Читать книгу "Цель неизвестна. Победителей судят потомки - Марик Лернер"

Правда, таких сокровищ, как в скифских курганах, не попадалось. В основном всякая мелочь. Стеша так и не поняла, зачем мне весь этот хлам, помимо драгоценностей. Натурально никчемные траты. Так и лежит бессмысленно, включая золото с камнями. Лишь изредка гости полюбуются вещами, выставленными в застекленных витринах. Стану помирать, в завещании непременно передам в царскую сокровищницу при условии сохранения коллекций для показа. Может, хоть тогда не растащат по карманам.

С моей легкой руки увлечение историей и всяческими древностями широко распространилось по России. Куча собирателей и коллекционеров появилась. И не только по русскому искусству ударяют, хотя это стало модно, как и покровительствовать художникам и скульпторам. Покупают в Европе тамошние картины, камеи, всевозможные редкости. Хуже стране от этого точно не стало.

Я в курсе, поколения будущих археологов меня станут проклинать за деяния вроде бессистемных раскопок, не хуже чем Шлимана за разрушение Трои. Он нашел город, но принял за нужный совсем другой слой. А многие не верят в обнаруженные сокровища, говорят, якобы сам и изготовил. Ну и плевать, как было на самом деле. До здешней Трои с Тутанхамоном я пока не добрался, пусть и имелись на этот счет мысли. Мои ценности точно настоящие, и найдено много больше, чем хранилось в известных мне музеях. Все-таки художественная школа дает представление о таких вещах. Ни в каком Эрмитаже столько и таких изумительных произведений искусства скифско-сарматского и греческого периодов Причерноморья даже в запасниках не присутствовало. А ведь курганы копали и в той истории.

Скорее всего, все исчезало в карманах черных кладоискателей и переплавлялось, навсегда пропадая для историков и потомков. Кое-что наверняка угодило под воды плотин. На Днепре огромный район при строительстве ГЭС в двадцатом веке залило. А у меня оттуда масса находок. Для большинства серьезных есть точная привязка к территории. Часть с указанием, где и что лежало. За такие вещи платил дополнительно. Может, кто для дисера получит материал. Не жалко.

— А сколько у тебя есть, деда?

— Ты знаешь, сколько в слободе человек?

Начинался поселок со строительных рабочих, теперь в нем все больше дворцовые служители проживают. Надо ведь кому-то охранять, убирать, садовники, конюхи, да мало ли кто. Отсюда всего полверсты по дороге. Софья в детстве запросто бегала, да и остальные мои дети не гнушались посещать. С самого начала приказал не селиться как попало, а согласно общему плану. Территория разбита на квадраты, в центре площадь, церковь, костел, кирха и аптека с полицией. Сегодня уже триста пятьдесят четыре обывательских и казенных строения.

— Нет, — после раздумья отвечает Софья. — Думаю, не меньше трех тысяч.

— Пожалуй, все четыре будет, — без особой уверенности возразил я. — Считая с работающими на полотняной фабрике и мельнице. Людей и то не упомнишь. А ты про количество монет желаешь знать.

— А бабушка наверняка знает! — обвиняющим тоном воскликнула она.

— Так у нее и спрашивай, — очень логично предложил я.

— Но ты же знаешь!

— Даже без шуток очень приблизительно.

— И?

— Урок тебе нужен… Будет тебе первая лекция. Итак, за мной двести сорок две деревни, деревеньки, мызы и села на тридцать семь тысяч крепостных обоего пола. Раскиданы по всей стране. Не специально, так вышло. Что-то за службу получил, чем-то наградили, кое-что у заложивших имущество или, как в молодости, на спор выиграл…

Она кивнула. Старая история с подрывным фитилем и снарядом давно превратилась в семейную легенду, иллюстрирующую мою находчивость и предприимчивость. Иногда в этих рассказах — а не одна такая байка существует — себя не узнаю. Настолько мудр и добродетелен.

— …кого перевозил, как в Заволжье или Причерноморье с Крымом. Почти все люди на оброке. А он очень разный.

И частенько на моих землях повинности или сборы за пользование лесом с прочими угодьями заменены фиксированными денежными выплатами, выплачиваемыми всей деревней. А в остальном я практически не вмешиваюсь во внутренние дела, разве уж жаловаться начинают. Не по доброте душевной. Так проще, и не требуется держать человека на жалованье.

Нет ничего выгоднее, чем вести хозяйство самому, но это предполагает постоянное жительство на одном месте и знание людей с их хитростями и старыми счетами. Мне это недоступно. Контролировать десятки и сотни отдаленных друг от друга мест и вовсе невозможно. Равно как руководить сдачей земли в аренду можно, имея представления о крестьянах, кто трудолюбив и кто ленив, да и точные сведения о ценности территории. Лишняя морока.

Мои крестьяне четко знают, что никто с них драть лишнего не станет, кроме юридического освобождения, имеют все права вольного человека, включая выборность старост. На самом деле находятся на положении государственных, только платят больше. Зато школа за мой счет. Причем привычная мне, а не в старом стиле. Прежде в класс набирали детей разного возраста. По моему указанию появились большая общая доска с мелом и классный журнал. Перед началом занятий проводится перекличка. Тот, кто хочет спросить или ответить, должен поднять руку. Обязательны экзамены по итогам года.

Основная масса все это — и относительную свободу, и обучение детей — оценила довольно быстро. Отсутствие образования не означает наличие дури. В принадлежащих мне селениях по большей части люди достаточно зажиточные, а кое-кто уже и собственное производство имеет.

— Нельзя устанавливать одинаковый размер платежа для Кубани или Центральной России. Неплодородная почва и неблагоприятный климат более северных районов вынуждает крестьян с незапамятных времен заниматься ремеслом, охотой, рыбалкой, торговлей, строительством, перевозками и другими видами деятельности, не относящимися непосредственно к сельскому хозяйству. Применяя оброк вместо не приносящей заметного дохода сельскохозяйственной трудовой повинности, можно получить заметно больше, уменьшая управленческую ответственность. Такая система дает пользу не токмо мне или другому помещику, но и крепостным дает возможность увеличить их заработки.

— Основной источник богатства в крепостных, а не в земле.

— Не в черноземных областях. Там как раз наоборот.

— Там просто пока народу мало, — уверенно сказала Софья, посеяв сомнения в важности изложенной лекции, сама все и до моих откровений знала. — Нехватка земли приводит к массовому переводу крестьян на оброк. В тех местах, где довольно места, сходнее держать их на пашне.

— Ох лиса, нужны ли тебе мои старческие разглагольствования?

— Нужны и важны. Я и правда подробностей не знаю. Вот сколько оброку правильно требовать?

— Естественно, в разных губерниях и суммы могут различаться. — Ну хочет, пусть слушает. Тайн не открываю. — От почвы зависит, близости городов, судоходных рек и многого другого. Но и это еще не все! Цены растут, и соответственно повышаются требования. В России уровень оброка не фиксирован. В принципе правильно. Подушный много лет оставался неизменным, и фактически государство теряло огромные суммы, остающиеся не крестьянину, а помещику. А в целом до Анны Иоанновны средний составлял около двадцати пяти копеек с души и пятидесяти копеек с души мужского пола. Уже в 1742 году брали примерно восемьдесят копеек с души мужского пола. К концу правления Анны Карловны оброк крестьян на Суздальщине и Ярославщине достигал рубля и тридцати четырех копеек с души мужского пола, или пяти целых девяти десятых пуда в пересчете на хлеб.