Читать книгу "Сочини что-нибудь - Чак Паланик"

– Экстренные новости.

Он явно смущен, потому что читает с монитора незапланированный текст:

– Ранишь себя – ранишь и меня.

Раздаются другие голоса – голоса политических экспертов с «Фокс ньюс», приглашенных комментаторов со спортивных каналов. И все говорят то же самое.

По ящику показывают людей снаружи, на парковках и в пешеходных зонах, все они держатся за руки. Будто скованные одной цепью. Каждый снимает на телефон каждого, и даже за мили отсюда люди держатся за руки, видят меня.

Трещат статикой рации гвардейцев.

– Ранишь себя – ранишь и меня, как поняли? Прием?

Теперь уже никакого дефибриллятора не хватит, чтобы всем нам поджарить мозги. Да, в конце концов людям придется отпустить меня, но пока все держатся, крепко, чтобы связь не прервалась. Если возможно подобное, кто знает – что еще может случиться? Девчонка в палатке «Бургер кинг» кричит:

– Мне тоже страшно!

Паренек в другой закусочной рядом кричит:

– Мне все время страшно!

Все кивают: мне тоже, мол.

В довершение всего сверху раздается громоподобный голос:

– Внимание!

Он произносит:

– Внимание!

Голос женский. Это диктор, что объявляет имена людей по громкой связи. Все слушают, наступает гробовая тишина.

– Кто бы ты ни был, знай… – говорит дама из службы информации. Слушают все, думая, что обращаются к нему или к ней. Из тысячи динамиков доносится пение. Диктор поет, словно птица. Не какой-нибудь там попугай или обученная говорить ворона из поэмы Эдгара Алана По. Диктор заливается трелью, четко по нотам, как канарейка; по нотам, в которые не втиснешь существительное и глагол. Этой песней можно наслаждаться, даже не понимая ее. Любить, не зная, о чем она. Через смартфоны и телевизоры песня разносится по всему свету.

Голос – само совершенство. Самый лучший… Мы упиваемся им, он заполняет наши души, вытесняя страх. Мы становимся единым целым.

Правда, это еще не конец. Я на экранах всех телевизоров, насквозь пропотевший; электрод отлепился и сползает по щеке.

Это, конечно, не тот счастливый конец, на который рассчитывал я, но если вспомнить, с чего началось – с Гриффина Уилсона в медпункте, зажавшего в зубах на манер каппы бумажник… Не такое уж и плохое получается начало.

Лошара[11]

Шоу не изменилось. Оно такое же, как тогда, когда ты с температурой осталась дома и весь день провела у телевизора. Это не «Заключим сделку», не «Колесо фортуны», и ведущий – не «Монти-Холл», ведущий – Пэт Сейджак[12]. Здесь громкий голос вызывает тебя по имени и говорит: «Выходите, вы следующий участник». Если угадаешь, сколько стоит рис с макаронами, то выиграешь кругосветное путешествие и недельный отпуск в Париже.

Это шоу – из тех, где в качестве приза не дадут ничего полезного типа, скажем, одежды, дисков с музыкой или пива. Награждают, как правило, пылесосом, стиралкой – предметом, которому рада домохозяйка.

Настала Горячая неделя[13], и все, кто дал обет верности «Зета-дельте», грузятся в большой школьный автобус, едут на телестудию. Правила обязывают членов «Зета-дельты» носить одинаковые красные футболки с черной шелкографией в виде греческих букв зета, дельта и омега. Сперва надо закинуться марочкой «Хелло, Китти». Маленькой, может, даже половинкой. С виду обычная марка с рисунком «Хелло, Китти», которую нужно лизнуть перед тем, как наклеить. Разве что на самом деле это марочка с ЛСД.

«Зета-дельта» кучно садятся в середине зрительного зала и громко кричат – лишь бы попасть в объектив телекамеры. «Зета-дельта» это вам не «Гамма-жопо-лап» и не «Лямбда-сразу-дать». Все хотят попасть в «Зета-дельту».

Как подействует кислота, заранее тебе не сказали. Хотя можешь слететь с катушек и убить себя или съесть человека живьем.

Традиция есть традиция.

С тех пор как ты впервые посмотрела шоу, оно не изменилось. Из зала громким голосом вызывают морпеха в форме с медными пуговицами, чью-то бабушку в толстовке, иммигранта (поди разбери, что лопочет) и ракетчика, у которого из кармана торчит набор ручек. Стандартная компания.

Все как раньше, только сейчас ты выросла, и «Зета-дельта» орут на тебя. Орут так громко, что прямо жмурятся от натуги. Ты видишь только красные футболки и раскрытые рты. Множество рук толкает тебя, выпихивает в проход. Громкий голос назвал твое имя. Просит спуститься. Ты – очередная участница.

Марочка на вкус как розовая жвачка. «Хелло, Китти», они популярные. Не клубничные и не шоколадные, вроде тех, что бодяжит по ночам чей-нибудь брат в корпусе естествознания, где подрабатывает уборщиком. Марочка застревает в горле, не дай бог закашляться в студии, на глазах у людей – ведь такой тебя и запишут, пленка сохранится навечно.

Под взглядами толпы, спотыкаясь, спускаешься по проходу на сцену. Люди бешено аплодируют. На тебя направлены объективы телекамер, тебя берут крупным планом. Софиты высвечивают на сцене все до мельчайшей детали. Как это происходит, ты видела сто пятьсот раз на экране, но вживую – ни разу. И вот ты на сцене, машинально проходишь к свободной стойке рядом с морпехом.

Ведущий – не Алекс Требек[14]– машет рукой, и часть сцены приходит в движение. Это не катаклизм, просто стена проворачивается на невидимых колесиках. Всюду мерцают огни, да так быстро, что даже моргать не успеваешь. Стена позади сцены отъезжает в сторону, и к зрителям выходит модель высоченного роста, в обтягивающем сверкающем платье. Взмахом длинной костлявой руки она указывает на стол с восемью стульями, какой накрывают на День благодарения: крупная индейка, бататы и все такое. Талия у модели – не шире твоей шеи, зато груди – размером с твою голову. Кругом огни, как в Лас-Вегасе. Громкий голос перечисляет: кто сделал стол, из какого он дерева. Называет примерную розничную цену.

Ведущий, словно фокусник, поднимает крышку деревянного ларчика, а под ней… хлеб. Целая… как ее там? В общем, это хлеб в первозданном виде, пока из него не сделали нечто съедобное вроде сэндвича или тоста. Хлеб, каким его мама, наверное, покупает на ферме или еще где-то, где хлеб растет.

Стол вместе со стульями – твой. От и до. Всего-то надо назвать цену хлеба.

У тебя за спиной члены «Зета-дельты» сбиваются в кучу. В одинаковых красных футболках они смотрятся как большая красная складка. Даже на тебя не глядят; соединив головы, образуют волосатый узелок в центре. Проходит, кажется, вечность, и тут тебе звонят на сотовый: кто-то из компании подсказывает ответ.