Читать книгу "Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери - Джей Бонансинга"

Она опустила взгляд.

– Ты имеешь в виду, в том, что я сбежала, поджав хвост, когда на тебя напали?

– Послушай. На твоем месте я бы поступил точно так же.

– Брехня, Джош! Я даже не…

– Дай мне договорить. – Он погасил сигару. – Во-вторых, я хотел, чтобы ты убежала. Ты меня не слышала. Я орал, чтобы ты убиралась оттуда к черту. Смысла не было – до второго молотка было не дотянуться, мы бы оба завязли с этими тварями. Понимаешь, о чем я? Тебе не стоит стыдиться того, что ты сделала.

Лилли вздохнула, по-прежнему не поднимая глаз. По ее носу скатилась слеза.

– Джош, я очень ценю то, что ты пытаешься…

– Мы команда, так? – Он наклонился, чтобы видеть ее красивое лицо. – Так?

Она кивнула.

– Мы неразлучны, верно?

– Верно, – снова кивнула Лилли.

– Мы как хорошо смазанный механизм.

– Ага. – Она вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Ладно.

– Давай все так и оставим. – Джош протянул ей свою влажную бандану. – Идет?

Она взглянула на бандану у себя на коленях, взяла ее, посмотрела на Джоша и выдавила из себя улыбку.

– Боже, Джош, да эта штука просто отвратительна!

Три дня палаточный городок вообще не подвергался атакам, спокойствие омрачило только несколько мелких инцидентов. Однажды утром группа детей наткнулась на подрагивавшее тело, валявшееся в придорожной канаве. Его серое, изъеденное червями лицо было обращено к верхушкам деревьев в бесконечной агонии, из горла раздавался хрип. Выглядело тело так, словно недавно встретилось с механической жатвенной машиной: там, где когда-то были руки и ноги, теперь торчали лишь неровные обрубки. Никто не мог понять, как это лишенное конечностей туловище оказалось здесь. Чад добил его единственным ударом топорика в прогнившую носовую кость. В другой раз, зайдя в общественный туалет, чтобы испражниться после обеда, один из престарелых обитателей лагеря вдруг с ужасом понял, что грешным делом справил большую нужду прямо на зомби. Ходячий как-то умудрился застрять в выгребной яме. Один из молодых мужчин без труда убил его одним ударом ручного бура.

Но эти события были друг с другом не связаны, и половина недели прошла без происшествий.

Передышка дала жителям лагеря время на то, чтобы организовать свой быт, закончить возведение последних убежищ, уложить припасы, изучить близлежащую территорию, привыкнуть к новому укладу жизни и сформировать группировки, коалиции и иерархии. Семьи – их было десять, – казалось, имели больше веса при принятии решений, чем одиночки. Какая-то солидность из-за того, что на их карту было поставлено больше, обязанность защищать детей, может, даже символизм, вкладываемый в воспитание семян будущего, – все это добавляло им некоторого негласного авторитета.

Среди патриархов этих семейств выделился фактический лидер – Чад Бингэм. Каждое утро он проводил собрания общины в цирковом шатре и распределял обязанности с серьезностью главаря мафии. Каждый день он важно обходил границы участка, заложив за щеку порядочную порцию табака и держа пистолет на виду. Зима была на подходе, а по ночам за деревьями то и дело слышались тревожные звуки, и Лилли волновалась из-за этого мнимого лидера. Чад следил за Меган, которая теперь переметнулась к одному из других мужей – на глазах у всех, включая его беременную жену. Лилли беспокоилась, что весь видимый порядок лагеря покоился на пороховой бочке.

Палатки Лилли и Джоша стояли всего ярдах в десяти друг от друга. Каждое утро Лилли просыпалась и сидела, смотря на застегнутый на молнию вход, поглядывала на палатку Джоша, пила быстрорастворимый кофе без кофеина и пыталась разобраться в своих чувствах к здоровяку Ее трусливый поступок по-прежнему мучил ее, преследовал, являлся к ней во снах. Ей снились кошмары, в которых она видела окровавленную дверь того захваченного автобуса в Атланте, но теперь на части раздирали не ее отца – теперь по забрызганному кровью стеклу на глазах у Лилли сползал Джош.

Она снова и снова, вздрагивая, просыпалась от его обвиняющего взгляда в насквозь пропитанной холодным потом одежде.

Преследуемая кошмарами, в такие ночи Лилли без сна лежала в заплесневевшем спальном мешке и глазела на покрытую плесенью крышу ее крошечной палатки – эту потрепанную походную палатку, вонявшую дымом, засохшей спермой и выдохшимся пивом, она раздобыла во время вылазки в заброшенный лагерь. И, лежа так, она неизбежно слышала звуки. Слабые, доносившиеся из темноты за холмом, из-за деревьев, эти звуки смешивались с шумом ветра, трескотней сверчков и шуршанием листвы: неестественные хрипы и неровное шарканье напоминали Лилли тот звук, с которым вертелись в сушильной машине старые ботинки, глухо ударявшиеся о стенки.

Когда Лилли слышала эти отдаленные звуки, перед ее затуманенным от ужаса мысленным взором проносились жуткие черно-белые судебные фотографии, образы изувеченных тел, сведенных посмертным окоченением, но все еще двигавшихся, лица мертвецов, которые оборачивались и смотрели прямо на нее, немые фильмы-снафф[14], где трупы танцевали, извиваясь как ужи на сковородке. Каждую ночь, лежа без сна, Лилли раздумывала, что на самом деле означали эти звуки, что происходило снаружи и когда следовало ожидать следующей атаки.

Некоторые из более пытливых жителей лагеря выстраивали целые теории.

Молодой парень из Афин по имени Хэрлан Стигел, ботаник-аспирант в очках в толстой роговой оправе, каждый вечер устраивал философские дискуссии у костра. Возбужденные от псевдоэфедрина, быстрорастворимого кофе и паршивой травки, с полдюжины отбросов общества пытались отыскать ответы на трудные вопросы, мучившие каждого: истоки эпидемии, будущее человечества и, возможно, самое важное для всех – закономерности поведения ходячих.

Этот мозговой центр пришел к выводу, что существовало только две возможности: (а) у зомби не было инстинктов, целей и поведенческих моделей, отличных от безотчетного поглощения пищи. Они представляли собой просто пучок нервных окончаний с зубами и отталкивались друг от друга, как смертоносные машины, которые просто нужно было «выключить». Или же (б) существовал сложный стереотип поведения, который ни один из выживших пока что не разгадал. Второй вариант поднимал вопрос о том, как зараза передавалась от мертвых к живым – только ли через укусы ходячих? – а также вопросы о стадном поведении, о применимости кривых обучения Павлова и даже более масштабных генетических закономерностей.

Другими словами, как выразился Хэрлан Стигел: «Движутся ли эти мертвецы по какому-то странному, извращенному, упоротому эволюционному пути?»

За последние три дня до Лилли донеслось немало из этих бессвязных рассуждений, но она не обращала на них внимания. Времени на догадки или анализ ситуации у нее не было. Чем дольше мертвецы не нападали на палаточный городок, тем более уязвимой она себя чувствовала, несмотря на все меры предосторожности. Теперь были установлены почти все палатки, а по периметру площадки выстроилась баррикада из припаркованных автомобилей, и стало спокойнее. Люди обосновались на новом месте и стали держаться особняком. Несколько костров и плит, на которых готовили еду, быстро гасили из-за опасений, что поднимающийся дым или запахи привлекут нежданных гостей.