Читать книгу "Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Юрий Корчевский"

Михаил вел танк короткими зигзагами. На поле уже горели три немецких танка.

Павел поймал в прицел еще один танк.

– Остановка!

Танк замер. Михаил поправил прицел и нажал педаль спуска. Выстрел! Немецкий T-III крутанулся на месте и остановился, подставив борт.

– Бронебойный!

И тут же влепил снаряд по корпусу, между катков. Раздался взрыв, с танка сорвало башню.

– Еще один испекся! – оповестил Павел экипаж.

Другие «тридцатьчетверки» тоже вели активную стрельбу. На поле боя застыли неподвижно уже семь танков врага.

И немцы дрогнули. В прямом бою против Т-34, без поддержки артиллерии шансов у них было мало. Немецкие танки поползли назад и скрылись за бугром.

Наши Т-34 остановились.

– Все целы? – затрещала рация. – Стародуб?

– Цел, подбил два танка.

– Супрунов?

– В порядке. И я два подбил!

– Иванютин?

– Цел, командир. Только одного успел ущучить.

– Спать меньше надо! Снаряды остались?

Павел повернулся к заряжающему:

– Сколько у нас бронебойных осталось?

– Четыре штуки и осколочных семь.

Павел доложил. Ситуация со снарядами у всех была похожей. На небольшой бой хватит, не более.

– Ждите указаний.

Ивлев отключился. Наверное, пытается связаться по рации с командиром батальона.

Приказа Павел не получил – не успел. Немцы выкатили из-за бугра две пушки. Увидев это, Павел закричал заряжающему:

– Осколочный!

Клацнул затвор пушки. Павел приник к прицелу, и в этот момент по корпусу танка раздался страшный удар. Потянуло дымом, и Павел потерял сознание.

Он очнулся от боли в ногах. Немилосердно трясло – его куда-то везли.

Пашка открыл глаза.

Он лежал на моторном отсеке танка, рядом с ним сидел заряжающий Сергей.

– Очнулся, командир?

Непослушными, пересохшими губами Пашка спросил:

– Что случилось?

– Подбили нас, командир! Только двое нас из экипажа осталось. Танку – хана полная.

– А я как здесь?

– Я успел через нижний люк вытащить. Три наших танка сожгли с экипажами, только танк Супрунова остался, да снарядов нет.

– Ноги больно.

– Так ведь ранен ты, командир. Ничего, до госпиталя довезем, там подлечат. Потерпи.

Танк рычал, вздрагивая всем корпусом на кочках и рытвинах. В эти моменты становилось особенно больно, и Павел закусывал губу, чтобы не закричать.

Пытка продолжалась еще около часа.

Наконец танк встал. Из башенного люка выбрался Супрунов.

– Жив?

– Вроде.

– Кажись, добрались.

Вчетвером Павла сняли с кормы танка, перенесли и уложили на носилки. Понесли. Носилки раскачивались, и у Павла закружилась голова.

– Куда мертвяка понесли? – раздался мужской голос.

– Да он же ранен, ты чего?

– Так ногами вперед несете.

– Врача давай, видишь – товарищу нашему плохо, ранен он.

– Сейчас. Поставьте пока носилки.

Вскоре к носилкам подошел военврач – в забрызганном кровью халате и с папиросой в зубах. Осмотрев Павла, он сказал:

– Оперировать надо, только медсанбат наш эвакуируется – немцы прорвались. Сейчас только перевяжем, и – на грузовик.

Павла перевязали прямо поверх окровавленного комбинезона.

– Ну, бывай, Стародуб! Может, еще свидимся.

Его боевые товарищи осторожно пожали ему руки, и танк, взрыкнув мотором, уехал.

Двое санитаров погрузили носилки с Пашей в грузовик, где уже лежали несколько раненых. В кузов забрались легкораненые, заняв все свободные места. Двое сели в кабину, а один даже встал на подножку – окружения все боялись, как огня.

Грузовик ехал долго, больше часа, пока легкораненые не закричали: «Волга!» Грузовики погрузили на паром и переправили через реку.

Госпиталь располагался в небольшом селе недалеко от Сталинграда, в здании школы.

После осмотра раненых носилки с Павлом понесли в операционную. Бинты разрезали вместе с комбинезоном. Хирург осмотрел ноги Павла и покачал головой:

– Эк тебя осколками нашпиговало! Потерпи.

Доктор сделал несколько уколов новокаина рядом с ранами и начал орудовать инструментами. Пашке все равно было больно, он ощущал, как доктор ковыряется в его теле пинцетом, извлекая осколки. Осколки военврач бросал в таз.

Пашка считал сначала – один, два, три, четыре… Потом он сбился со счета, потому что доктор спросил:

– Что ты там шепчешь?

– Осколки считаю.

– Чего их считать, я тебе их после подарю. Повезло тебе, парень, кости целы, а мясо срастется.

Пашку отпустило. В дороге он переживал, что перебиты кости, что он может остаться хромым или, еще хуже – что ноги ему отрежут. Видел он в Саратове, во время учебы в танковой школе, инвалидов без ног. Они ездили по тротуарам на самодельных тележках, на которых вместо колес стояли подшипники. Гремела такая тележка сильно. Инвалиды отталкивались от тротуара деревяшками, которые держали в руках. Пашку обуял ужас, когда он увидел безногого инвалида в первый раз. Но его миновала эта тяжелая доля.

Хирург наложил швы, перебинтовал:

– Все, герой.

– Почему «герой»?

– Не кричал, не матерился – достойно вел себя. Сестра, уносите его в палату.

Павла перенесли в палату, переложили на кровать. Как давно он не лежал на чистом белье! Он попытался вспомнить и не смог – провалился в сон.

Проспал Пашка часть дня и всю ночь. Утром же весь госпиталь был разбужен грохотом взрывов, от которых сотрясалось здание. Немцы бомбили село и переправу через Волгу.

Среди раненых пополз слух, что госпиталь будут эвакуировать в тыл.

На следующий день слухи подтвердились. Пришли грузовики, в госпитале началась суета. Грузили раненых, медицинское оборудование и везли до какого-то безымянного полустанка, где перегружали в санитарный поезд. Тяжелораненых располагали на нижних полках, Павла уложили на верхнюю, боковую.

Поезд загрузили быстро, часа за два. Он сразу же отправился с полустанка – боялись налета вражеской авиации. Мирно постукивали на стыках колеса, вагон раскачивало, и Пашка уснул.

Они ехали почти сутки. Павел выспался, отдохнул, отмяк душой. И все бы хорошо, да беспокоили раны. Из них сочилась сукровица, потом появился гной. Повязки промокали, и их приходилось часто менять. Когда отдирали от ран присохшие бинты, Павел едва не кричал от боли.