Читать книгу "Одинокая в толпе - Френсин Паскаль"

– Озеро Секка, – мечтательно произнесла она. – Это такое прекрасное место. Ты… – Она запнулась, как будто подбирала правильные слова. – Ты хорошо провела там время? – в итоге спросила она.

– Нормально, – неопределенно ответила Линн, полная желания, чтобы мать спустилась к себе вниз и оставила ее в покое.

Однако миссис Генри, похоже, никуда уходить не собиралась.

– Линн, я знаю, что ты не любишь, когда я вмешиваюсь в твои дела, – начала она.

Лицо Линн тут же напряглось.

– Не очень, – пробормотала она.

– Но мне вот интересно: тебе не стало полегче в школе? – Миссис Генри выглядела одновременно смущенной и расстроенной.

Линн надвинула очки повыше на нос, как это делала всегда, когда нервничала или расстраивалась.

– В школе все нормально, – ответила она, осознавая, что это прозвучало с таким же энтузиазмом, как если бы ее спросили, не хочет ли она поставить несколько зубных пломб.

– Ах, Линн, – внезапно сказала мать, и ее прекрасные глаза наполнились слезами. – Мне так плохо, когда ты отказываешься со мной говорить! Думаешь, я не знаю, что такое одиночество?

Линн посмотрела на мать.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – мрачно сказала она.

У нее даже заболело в горле. Она не понимала, отчего ведет себя с матерью как какое-то отродье. Линн любила ее всем сердцем. Все, что у нее было, – это мать, и она не смогла бы жить, если бы с матерью что-то случилось. Однако она не могла себя заставить сделать хоть что-то, о чем та просила.

– Прости, – сказала она тупо, все еще прижимая к себе гитару. Мама, я не знаю, что со мной происходит. Наверное, я просто ничтожество, с какой стороны ни посмотри!

Миссис Генри подошла и обняла Линн, которая вся напряглась от ненависти к себе.

– Послушай, дорогая, – сказала мать, по щекам которой текли слезы. – Ты не ничтожество! Думаю, ты просто несчастна. И я хочу как-то тебе помочь. Только не отгораживайся от меня.

– Я не несчастная, – решительно произнесла Линн.

«Я жалкая», – подумала она.

Но почему-то она не смогла признаться матери в этом. Это означало бы признать свое полное поражение.

– Ну, – наконец сказала мать, ее лицо было все в слезах и смятении, – раз уж ты работаешь над песней, мне остается лишь оставить тебя в покое, да?

Линн чувствовала, что сейчас заплачет. Она не хотела, чтобы мать уходила. Ей хотелось обнять ее и выплакаться ей в плечо. Ей хотелось рассказать ей о Гае и о том, в каком смятении она пребывает с тех пор, как встретила его. Но она не могла этого сделать.

– Да, наверное, – тупо произнесла она и с каменным лицом наблюдала, как мать вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.

В тот момент, когда дверь закрылась, Линн взяла на гитаре пробный аккорд ре-минор. Меланхоличный звук прекрасно подходил к ее настроению. Закрыв глаза, она попыталась возродить в себе тот волшебный трепет, который почувствовала сегодня днем, в тот момент, когда ей на ум пришла фраза «Глядя извне». Она попыталась расчистить сознание и совершенно не двигаться. Взяв другой аккорд, Линн полупрошептала, полупропела слова:

– День за днем я ощущаю в себе пустоту.

Она нахмурилась, покачала головой и потянулась за ручкой и тетрадью.

«День за днем я чувствую себя одинокой», – записала она.

На ее лице появилась улыбка. Это уже лучше.

«День за днем я думаю только о нем».

Глаза ее наполнились слезами. Никогда прежде, когда Линн сочиняла песни, она этого не чувствовала. Это была песня о ее жизни – ее одиночестве, ее боли, ее неуклюжести. Песня как будто родилась ниоткуда. Она даже не замечала, как летят минуты, и не поверила глазам, когда, наскоро записав слова песни в тетрадь, посмотрела на часы. Было уже десять часов. Она работала почти два часа.

Но ей не терпелось записать свою песню. Казалось, это надо сделать именно сейчас, пока сердце не остыло и она не позабыла все. Дрожащими пальцами Линн включила магнитофон, поставила чистую кассету и аккуратно, чтобы не качался, установила микрофон на кровати. Наконец все было готово. Она включила магнитофон и запела. Она чувствовала в себе невероятную уверенность. Голос был сильным и глубоким, без малейшей дрожи, а по щекам текли слезы от переполнявших ее чувств. Без всякого сомнения – она вложила в песню все, что у нее было. Если «Друидам» песня не понравится, то не потому, что она мало старалась.

– Готово! – наконец сказала она, прикрепила к кассете наклейку с надписью «Глядя извне» (автор неизвестен) и вложила ее в конверт. – Готово, – повторила она, однако в голосе уже не слышалось триумфа.

Она знала, что вложила в песню все. Ей хотелось только, чтобы Гай каким-то образом узнал, что песня написана для него.

«Нет, так будет лучше, – попыталась убедить себя Линн. – Аноним не получает славы и признания. Но он не испытывает и боли».

А она не хотела испытывать боли ради чего бы то ни было. Даже ради Гая.

В понедельник после обеда Элизабет и Инид сидели в гостиной в доме Уэйкфилдов и слушали пластинки, принесенные Инид. Они вяло говорили о том о сем.

– Билли Холидэй великолепен, – восторженно произнесла Инид. – Я думаю, что это моя любимая пластинка.

Элизабет согласно кивнула. Она не меньше Инид восторгалась этим исполнителем блюзов. И тут же решила на неделе пойти в музыкальный магазин и купить себе собственную пластинку Билли Холидэя.

– Кстати, о музыке. Что ты думаешь о песенном конкурсе, который проводят «Друиды»? – спросила Элизабет.

В зеленых глазах Инид вспыхнула искорка.

– Мне кажется, это так здорово! – сказала она и вздохнула. – Настоящий поиск будущих звезд прямо в школе Ласковой Долины! Как ты думаешь, много будет участников?

– Надеюсь, с учетом того, насколько они это разрекламировали, – ответила Элизабет. – Хотя не знаю, – подумала она вслух. – Не представляю, сколько сочинителей песен скрывается среди нас. Может, их не так уж много.

– Ну, надеюсь, что они найдут нужную песню, – энергично сказала Инид. – «Друиды» так здорово играют. Если они найдут очень хорошую песню, то бьюсь об заклад, что к ним быстро придет успех.

– К кому это быстро придет успех? – поинтересовалась Джессика, появившись в дверях с обычным своим заинтересованным и любопытным выражением на лице.

Элизабет издала жалобный стон:

– У этих стен есть уши.

– Мы говорили о «Друидах», – сказала Джессике Инид. – Мы обсуждали, что им действительно пригодилась бы по-настоящему хорошая песня.

– Надеюсь, к субботе они ее найдут, – ответила Джессика. – Нам надо, чтобы звучала прекрасная музыка. Иначе несколько часов в кресле-качалке станут немножко скучными.