Читать книгу "Сальвадор Дали - Вера Калмыкова"

Книга «Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим», вышла в Америке в 1942 г. От автора ждали скандала – и он его предоставил; «зловонной книгой» назвал это сочинение писатель Д. Оруэлл. Напротив, Андре Моруа, известный биограф многих французских знаменитостей, заметил, что автор преисполнен уважения к традициям и жаждет веры.

Начиная с этого момента было бы наивно предполагать, будто что-либо могло бы упрочить славу Сальвадора Дали: теперь она всюду с ним, неотделимая, будто вторая Гала. Он сотрудничал с парфюмерной фирмой, оформляя ее продукцию, писал картины, проводил персональные выставки, а в следующем, 1943 году написал роман «Скрытые лица». Выступая чуть ли не как бытописатель, проанализировал жизнь европейского светского общества, которое имел возможность наблюдать близко и подробно.

Но и «реалист» Дали оставался все-таки Дали. Взрыв атомной бомбы 6 августа 1945 г. над японскими городами Хиросимой и Нагасаки, повлекший за собой мучительную смерть множества людей и не оставивший равнодушным ни одного человека на земле, художник воспринял просто как сейсмическое потрясение. Сила атома потрясла его фантазию; совершенно в своем духе он пропустил мимо восприятия всю чудовищность преступления против человечности, которым явился взрыв атомной бомбы. Там, где весь мир, нет Дали; Дали там, где нет никого, кроме него, – вот его единственное устойчивое убеждение. Других не существовало.

Выставки, сотрудничество с кинорежиссерами наполняли его профессиональную жизнь. В 1948 г. Дали вернулся в Европу. Самым важным событием на тот момент стала встреча и примирение с отцом.

Дали-католик

Дону Сальвадору Дали-и-Куси оставалось жить недолго – он умер 21 сентября 1950 г. Сальвадор-младший вспоминал отца в пору его зрелости. Однажды у того невыносимо болел зуб, и в особо тяжелый момент он сорвался со стула и буквально завопил: «Пусть мне будет вдесятеро больнее, но лишь бы жить!» Жизнелюбие явно перешло художнику по наследству…

Если вдуматься, намеренное обнажение всех тайных сторон жизни, шокирующее и завораживающее публику, как, например, скандально известное скрупулезно описанное подробнейшее изучение собственных фекалий, – наилучший способ скрыть правду о себе, затянуть плотной завесой по-настоящему интимные стороны своей жизни. Быть может, Андре Моруа, писавший о потребности Дали в вере, был не столь наивным, как считали современники. Во всяком случае, уже в ноябре 1949 г. состоялась аудиенция Дали у папы римского Пия XII, и художник преподнес главе Ватикана картину «Мадонна Порт-Льигата». Для Богоматери позировала, разумеется, Гала. В телах матери и младенца были прорезаны окна, через которые виделся мир. Дали испросил разрешения папы на церковный брак с Гала, но им было отказано: как разведенная женщина, она не имела права на христианское таинство.

В октябре 1950 г. на лекции в Барселоне Дали провозгласил себя католиком и мистиком, а спустя полгода опубликовал «Мистический манифест». В 1952 г. в «Дневнике одного гения» он сделал интересную запись, свидетельствующую о том, как постигал свой религиозный опыт бывший, а если вдуматься, единственный сюрреалист. Вот она целиком:

«В тот самый день, когда славный поэт Лотрэн, которому я оказал такое множество услуг, преподнес мне в подарок столь обожаемый мною рог носорога, я сказал Гала:

– Этот рог спасет мне жизнь!

