Читать книгу "Восковые куклы - Елена Мордовина"

18 Марта. У него жуткое похмелье, два часа дня, а он спит. Утром, правда, просыпался, увидел, что солнечный весенний день и рассказал, как собирается провести эту весну, занимаясь исключительно девушками. Я понимаю, что он просто меня дразнит. Но мы все равно поссорились. А потом помирились и стали звонить, чтобы снять квартиру. Нет, пусть лучше уезжает в Москву. Я ходила в аптеку за таблетками от похмелья. Старая монашенка так долго-долго покупала лекарство. Ее держали под руки, и это растянулось до бесконечности. Ездили вечером в город и не попали в Дом кино на немецкие фильмы.

19 Марта. Весь день шел густой мокрый снег. Ветки отяжелели, дороги замело, как зимой, дома заснеженные. С утра мы собирались, ждали, когда придет Вадичка и нас выставит. Я звонила в квартиры, чтобы снять. Пришла Зейгерман, и мы жарили рыбу и ели ее с апельсинами, она все говорила о том, как нужно правильно рожать ребенка, как будто она там знает! Потом она ушла и пришел Вадичка, сказал, что съезжать не к спеху, что он зайдет сюда после Дома кино, и тогда мы уедем. И мы поехали смотреть полдома в переулке Рылеева. С сегодняшнего дня подорожал транспорт, и по совершенно заснеженному городу ходили пустые троллейбусы. Мы играли в снежки у парапета на Герцена. Переулок нашли довольно скоро, он состоит из двух- и одноэтажных особняков, и там очень немного таких небольших домиков, как наш. Такой себе заснеженный Беверли-Хиллз. Мы нашли дом с восьмеркой на калитке и долго пытались дозваться хозяев, потому что сад большой и дом далеко от калитки. Два куста шиповника с почерневшими ягодами по обеим сторонам лестницы, ведущей к калитке. Наша половина дома совершенно отдельно и очень чудные комнаты, и небольшая веранда, и кухня, и крыльцо под вишней, и даже отдельный дворик. Зеркало в резной коричневой раме, буфет, похожий на фортепьяно — все такое настоящее, спрятанное от города. Мальчик-негритенок Симон, внук хозяйки, все время выбегал на нас посмотреть. Завтра этот дом приходят смотреть другие люди, и нужно позвонить ей после семи вечера. Хозяйка сразу заметила, что у меня будет ребенок, и это ей не очень понравилось, потому что он может быть крикливым и будить Симку (это того негритенка с острыми ушами). Мой ребенок будет крикливым! Он будет каким-нибудь! Я даже сама себе не представляю, что он вообще будет. Хочу представить, но как-то не могу. Адик курил. Она сказала, что у нее жил профессор, вечно сидел на крыльце, чертил формулы и курил, и закурил всю вишню так, что она не цвела. Назад я ехала в полном восторге — замучила Адика своими воплями и нытьем, что я хочу жить именно здесь, и нигде больше. Потом мы шли по Воровского сквозь снег и тишину. Только собака, перебегая улицу, облаяла одинокий автомобиль и уже спокойно прошествовала далее. Вечером Адику стало плохо, и пришел Вадичка, сказал, что выметаться нужно утром, и что он остается здесь на ночь.

21 Марта. С квартирой ничего не получается, тот дом в переулке Рылеева сдали другим. Мы ходили в «Кинопанораму» на Тарзана. Потрясающе! Почти пустой зал и полеты в джунглях. Но это не потому, что он хотел меня порадовать — он сам хочет стать режиссером и не пропускает ни одного нового мультика. Нет, конечно, аниматор он хороший, но разница между режиссером и аниматором такая же, как между аниматором и прорисовщиком. Снег еще не сошел, но чувствуется весна от людей. В кафе на Пушкинской мы выбирали варианты квартир из свежей газеты. Были полтора часа в «Кибере», потом смотрели закат на парковой аллее. Адик столкнулся с Женей Белым, у того родился ребенок. Женя настойчиво требует вернуть долг, надеюсь, наши дети не разделят судьбу кланов Монтекки и Капулетти. Закат потрясающий — с вертикальным багряным столбом. Сейчас никого нет — бабушка с мамой ушли в цирк на Пуримшпиль, а эта психореактивная субстанция сейчас зайдет поужинать и возьмет в прокате хороший фильм.

22 Марта. Депрессия снова — предельное ощущение покинутости и отрыва. Ночные светящиеся улицы, джаз, бары — он остался там, я ушла. Я не хочу, чтобы это разрушение продолжалось. Неужели эта любовь — только иллюзия? Вечером мы смотрели «Город пропавших детей» и «Поколение игры в Дум» до одиннадцати, пока мама с бабушкой не пришли с Пурима, с подарками, халвой, конфетами и трещотками. Офигеть — рав Моше в костюме Наполеона! Офигеть — Кобзон и Клара Новикова! Сегодня с утра опять смотрели, но кайф уже не тот, что ночью. Мне еще дико страшно, что он меня бросит совсем. Потом мы ездили в поликлинику, чтобы он сдал кровь, но опоздали. Я прогревала нос тубус-кварцем, а он сидел, как дебил, и играл в тетрис. Люди ходят мимо и, наверное, думают: тоже мне, папочка, кольцо в ноздре, волосы полосатые, сидит и в тетрис играет. Еще на десять лет меня старше! Да это он притворяется таким дебилом, на самом деле он хитрый и жестокий. Потом это зависание до вечера с фильмами и компьютерными гонками. И мама, которая тихонечко так прокрадывается в дверь и спрашивает, что приготовить на ужин… Меня тошнит от этого — все, никаких семейных отношений, от которых он будет по вечерам сбегать в «Ребекку», напиваться и развлекать новое поколение сбежавших школьниц… Мы уехали в город вместе. И снова вечер в «Ребекке» — два музыканта играют босанову, общество в ожидании матча «Динамо» Киев — «Бавария» Мюнхен.

25 Марта. Нет, меня можно вообще не замечать. Вчера полдня играл в компьютерные гонки, а вечером ему со мной уже вроде как и скучно, потому что и так целый день вроде как со мной. Мы сходили в «Орки», он отправил письма друзьям в Анкару, зашли на Пушкинскую выпить кофе и в Дом архитектора посмотреть ему рисовую бумагу. Потом ему со мной надоело и он отправил меня домой. Да я уже и устаю проводить вечера в барах. Он сказал, что ночевал у Ли, но от него пахло такими мерзкими терпкими духами. Вчера ночью мне приснился этот сон с черепахами, и вообще всю ночь снились кошмары. Мы встретились на площади Независимости, возле фонтанов. Интересно, смогла бы я вот так, беременная, на роликах? Но пробовать не буду, упаси Боже! Я сидела и смотрела небесное представление «Король летучих обезьян», акт второй «Большая туча закрыла золотое солнце». Мне было хорошо и радостно. Он почему-то не разделил моего восхищения. И мы поехали в пятом трамвае на Батыеву гору. Там сидел старик в вязанной синей шапке — он сдавал часть дома и просил подойти в апреле. В саду повсюду валяются гнилые яблоки, но мне там нравится. Потом мы вышли к парку и сидели на скамейке, как обкуренные.

26 Марта. Совершенно напрасный день. «Вот и еще одно воскресенье прошло впустую», — сказал себе Мерсо. Вечером я ждала его до двенадцати и читала в кухне «Счастливую смерть» Камю, потом он пришел, и я почувствовала, какие мы отдельные, неслитные, почти чужие. Мы смотрели рисунки Хирошиге в большой энциклопедии, Голубую мечеть, где он был в Стамбуле, я приносила ему чай, и у меня совсем исчезло это чувство собственности на него, ревности. Я не спрашивала, где он был и что делал, я просто рада была, что он зашел… я была просто рада увидеть его и дотронуться до его пальцев. Так почему же это чувство исчезает, когда люди начинают жить вместе?

27 Марта. Адик все время вызванивал Слепцова. У нас не осталось денег. Да, утром мы поссорились. Мне показалось, что он плохо со мной обращается, как с надоевшей беременной вещью, я ушла, сидела в кресле на балконе и плакала, но он пришел, и мы помирились. Он же пришел, а мог бы послать меня подальше и уехать себе в бар. Иногда мне кажется, что он меня все-таки любит. Мы разменяли деньги и выпили кофе на Пушкинской, я шла в синагогу, а по дороге мы зашли купить билеты на святого Матфея, но билетов не было. Мы зашли в синагогу. Я там осталась, а он еще гулял. Раввин сегодня сказал, что я ему очень нравлюсь.