Читать книгу "Стервы - Джиллиан Ларкин"

Если б только он не листал журнал с таким видом, будто Лоррен здесь и нет.

Она придвинулась к нему ближе, положив ногу на ногу, чтобы обнажить колени («самую мало используемую эротическую деталь», если верить журналу «Джаз-бэби мэгэзин»).

— Бастиан непременно поместит ее под домашний арест, когда увидит эту стрижку.

— Вот гад, — сказал Маркус, даже не взглянув на нее.

— Вот когда я подстригла свои волосы, мне не нужно было переживать. — Лоррен выбрала из стоявшей с краю стола вазочки красный леденец, развернула. — В нашем классе я самая первая на это отважилась.

— Значит, ты хотела кому-то доказать, какая ты есть.

— Ну, не столько доказать… — она сделала паузу, посасывая леденец, — сколько сделать кому-то приятное.

Тут Маркус наконец поднял голову.

— И помогло? Ему понравилось?

Ясно было, что выиграть она может, только сделав ставку на самую простую карту, которая есть в колоде каждой девушки, — на ревность.

— Я не могу поцеловаться и сразу делать выводы.

Маркус наклонился ближе и вытащил у нее изо рта леденец.

— Значит, и до поцелуев дошло?

Лоррен заглянула в его бездонные синие глаза и почувствовала, как быстро забилось ее сердце.

— Я… я… я…

Маркус излечил ее от заикания, вернув леденец на место.

— Пойду-ка я посмотрю, как там Глория.

Сердце Лоррен ухнуло вниз. Только что он с нею заигрывал — она могла в том поклясться — и вдруг моментально испарился! Этого Лоррен не могла понять: она же спрыснула себя духами от Фрагонара, которые привез ей из Парижа отец, а надето на ней было короткое дневное платье от Пату. Все самое лучшее. Или не самое?

Может быть, она выбрала неудачное место. Парикмахерская — не то место, где пробуждается чувственность. И уж точно не здесь надо открывать душу. Когда она признается Маркусу в любви, все должно быть на своем месте: лунный свет, красивая музыка, подчеркивающий ее женственность наряд.

Лоррен встала и пошла вслед за Маркусом.

— Я хочу сама убедиться, что наша принцесса еще жива, — сказала она.

Когда подошла Лоррен, Франсуа накладывал завершающие штрихи на прическу Глории. Он развернул ее кресло так, чтобы друзья могли обозреть Глорию со всех сторон.

— Voilà! C’est magnifique, non?

Челка свешивалась со лба Глории, подобно засохшему осеннему листику, занавешивала один глаз цвета морской волны и заканчивалась чуть ниже уха. Глория посмотрела на друзей широко открытыми испуганными глазами.

— Ой, мама! Неужели я стала похожей на мальчишку?

— Скорее уж на кинозвезду! — Маркус даже присвистнул от восхищения.

Лоррен мельком взглянула на собственное отражение в зеркале и чуть не расплакалась. Ну почему так выходит, что она вдруг стала выглядеть, как затрапезная Жанна д’Арк, а Глория похожа на восходящую кинозвезду с глазами лани?

Она прогнала это чувство зависти. Ведь не виновата же Глория в том, что волосы у нее потрясающие, верно? Лоррен поцеловала подругу в щечку.

— Ты смотришься просто невероятно классно, милая моя!

— Вот только врать не надо, — сказала Глория, поднимаясь из кресла.

— Если б они и лгали, уже все равно ничего не поделать. — И Франсуа щеточкой стряхнул волосы, попавшие ей на плечи.

— C’est vrai, — не могла не согласиться Глория. — Теперь, Франсуа, нам не хватает только одного — по стаканчику самодельного джина, чтобы обмыть ваш шедевр.

— С каких это пор ты пьешь джин? — расхохоталась Лоррен. — Нет, погоди: «с каких это пор ты пьешь, точка».

— Ну, я хотела сказать… умозрительно.

Лоррен подметила, что при этом Глория исподтишка бросила многозначительный взгляд на Маркуса. Так она обычно смотрела на тех, кому поверяла свои тайны, как бы говоря этим взглядом: «Кроме тебя, об этом никто не должен знать». А Лоррен больше всего злилась, когда ее не посвящали в какую-нибудь тайну. Скажем так: она больше всего злилась, если ее не посвящали в тайну, касающуюся Маркуса.

— Ой, мама! У меня голова стала такой легонькой! Так должно быть? — с беспокойством поинтересовалась Глория, приглаживая волосы рукой.

Левой рукой, на которой ничего не было.

Лоррен чуть не задохнулась от неожиданности.

— А почему ты не надела кольцо?

От лица Глории отхлынула кровь.

— Наверное, я забыла надеть его после того…

— …Как мы вчера ходили в бассейн, — мгновенно договорил за нее Маркус.

Лоррен недовольно нахмурилась.

— Глория, мы ведь вчера ходили с тобой после уроков в библиотеку, помнишь? Разве что бассейн оук-лейнского загородного клуба вдруг стал открыт после пяти вечера — впервые с тех пор, как президентом был еще Рузвельт. — И тут ее посетила мысль, которая преследовала Лоррен в ночных кошмарах. — У вас… у вас что, роман?

— Нет! — хором вскричали Глория с Маркусом.

— Это было бы все равно, что назначать свидания родному брату, — с ужасом выговорила Глория.

Франсуа издал смешок, напоминавший кудахтанье курицы.

— Думаю, я не дольжен мешать этому ménage à trois, non? — И удалился легким шагом.

Лоррен уселась в соседнее вращающееся кресло.

— Колись! — скомандовала она. — Я должна знать всю правду.

— Хорошо, — ответила Глория, протягивая ей мизинец. — Но сначала ты должна поклясться, что никому не разболтаешь.

— Что же, — простонала Лоррен, — мы так и будем давать клятвы всякий раз, даже когда ты выйдешь замуж? — Она переплела свой мизинец с пальчиком Глории и поцеловала кончик. — Ладно, клянусь.

— Так вот, ты же знаешь, что «помогать» мне приезжает кузина — эта гениальная идея пришла в голову моей маме. Совершенно неотесанная деревенщина — то есть ни разу никуда не выезжала за пределы своего поселка в самой глуши Пенсильвании. Недавно я слышала, что она мечтает стать школьной учительницей. А может, даже монахиней.

— Монашкой, которая преподает в школе! — воскликнул Маркус. — Вот кошмар!

— Когда она приезжала к нам в последний раз, то почти ничего и не делала, только читала все время «Происхождение видов» Дарвина, — рассказывала дальше Глория. — Мы честно старались хоть вытащить ее с нами в кино, но она сказала, что ей этого не позволяют, потому что — вы вдумайтесь! — Глория округлила глаза, — ее родители считают кинематограф безнравственным!

Тут вся троица расхохоталась так громко, что один старичок, сидевший недалеко от входа в парикмахерскую, сделал им замечание: