Читать книгу "Похищение на бис - Иоанна Хмелевская"

Беляк жестами дал понять Витеку, чтобы он перестал выдвигать требования. Похититель придерживался того же мнения:

— Хватит выть. Бабло у тебя?

— У меня, — признался Витек после кивка Беляка.

— Лады. Загляни в ящик.

— В какой ящик?

— В твой, баклан, почтовый! Через десять минут перезвоню.

Тут он нас огорошил. Мне самой показалось, что речь идет о моем почтовом ящике, который прекрасно был виден за калиткой, и прошла пара секунд, прежде чем я сообразила, что имелся в виду другой, тот, на старой квартире.

Только Беляк с Лонцким все поняли сразу, и один из них снова вздохнул:

— Придется вам, господа, еще десять минут подождать…

— А когда через десять минут позвонят, что мне говорить? — осведомился Витек.

— Ничего, — задумчиво ответствовал Лонцкий, задержав расфокусированный взгляд на моем старом калькуляторе, затем как бы очнулся и поправил самого себя: — То есть соглашайтесь со всем, что вам скажут. И чтобы никакой инициативы. Ваш телефон, — он обратился ко мне, — подключен сейчас к нашему, приношу извинения. Разумеется, завтра вы получите ордер прокуратуры, если вам угодно. Но если вы сейчас заявите протест, нам придется… — он с трудом удержался от того, чтобы не оглянуться на Аню, — это очень осложнит следственные действия. Вы понимаете?

Мы прекрасно понимали. Я по своему телефону никаких тайн не обсуждала, поэтому согласилась не раздумывая. Господа следователи, переждав десять минут и получив сообщение, что Витек должен немедленно двигать и действовать, как сказано в письме, моментально улетучились из моего дома. Содержания письма нам никто не сообщил, а Витек пришел в движение ровно настолько, чтобы переместить свою импровизированную барную стойку с телефонных справочников на обеденный стол.

* * *

Все мы снова уселись за одним столом. Вечер еще не кончился, ужин нам доставили из ресторана, который находился в пяти минутах ходьбы от моего дома. Затем коллегиально было принято решение, что Павел страдать не должен, на то такси и придумано. Павел охотно согласился с мнением коллектива.

— Да уж, в·такой бридж я еще в жизни не играл, — заявил он с чувством признательности. — Мне даже понравилось, только может мне кто объяснить, что это было?

На его вопрос ответила Аня:

— Обыкновенное, жестокое и непроходимо глупое похищение. Интеллект преступников ниже уровня канализации. Приходилось мне заниматься подобными делами, но эти двое просто рекордсмены кретинизма. С какой стороны ни возьми.

— Ну, тетку-то они оценили прилично, — похвалил Витек.

— Как же, — буркнула я недовольно, — сижу я на этих миллионах, геморрой уже насидела..

— Почему рекордсмены? — подозрительно спросила Малгося. — Что-то тут не так. Ты там ничего не оставила, на старой квартире?

Я пожала плечами.

— Да вроде нет. Ну да, телефон.

— Что телефон?

— Я же сказала, не полюю. Я и своего старого номера не помню. В конце концов, я сама себе редко звонила. Там какая-то двойная была закавыка, кажется, я тот старый номер тогда меняла, точно не уверена, но вроде бы так. Потом была общая смена номеров, когда присобачили нам спереди эти шестерки и восьмерки, спятить можно. Ну, а когда здесь поселилась, всем, кому не лень, этот номер давала. Каждый мог его найти, особенно журналисты, а вот адрес — другое дело, адрес оставался прежний, сами знаете, перерегистрировалась я позже, лет пять назад.

— Четыре, — поправил Витек.

— Четыре? А мне казалось, что больше, даже шесть…

— Меньше, — категорично заявила Клара — Я помню. Максимум четыре.

— Вам виднее, — согласилась я. — До сих пор туда какие-то письма приходят, кто не очень в курсе, может думать, что я все еще там живу. Другого объяснения у меня нет. А что до телефона, то это было до повальной компьютеризации, и ни в одной телефонной книге я как Хмелевская никогда не значилась… Хотя нет, вру, значилась. В одной. В начале моей карьеры, потом я опомнилась и убрала псевдоним. И уж больше никогда. Может, старых знакомых спросить?

— О чем?

— О тех номерах.

— Я тебя с рождения знаю и ничегошеньки об этом не слышала, — укоризненно заметила Малгося.

— Потому что все выбрасываешь. Все всё выбрасывают, аккуратисты, мать вашу, а могли бы, как я, сорок пять лет иметь одну записную книжку! Вычеркиваю и новые вписываю, там у меня даже те, что в молодости!

— А потому в ней никогда и найти ничего нельзя…

— Все можно! Только надо знать, на какую букву искать!

— Ну, и на какую у тебя ветеринар? — встрял вдруг Витек.

— Как на какую? На Ж.

— Его же фамилия Ольшанский!

— Ну и что? А на букву Ж — животные. Элементарная ассоциация.

— Мимо кассы. Не тот номер.

— Ну и что? Эти телефонные станции и не такие номера откалывают, все может быть. А если к тому же та баба уперлась, что она — это я…

Мартуся вдруг сорвалась с места и с диким энтузиазмом начала сметать со стола все подряд — и одноразовую ресторанную посуду, и мои собственные тарелки, вырывая прямо-таки из-под носа у гостей остатки кормежки. Я возмутилась:

— У тебя что, крыша поехала? Люди же не доели! Пре крата немедленно!

— Ну, слава богу, заметила меня, — обрадовалась она и тут же уселась на место. — Только так и можно привлечь твое внимание. Малгося по делу вопрос задала, а вы с темы соскочили. Так что там с рекордсменом?

Аня сохраняла ангельское спокойствие, правда, в нем сквозило легкое смущение с оттенком негодования. Сочетание скорее нетипичное и тем более интригующее. Вся компания уставилась на нее с прямо-таки осязаемым нетерпением.

— Я уже на пенсии, — деликатно, но с посылом заявила она. — А они попросту опасаются, что остались старые связи, знакомства и так далее. Остались, конечно, но сейчас это не важно. К текущим расследованиям я отношения не имею и теоретически ничего о них не знаю, а что касается закрытых дел, то мне не надо соблюдать служебную тайну. Так вот… Эти похищения, крайне жестокие, просто бесчеловечные, как правило, для всех кончаются плохо. Примитивных преступников в конце концов ловят, жертвы, если выживут, остаются инвалидами, деньги пропадают, короче, безнадежное это дело. Но такого дурного, как это, еще не было. Перепутать жертву, а в придачу и номер телефона, это что-то из ряда вон..

— А ведь ты еще не все сказала, — заметила я, проявив неожиданную сообразительность, пока все озадаченно молчали.

— Не все. Кое-какая неофициальная информация до меня доходила. И доходит. Я привыкла хранить тайну, но теперь не обязана. Это частная информация. Скорее слухи…

— И вы нам расскажете! — обрадовалась Мартуся. — Со стола я потом уберу!