Всевечный.

– Молодец, Жилин, – вдруг произнес в наушниках спокойный голос отца-командира. Карен будто слышал его мысли. – Действуешь правильно, но не медли. Тебя бы уже десять раз убили, если бы было кому.