Читать книгу "Фабрика отклонений - Алексей Макеев"

Игнатьев смотрел, как молодой офицер бросился выполнять приказ. Видимо, лейтенант понял, что это выход. Может не получиться, очень даже, но надо пробовать.

– Лис, Кабан, Тайсон! Ко мне.

Трое спецназовцев подползли к лейтенанту, не выпуская из поля зрения окружающие камни. Ломакин оценивающе посмотрел на парней и принял решение.

– Слушать сюда, головорезы. Камни слева видите, где РПГ мелькал? Ставлю задачу: Лис, отдашь аппарат Тайсону. Кабан с Лисом, ждете моей команды. Мы с Тайсоном обеспечиваем огневое прикрытие, вы по команде рвете наверх, забрасываете гранатами и держите высотку, прикрывая нас. Мы с Тайсоном подходим вторыми. Следующий этап: вы прикрываете, мы рвем по склону наверх. Кто-то из нас дойдет до зоны работы рации и вызовет помощь.

– А если вы не прорветесь? – весело спросил Лис, хотя глаза у него были злые, как у сатаны.

– Если бы да кабы. Отставить разговоры! Смотрите, чтобы нас снайпер не срезал. Есть подозрения, что они могли его вызвать.

Парни длинными очередями прижали боевиков так, что они не могли и носа высунуть из-за камней. Короткими перебежками двое спецназовцев двинулись вверх. Группа активизировалась, мешала противнику стрелять прицельно. Три гранаты взлетели в воздух и исчезли за камнями.

Как только лопнул от взрывов воздух и камни под ногами задрожали, Ломакин хлопнул Тайсона по капюшону:

– Пошел!..

Они упали на камни, переводя дыхание. Лис, оскалившись грязным от копоти ртом, дергал Тайсона за капюшон, пробитый двумя пулями. Кабан водил стволом, выискивая цель. Четыре трупа скорчились вокруг, еще трое лежали чуть в стороне. Изуродованный РПГ валялся тут же.

Странным образом стрельба как-то утих-ла. Что бы это ни означало, но следовало торопиться, пока кто-то из боевиков не догадался о цели этой странной атаки.

Две фигуры рванулись вверх, меняя направление бега и прикрываясь стволами деревьев. Далеко и высоко, а бежать надо быстро. Через пару десятков метров дыхалки не хватит, начнутся хрипы, грудь станет разрываться, как будто ты пробежал километров пять по пересеченной местности.

Но все равно надо, ползком, бегом, кувырком!.. Хотя ползком и кувырком нельзя. Это Игнатьев так шутит. Надо только бегом, потому что каждая минута – это чья-то жизнь там, внизу.

Важно все время видеть напарника. Если Тайсона убьют или ранят, Ломакин должен подбежать, схватить рацию и опять броситься вверх. Любой ценой, во что бы то ни стало.

Пули снова защелкали по стволам, отскакивали от камней и с противным воем уходили в небо. Снизу парни снова стали бить по боевикам очередями, короткими и расчетливыми.

Иногда люди теряют ощущение реального течения времени. Тогда какой-то его промежуток буквально пролетает, а другой тянется и тянется. И не будет ему конца. Кажется, что так будет вечно и не хватит сил выдержать все до конца.

Солдат-контрактник по прозвищу Тайсон сразу вырвался вперед. О его выносливости и силе в подразделении ходили легенды. Но и он через несколько минут стал дышать, как запаленная лошадь. Парень оглянулся и увидел, что лейтенант безнадежно отстает. Но приказ надо выполнять. Это шанс для группы, возможность выжить.

Тайсон больше не оглядывался. В какой-то миг он даже понял, что тяжело ему вовсе не потому, что приходится бежать в гору. На его плечи давил слишком тяжелый груз ответственности. Парню приходилось жертвовать тем, что годами вбивалось в плоть и кровь: «взаимовыручка», «спецназ своих не бросает».

В лейтенанта, кажется, попали, потому что он громко вскрикнул где-то там, внизу. Но все равно надо бежать. И за лейтенанта, и за своих ребят, которые умирают внизу один за другим. От него зависит, сколько еще погибнет, а сколько нет.

Потом звено вертушек с ревом вынеслось из-за гор. Они прошли над ущельем, а когда в небо взвилась ракета, легли в боевой разворот. Земля заплясала под ногами живых и телами уже мертвых.

Адский грохот затих. Солдаты стали подниматься, кашляя от пыли и копоти, забивших дыхательные пути. Они обходили свои позиции, заглядывали в лица убитых, оказывали помощь раненым.

Окрепший голос майора Игнатьева приказал срочно поднимать раненых и уходить к вертушкам. Убитых соберут позже, когда сюда высадится рота десантников, которая блокирует и уничтожит банду боевиков.

Тайсон первым подбежал к Ломакину. Лейтенант лежал с раздробленной ногой, которая ниже колена находилась под завалом огромных камней, растревоженных взрывами и обрушившихся вниз. Собственно, нога держалась на одних связках и лоскутах кожи.

– Что ты стоишь! – заорал Тайсону в ухо майор. – Не видишь? Режь! Я приказываю!

Солдат хмуро смотрел на изуродованную и почти оторванную ногу, на смертельно бледное лицо лейтенанта. И без приказа было понятно, что спасти жизнь командира можно только так, отделив остатки ноги от тела. Иначе его просто не вытащить из-под завала.

Конечно, можно попытаться разобрать валуны весом в несколько сот килограммов каждый. Сделать это удастся всего-навсего за пару дней.

Кто-то подбежал с аптечкой. Лейтенанту сделали два укола, и он потерял сознание. Бойцы перетянули ногу жгутом выше колена.

Тайсон вытащил нож.

Гуров приехал в клинику около одиннадцати вечера. Иноземцев, усталый и довольный, встретил его у порога своего кабинета.

– А мне говорят, что ваш блатной приехал. – Он улыбнулся, протягивая руку Льву Ивановичу. – Давай, зайди сначала ко мне, а потом уже пойдешь к своей ненаглядной.

– Что-то серьезное? – насторожился Гуров, с сомнением глядя на вечно довольное лицо кардиолога.

– Не переживай, – похлопывая гостя по плечу и заводя его в свой кабинет, ответил Иноземцев. – Заходи. Лева, я уже сейчас могу совершенно определенно сказать, что у твоей супруги ничего страшного с сердцем нет. Не вдаваясь в подробности и не забивая тебе голову медицинской терминологией, скажу, что, по всем признакам, у нее обычная вегето-сосудистая дистония. Несмотря на то что она у тебя красавица, я напомню тебе, Лев Иванович, что ей все равно не двадцать лет…

– А это опасно в дальнейшем? – перебил главврача Гуров.

– Что опасно? – Иноземцев расплылся в улыбке. – Что ей не двадцать лет? Ну, знаешь, обычно женщины с годами становятся только краше. Наверное, для тебя опасно. Поклонники и все такое.

– Жорка, кончай ехидничать! – серьезно сказал Гуров. – Я с работы, устал как собака.

– Учись у меня, – миролюбиво ответил кардиолог. – Я тоже с работы, но мне еще и дежурить сегодня. Я бы тебе посоветовал уговорить Марию хорошенько отдохнуть. Именно сейчас. Свози ее в санаторий…

– А где у нас есть кардиологические?

– Зачем тебе именно кардиологический? Я же сказал, что дело не в этом. Обычный санаторий, нервно-соматический.

– Так дело в нервах, что ли?