Читать книгу "Пикассо и его несносная русская жена - Сергей Нечаев"

Да, она была его музой, но в повседневной жизни все обстояло куда более прозаично. «Жалкая бедность» и «болезненная ревность» Пикассо приводили Фернанду в уныние, но еще больше угнетало ее вынужденное безденежье - неистовый испанец не позволял ей позировать другим художникам, акее попыткам литературного творчества относился с плохо скрываемым презрением.

Позже она вспоминала, что у Пикассо был какой-то особый магнетизм, которому она просто не могла противиться. Собственно, Фернанда и не имела привычки сопротивляться.

Она обожала позировать ему полулежа. Некоторые биографы на этом основании даже утверждают, что Фернанда была страшно ленивой особой. Например, Карлос Рохас пишет:

«Счастье эта женщина понимала странно: она была столь ленива, что, по собственному признанию, предпочитала целыми днями лежать на старом диване и читать дешевые романы, купленные в лавке на углу».

Что же касается нищего Пикассо, то он в то время мог предложить Фернанде единственное развлечение - любовные утехи на том самом продавленном диване, перемежающиеся занятиями живописью, в которых натурщица становилась уже не только объектом для рисования, но и для сексуальных опытов.

Вот как продолжает свой рассказ неплохо информированный Карлос Рохас:

«То ли из-за этого, то ли из-за полной подчиненности возлюбленной, но именно он мыл в мастерской полы и ходил за покупками, делая все, чтобы Фернанда могла наслаждаться бездельем. Если верить воспоминаниям Фернанды, Пикассо относился к возлюбленной скорее как послушный сын, чем как муж. У самой Фернанды - к такому выводу придут американские психологи много лет спустя - были, по всей видимости, серьезные личностные проблемы».

Но прошло какое-то время, и жизнь Пикассо немного улучшилась. Произошло это, когда Гертруда и Лео Стайны (они были вхожи в «Бато- Лавуар»), а также галерейщики Амбруаз Воллар и Даниэль-Анри Канвейлер начали покупать его работы.

Имена эти люди, сыгравшие огромную роль в судьбе Пикассо, еще не раз встретятся в этой книге, а посему настало время рассказать о них поподробнее.

Гертруда Стайн родилась 1874 году в США (штат Пенсильвания) в достаточно обеспеченной семье, а ее авангардистский стиль и мужеподобная внешность прочно закрепили за ней репутацию весьма эксцентричного человека. Ее дом в Париже, в котором она проживала со своей вечной спутницей жизни Алисой Токлас, был местом, где часто собирались американские писатели и художники. Мужчин она ненавидела и жила на деньги, которые ей посылали американские родственники. Единственным мужчиной рядом с ней был брат Лео, с которым они вместе вдруг стали коллекционировать произведения художников-кубистов. Так эти весьма странные люди познакомились с Пикассо, Матиссом и другими художниками.

Гертруда Стайн написала три книги, стала хозяйкой салона для избранных, изобрела, как утверждают, знаменитый коктейль «Кровавая Мэри», смешивая водку с томатным соком, и ввела в обращение термин «потерянное поколение» для обозначения всех тех, кто пережил Первую мировую войну (его она якобы услышала от какого-то француза, хозяина гаража, отчитывавшего своего молодого механика, только что вернувшегося с фронта).

Жан-Поль Креспель описывает ее так:

«Гертруда Стайн обосновалась в Париже почти двадцать лет назад [...] и благополучно занималась новой для себя культурно-просветительской деятельностью. Прошло то время, когда ее, тяжелую, грузную, сутулую, Пикассо рисовал в своей мастерской в «Бато-Лавуар», когда за смехотворные деньги она вместе с братом Лео купила у Воллара «Сезаннов», а в Осеннем салоне - «Женщину в шляпе» Матисса [...] Проводив брата, уехавшего обратно в Соединенные Штаты и забравшего с собой половину совместно собранной коллекции (из них двоих только он отличался чувством нового и истинно прекрасного в искусстве), Гертруда жила вместе с Алисой Токлас. Вдвоем они представляли собой парочку языкастых недоброжелательных мегер. Они были неистощимы на язвительные сплетни, касавшиеся самых разных людей, и преподносили их в самой изысканной манере. Обладавшая гораздо более тонким умом и интуицией, смуглая, волнующая Алиса Токлас всегда оказывалась хозяйкой положения, несмотря на свое подчеркнуто томное поведение. Тщеславие туманило ум Гертруды Стайн, интересовавшейся только собственной персоной. Без лишней скромности она считала себя величайшей англоязычной писательницей, которой не было равных, и не стеснялась заявлять об этом во всеуслышание [...] Однако незначительность ее литературного дарования компенсировалась огромным влиянием на американскую литературу. Ее достижением были пока лишь два произведения: «Три жизни» и «Нежные бутоны», которые прочли, возможно, человек десять, но она уже вовсю работала над «Становлением американцев», совершенно неудобочитаемой семейной сагой. Поражает бездна, разделяющая ее поверхностное творчество и степень ее влияния на творчество других писателей. Просто невероятно, но эта грузная американская еврейка, словно вытесанная из гранитной глыбы, с мыслями столь же короткими, как и волосы, остриженные ежиком на гермафродитном черепе, в течение двадцати лет умудрялась господствовать в мире американской литературы. И все воспринимали ее всерьез, несмотря на напыщенный и претенциозный стиль ее творений с бесконечными повторами [...]

Но это так: каждый американец, считавший себя творческим человеком, по приезде в Париж должен был нанести визит в дом № 27 по улице Флерюс.

Гертруда жила все в той же студии в глубине двора, где принимала Пикассо и Матисса: просторная комната, заметно обветшавшая, была загромождена темной и тяжелой испанской мебелью, подчеркивавшей краски на картинах Сезанна, Ренуара, Пикассо, Брака, Гриса, висевших в тесном соседстве друг с другом. Приемы проходили по раз и навсегда установленному ритуалу, хотя правильнее было бы назвать их «аудиенциями», по аналогии с папскими: Гертруда восседала на высоком готическом стуле, утопая в складках тяжелой накидки то ли из вельвета, то ли из твида. Она принимала только мужчин, женщины оставались уделом Алисы, пока Гертруда подвергала суровому допросу допущенных до ее милости особ мужского пола. Горе тем, кто отвечал неудачно и не выказывал должного уважения к «божественной» персоне. Впрочем, даже те, кто вел себя с положенным смирением, ничего от этого не выигрывали. Независимо от их стараний, она разносила всех в пух и прах».

В самом деле, ее мнения было достаточно для того, чтобы уничтожить или, наоборот, укрепить практически любую репутацию[6]. А ее брат Лео Стайн вырос до положения известного критика-искусствоведа, также весьма влиятельного.

Амбруаз Воллар появился на свет в 1866 году на острове Реюньон, а к 1909 году, основав свою собственную арт-галерею, стал одним из наиболее значительных торговцев произведениями искусства в Париже. Он прославился тем, что поддерживал как финансово, так и морально большое количество художников, включая Сезанна, Матисса, Майоля, Гогена и Пикассо. Многих из них «открыл» именно он, человек резкий и грубый, живший по принципу «покупай дешево - продавай дорого»[7].