Читать книгу "Продолжение следует - Наталья Арбузова"

Они меня, возлежащую за решеткой, спрашивают: Вы что, упали? – Упала. – Здесь, в метро? – Ага. (Попробуй не подтверди. Пошлют в травмпункт, а он неведомо где. Не доберусь.) – Вас что, толкнули? – Ага. – Кто? – Парень. Бритоголовый. – Составим протокол. Ваш паспорт? (Тут мне довольно ясно представилось, что сумка осталась на рельсах. Сейчас придется всё переигрывать. Я уж открыла рот, но вошел мент – вот… обронили у нас в сенях.)

35. Больничка

Как менты обо мне пеклись! отцов не надо. Отправили в новый хирургический корпус боткинской больницы. Больница рядом, на Беговой, а современный хирургический корпус вона где – в Вешняках. Примитивная боль вытеснила шок от обмана и страх одиночества. Инна, учившаяся (не доучившаяся) на факультете психологии МГУ, называет это «отработать на физическом уровне». Почитай за благо. Мне сделали рентген, наложили повязку. Дохлая тряпичная рука повисла всей тяжестью на загривке. Снаружи намазали гипсовый желоб, прихватив волосы. В палате я бросилась проверять ноутбук. Дисковод не фурычит. Выползла в коридор. Таблички «профессор такой-то», «профессор такой-то». Ординаторская. Вхожу. Парни, вы в этом шарите? Оставили недопитый чай, покопались – заработало. Уже одиннадцать (вечера). В палате смотрят телевизор. Сажусь попробовать, берет ли моя левая клешня все шифты. Берет. Скорей набираю текст, застрявший в голове. Когда я еще смогу писать правой рукой? неизвестно. Тетка с соседней кровати строго сказала: выключите, вы меня облучаете. А телевизор, блин, не облучает? На всякое чиханье не наздравствуешься. Печатаю, она бранится, повернувшись ко мне спиной, к телевизору лицом. Крещу ее - тут же замолкла. Со всех кроватей смех. Левой рукой крестила, и сама неверующая - надо же, подействовало. Великая сила символа.

Утром при обходе мне сказали: операция. Титановый штырь, двадцать пять тысяч. И я пошла звонить Стасу – на городской, с бесплатного больничного автомата. Стас примчался. Его не пускают – неприемные часы. Он за вертушкой, я за стеклом. Похоже на тюремное свиданье. Пустите меня к нему, он мне деньги принес на операцию. Ах, вы платите за операцию? у нас этого ие может быть. Но нянечка уж сует мне пухлый журнал. Там деньги – с запасом – и зарядное устройство для моего мобильника. Живем. Ложусь на левый бок, на бьющееся сердце. Неродная рука, вывалившись из гипсового желоба, плюхнулась отдельно, но тоже налево. В Севилье от ран страдать, в Кордове умирать.

Я: С тех пор, как моя Надя взяла себе имя Гуслиана, в нее подчас вселяется дух какого-то древнего рыцарского рода. Иной раз так выскажется, думаешь – откуда? Всё равно как ее отец Рудольф Карнаухов всё удивляется – откуда? А имя Рудольф откуда? Молчал бы уж в тряпочку. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Гуслиана не перестала быть Надеждой. Накануне операции в наполовину недружественной палате она пляшет чуть не вприсядку, крепко держа левой рукой правую и поет задиристо:

Подружка моя,

Что же ты наделала –

Я любила, ты отбила,

Я бы так не сделала.

На войне как на войне – враги, бинты и отчаянное веселье.

36. Никто ничего не отнял

Наде ввели местное обезболивающее в локоть и в палец Сатурна. Через четверть часа уже долбили, а она смотрела в полном сознании на экран. Чтоб потом не кричала: у меня похитили почку. Палец онемел на три месяца, зато душа спокойна: всё по-честному. Назначили на три вечера подряд слабый наркотик. Два раза вкололи, третий зажали. Под леким кайфом Надя слышала несуществующую классическую музыку. Но это с ней и просто так часто бывает. Она нащупала прямой выход в ноосферу, когда мать ее, маленькую, заперла одну дома. Смотрите: гордость моя Гуслиана спускается по лестнице на рентген через сутки после операции. Держится за воздух, точно за стекающие перила модернового особняка.

