Читать книгу "Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника - Александр Шипунов"

Крайний слева капитан Кравченко, крайний справа медик отряда Марат Васильев, во время боевого выхода у заброшенного кишлака

Разведгруппа капитана Кравченко на выходе, разведчики осматриваются перед началом движения

Во время днёвки, наблюдательный пункт радиотелеграфистов отряда

Головной дозор, командир, радисты и минеры спустились к выходу. Вдруг прозвучал одиночный выстрел.

Мы кинулись на землю кто где стоял, изготовились к бою. Неужели началось? Пытаюсь отыскать более выгодную позицию. Укрыться негде. Почему же так нелепо? Через минуту к нам подбежал Кравченко. Командир был без ранца. Видимо, оставил его с головным дозором, уже вышедшим на плато.

— Кто стрелял? — резко спросил он, присев возле нас.

Не дожидаясь ответа, стал нюхать дуло автомата каждого. Закончив, также стремительно поднялся и поспешил наверх по разлому.

Во время сложного спуска отряд непроизвольно растянулся метров на триста, разбившись на группы. Ущелье делало несколько поворотов. Передвигаясь в передовом отряде, мы не видели товарищей, находившихся выше. Связи с ними не было. Нам оставалось только терпеливо ждать, как разрешится тревожная ситуация. Через двадцать минут командир вернулся вниз уже с десятком бойцов.

— Группа обстреляна, есть раненый, — на ходу бросил он.

Им оказался вчерашний «умирающий». Солдат, как позже выяснится, не выдержав трудности марша, совершил самострел. Теперь части отряда предстояло остаться в ущелье, чтобы транспортировать его к месту засады. А у дороги каждый ствол был на счету. Напрягала также мысль: что, если выстрел привлек внимание боевиков? Но Кравченко отступать не собирался…

Начало смеркаться. Оставив часть группы для спуска раненого, мы поспешили вперед. Перед нами раскинулся хребет горы Сурхгар, что в переводе с персидского означает «красный камень». Дальним от нас концом массив примыкал к «зеленке». По степи вдоль скрытого от нас обратного склона отрога и проходила новая дорога. По всей вершине этого длинного кряжа тянулся узкий скальник, до десятка метров в ширину. Бить с горы караван не представлялось возможным: наивысшая точка хребта — 1405 метров, удаление от дороги — более километра. Командир решил использовать высоту как опорный пункт, посадив туда расчет АГС и основную часть группы. Они должны были обеспечить отход подгруппы минирования. К дороге пошли семь человек: два офицера, два минера, пулеметчик, командир отделения с подствольным гранатометом ГП-25 и проводник.

…О проводнике хочу рассказать подробнее. Капитан афганской армии, он был кровником местным «душманам». Личного оружия на выходе не имел. Но это не останавливало его в желании мстить. Позже, когда разгорится бой, он со слезами на глазах будет выпрашивать у командира оружие. Утром, когда все будет кончено, получив пулемет, начнет с горы долбить по противнику, находящемуся на предельном удалении. И когда по приказу Кравченко у него его заберут, расплачется и станет умолять вернуть. Мне было удивительно наблюдать, как взрослый мужчина рыдает и, причитая, просит дать ему возможность продолжить стрельбу. Такова была сила его ненависти. Но это будет позже, а сейчас горстка спецназовцев двинулась к дороге…

Командовал подгруппой Леонид Федорович Рожков — личность в отряде легендарная. Очень спокойный, хладнокровный, немногословный офицер. Команду подавал один раз; невыполнивший рисковал попробовать пудовый кулак Федоровича. Помню, в одном из выходов во время ночного перехода, проходя мимо сидящих на земле и ожидающих команды о продолжении движения бойцов, заметив, что один из разведчиков расслабился, Рожков с ходу отвесил ему оплеуху.

— Я же сказал не спать! — сказал он ворчливо.

— Леха, ты что? Это же я, — прозвучал в ответ обиженный голос лейтенанта — переводчика отряда.

— А! Ну извини…

Рожков был единственным из командиров групп, кто носил на своем АКСе прибор ночного видения НСПУ. В него он подолгу рассматривал горизонт, прежде чем задать направление движения головного дозора. Уверенность, исходившая от него, передавалась бойцам, которые относились к нему, как к отцу, — уважали и боялись…

Старший лейтенант Кравченко и старший лейтенант Рожков утром после ночного боя, отбитый у «душманов» груженный боеприпасами автомобиль. Север Кандагара, район кишлака Ходжамульк. Январь 1986 г.

Леонид Федорович Рожков

Пан или пропал

Выйдя к месту засады, подгруппа расположилась в неглубоком высохшем русле.

— Минеры, пошли, дорогу покажу, — скомандовал офицер и, пройдя вперед метров пятьдесят, кивком указал в степь: — Видишь?

— Где? — не понимая, спросил я.

Заметив мое замешательство, он наклонился к земле и буквально пальцем показал едва различимый след протектора. Песчаная почва вокруг была настолько спрессована, что автомобили не оставляли колеи. До этого мне в составе группы уже дважды доводилось бить караван, но с горы. Бродить же по обочине вражеской дороги выпало первый раз. Убедившись, что я в «теме», офицер указал направление, откуда ожидается движение авто.

— Устанавливай, — приказал он.

Я поспешил назад в русло. Отвязав прикрепленный сверху на ранец десантника спальный мешок, быстро выпотрошил в него все лишнее. Уложив в рюкзаки только мины и средства взрывания, подрывники выдвинулись к дороге и приступили к работе. В паре со мной был мой друг, краснодарец Саня Будников. В отряд он попал после ускоренной трехмесячной подготовки, полученной в учебном батальоне, располагавшемся в пригороде города Чирчика. Уровень знаний минно-подрывного дела имел слабый, да и война, если честно, вообще не была его коньком. Но он на всю жизнь останется для меня примером безропотного, мужественного преодоления трудностей и верности своему долгу. Я знал, что, если придется, он примет смерть, но не бросит. На мой взгляд, верность — ценное качество для мужчины…

Разведчик-минер сержант Будников