Сегодня эти слова начинают сбываться. Рисуя своего Христа, я вдруг замечаю, что он весь состоит из носорожьих рогов. За какую часть тела ни возьмусь, я словно одержимый изображаю ее в виде рога носорога. И лишь тогда – и только тогда, – когда становится совершенным рог, обретает божественное совершенство и анатомия Христа. Потом, заметив, что каждый рог предполагает рядом перевернутый другой, я начинаю писать их, цепляя друг за друга. И, словно по волшебству, все становится еще совершенней, еще божественней. Потрясенный своим открытием, я падаю на колени, дабы возблагодарить Христа – и это, поверьте, вовсе не литературная метафора. Видели бы вы, как я, точно настоящий безумец, падал на колени у себя в мастерской.

Испокон веков люди одержимы манией постигнуть форму и свести ее к элементарным геометрическим объектам. Леонардо пытался изобрести некие яйца, которые, согласно Евклиду, якобы представляют собой совершеннейшую из форм. Энгр отдавал предпочтение сферам, Сезанн – кубам и цилиндрам. И только Дали, в пароксизме изощренного притворства поддавшись неповторимой магии носорога, нашел наконец истину. Все слегка изогнутые поверхности человеческого тела имеют некую общую геометрическую основу – ту самую, которая воплощена во внушающем ангельское смирение перед абсолютным совершенством конусе с закругленным, обращенным к небесам или склоненным к земле острием, который зовется рогом носорога!» [3, с. 85].

Речь в записи Дали идет о картине «Ультрамариново-корпускулярное Вознесение Богородицы». Доктор психоанализа Пьер Румегер, наблюдавший Дали в последние годы его жизни, так комментировал это высказывание художника: «Состояние экстаза, достигаемое с помощью «[параноидально]-критического» метода, оказывается… прямым преемником традиций священного опьянения и связано с теми же самыми исходными элементами. Тот факт, что этот метод изобретает носорогического rhinoceronticus, есть верная гарантия подлинности и неповторимости далианского воображения» [3, с. 261].

Образ Христа часто возникал в искусстве Дали, причем в его живописи появлялась некая сюжетность, символическая, притчевая основа, ранее невиданная. Распятый Христос, взирающий с небес на землю, – это метафора, понятная всем и каждому. Также и «Взрыв рафаэлевской головы», работа, навеянная атомными взрывами, – своего рода эпитафия культуре, гибнущей в апофеозе бесчеловечности.

Дали около 50 лет, его жене – около 60. Супруги привели в порядок и достроили старый любимый рыбацкий домик в Порт-Льигате, получивший имя Casa Dali. «Снаружи дом похож на крепость: строгого вида, с черепичной крышей над простым белым фасадом, почти без дверей и окон в еще большей степени, чем каталонская вилла – обычно розового цвета и открытая солнцу, – он напоминает мавританское жилище. Этот дом построен для того, чтобы охранять тайны тех, кто в нем живет.

Внутри это лабиринт, множество комнат, расположенных на разных уровнях, соединенных между собой сложными узкими лестницами и коридорами. Стены побелены известью, полы выложены терракотовой плиткой… В прихожей – деревянные стулья, старый сундук и чучело канадского медведя в натуральную величину… Слегка пожелтевшее за время путешествия чучело служит подставкой для тростей и зонтиков. Затем идут две белые гостиные, почти не меблированные. В столовой также почти ничего нет, кроме прямоугольного, по-монашески строгого дубового стола, украшенного двумя железными светильниками… Несколько ступенек, затем поворот, еще один – и создается впечатление, что входишь в грот, в пещеру, а на самом деле оказываешься в необыкновенном салоне, окрещенном Дали «яйцом Гала». Это большая комната овальной формы, вдоль которой расположены каменные сиденья; единственным украшением комнаты является колоссальных размеров, круглый, белого цвета камин, опоясанный кирпичным фризом. Расположенное на его фронтоне – конечно же круглой формы – зеркало, из тех, что называют «колдовскими», дает искаженное изображение овального пространства. Вся обстановка одновременно строгая и необычная, зародышевая и китчевая… В эту комнату в форме яйца Гала чаще всего приходит, когда остается одна» [2, с. 487–489].