37. Стас говорит

Ее без карты медицинской страховки не выписывают. Давай ключ от Георгиновой хрущевки и скажи точно, где лежит карточка. Стас, я боюсь. Попроси Максима, он принесет. Стас, почему он не звонит? уже почти десять дней. Надя, я еще тогда испугался, когда он тебя первый раз закрыл. Это были цветочки. Он тебе продукты на две недели привез? привез. Он двери, ставни запер? запер. Он твой мобильник разрядил? разрядил, разрядил, пока ты на заднем сиденье переживала и по сторонам зевала. Он у тебя со счета все деньги снял? снял. Не жди от него звонков. В конце концов он приехал бы на дачу: ах, ах! я так беспокоился! весь обзвонился… я был по делам в Хабаровске-Благовещенске-Комсомольске-на-Обдуре. Ну! ключ и адрес. Живо!

Вы думаете, я Георгию, живому, в бегах, или мертвому, на тот свет, не звонил? звонил, я не робкого десятка. Номер не обслуживается. Вхожу в квартиру на цыпочках – Эркюль Пуаро и Коломбо вместе взятые. Аура нехорошая. Чутье не у одной Надежды, у меня тоже неплохое. В моем криминальном ремесле без интуиции до завтрашнего дня не доживешь. У Надьки, правда, нюх лучше. Во всем, что не касается любви. Тут она беззащитна. Из ящика письменного стола – цоп Надькину медицинскую страховку – и намылился бежать. Звонит телефон – беру трубку. Можно Надю? – Нет. Я ее друг Стас. С Надей разные беды. Говорите свой номер, я вам перезвоню через несколько минут. Сейчас мне нужно срочно отсюда сваливать. – Пишите. Петр Семьянинов, 680-50-36. Записал - и драть без оглядки. На один марш лестницы не успел отойти – навстречу Надиного возраста дамочка в той еще шубке, отпирает только что захлопнутую мною дверь. Уффф. Отъехал за угол, звоню из машины человеку с благонамеренной фамилией. Ну вот, могу говорить. Георгий жив? - Жив, но опасно болен. Не надо обнадеживать Надежду. Промолчите пока. И мы с морально устойчивым Петром условились о встрече.

38 Слово Инне

Не к матери же алкашке ее везти. А мы с Денисом теперь остались одни в двухкомнатной. Вы не подумайте, Олег помогает, он очень даже помогает. Только Денис вуза пока не выбрал. Ему скоро будет восемнадцать с половиной. Два раза по одному семестру отучился – в разных вузах, а сессию сдавать не пошел. То есть учился он недолго, просто числился до конца семестра. За месяц успевает понять: не туда поступил. И больше на занятия не ездит. Тяжело встает утром – совенок. Армия ему не грозит: белобилетник по зренью. Надю в нашу районную поликлинику я уже устроила – массаж, гимнастика. А то ей между рукой и туловищем карандаш просунуть нельзя.

Денис приходит с друзьями – метро давно закрыто. Я их всех впускаю и кормлю. Не на ступеньках же им сидеть. Парни совсем ручные, дали мне свои сотовые номера. Если Денис не отвечает, звоню всем по списку. В конце концов нахожу. Сидят где-нибудь на лестнице, ждут рассвета. Однажды их в чужом подъезде блокировала другая компания. Я снимала осаду с милицией. Трудно быть молодым. Наркотики? конечно, боюсь. Я им говорю: доза не стоит на месте. Она растет, и человек ничего не может поделать. Вот в чем фишка.

НАДЯ: Инна, почему он не звонит?

ИННА: Денис? он никогда не звонит, и отвечает неохотно.

НАДЯ: Нет - Максим.

39. Сомненья Стаса