Читать книгу "Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет? - Владимир Большаков"

А катастрофы, замечу, очень дорогое удовольствие. Один час восстановительных работ обходится примерно в 60 тысяч рублей. Как сократить число катастроф и можно ли как-то регулировать весь этот ужас? Оказывается можно не только с помощью профилактических мер техногенного характера. Было бы желание. Возьмем авиакатастрофы. С началом XXI века один за другим на внутренних линиях России стали разбиваться пассажирские лайнеры частных компаний, созданных для конкуренции "Аэрофлоту", вместе с сотнями пассажиров. Родственникам погибших выплачивались немалые суммы. Но только в 2008 г. после того, как эти суммы были значительно увеличены вместе со штрафными санкциями, частные авиакомпании, и то не все, подсчитав потенциальные убытки, начали снимать с рейсов устаревшие самолеты, закупать новые, и впредь не допускать к полетам летчиков, выработавших свой ресурс по возрасту и состоянию здоровья, а также пилотов, не налетавших достаточное количество часов для безопасных полетов. И для этого не понадобилось никаких "проработок", статей в газетах и прочих мер административного и общественного порицания. Сработали, по сути дела, рыночные механизмы. При "допустимом" с точки зрения получения прибыли возможном ущербе, авиакомпаниям-частникам было выгодно использовать устаревшие самолеты, бракованные запчасти и негодных летчиков. После принятия в 2008 году новых ужесточенных санкций, это стало для них уже неприемлемым. Можно ли таким же образом предотвратить и другие возможные катастрофы? Можно. Если ядерную войну удается сдерживать только потому, что потенциальный агрессор не нажмет кнопку пуска ядерных ракет, опасаясь ответного удара, который может нанести его стране "неприемлемый ущерб", точно на основе такого же принципа можно повысить ответственность всех звеньев государственной власти и корпоративных структур за возможные техногенные катастрофы. Пока этого не будет сделано, все эти катастрофы из вышеперечисленного списка будут, говоря языком Дмитрия Медведева, "кошмарить" Россию, истощать ее бюджет и государственные резервы.

На ножках Буша

Помните старую сказку о том, как старуха послала деда корову продавать. Придурковатый дедушка по дороге обменял корову сначала на козу потом на овцу, овцу на гуся и так дошел до того, что вместо денег за корову привез бабке домой глиняную свистульку. Российские правители нередко именно в роли такого деда и выступают, когда бешеные деньги, заработанные на сырьевом экспорте, прежде всего на сырой нефти, тратят не на развитие промышленного производства и сельского хозяйства, не на повышение благосостояния народа, а на разного рода "свистульки".

В общем объеме экспорта из РФ (данные на 2008 г.) сырая нефть занимала 32,4 %, газ — 14,19 %, дизтопливо — 6,96 %, мазут — 6,96 %, продукты нефтепереработки — всего 2,52 %, а машин и оборудования (не считая автомобилей, там вообще мизер) — лишь 4,37 %. Но вот в импорте доля машин и оборудования (без автомобилей) составила 51,2 %, а автомобилей почти 13 %. Около 20 % в импорте приходится на продовольствие. (Данные Федеральной таможенной службы.) Понятно, куда уходят доходы от экспорта наших энергоресурсов. Сама структура экспорта и импорта показывает, что современная Эрефия — сырьевой придаток Запада, а не промышленная держава.

1 декабря 2008 г. Правительственная комиссия по вопросам АПК под председательством первого вице-премьера Виктора Зубкова в целом одобрила проект Доктрины продовольственной безопасности. Занятие подобным законотворчеством в самый разгар финансового кризиса дело явно неблагодарное, тем более что при резких колебаниях экономической конъюнктуры вычислить хотя бы приблизительно стоимость импорта и экспорта продовольствия в предстоящие годы практически невозможно. Тем не менее, Виктор Зубков посчитал, что такой документ "важно иметь в условиях обострения финансового кризиса". Как писала официозная "Российская газета", комментируя начинание вице-премьера, "государство сделало еще один шаг к тому, чтобы дать гражданам гарантии "физической и экономической" доступности продуктов питания в соответствии с "рациональными нормами потребления" ("Российская газета", 01.12.08).

С физической доступностью продовольствия особых проблем в стране к моменту принятия этой доктрины не было. Достаточно зайти было в любой супермаркет, на любой рынок, причем не только в крупных городах, чтобы в этом убедиться. Другое дело — цены. Экономическая доступность продовольствия на разных уровнях потребления резко разнится. Обитатели Рублевки и других богатых пригородов едят вдвое больше мяса, молока и рыбы и втрое больше фруктов и ягод, чем российская беднота. О том, как исправить это положение, авторы доктрины, однако, не особенно беспокоились. Вопрос тогда, зачем она понадобилась вообще? Заместитель министра сельского хозяйства Николай Архипов дал этому, пожалуй, самое откровенное объяснение: он прямо заявил, что продовольствие становится "инструментом давления" в международных отношениях. Не случайно поэтому в доктрине главный упор сделан на развитие в России собственного производства сельскохозяйственного сырья и пищевых продуктов. Откровение Архипова не беспочвенно. О том, что с обеспечением продовольственной безопасности в РФ дела из рук вон плохи, что сельское хозяйство в стране находится на грани катастрофы, российские экономисты предупреждали не раз.

Если за три года (2005–2008 гг.) зарплата в РФ выросла в среднем на 15–20 процентов, ежегодная инфляция составляла около 8 процентов, то цены на продукты выросли в 1,5–2,7 раза. Есть показатели в жизни любого организма, в том числе и государственного, благодаря которым можно с точностью до минуты определить, сколько времени ему осталось существовать на земле. Известная истина: государство перестает существовать как единое целое, если не может прокормить собственное население. Знаменитая "рука голода" еще не сжала свои костлявые пальцы на горле российского покупателя, но мошну его порастрясла. Цены на продукты питания, рванув вверх, по некоторым позициям уже проскочили пятидесятипроцентную отметку. И это далеко не предел, поскольку страна, потенциально способная досыта накормить свыше миллиарда человек (в России находится более 50 процентов черноземов), сегодня не в состоянии обеспечить продовольствием даже свои 145 миллионов населения.

Известный факт — после взятия Белгорода немцы спешно, эшелонами, стали вывозить в Германию чернозем, считая его ценнейшим стратегическим сырьем. Но нас, начиная с девяностых годов прошлого века, убеждают в том, что Россия не только не может прокормить себя, но и не должна это делать, поскольку в мировой экономике у нее совершенно другая задача — обеспечивать газом и нефтью рост производства развитых стран. Так и происходило. Россия тратила на закупку продовольствия около одной шестой годового бюджета, полученного в основном за счет продажи сырья. Политика медленного, но целенаправленного умерщвления сельского хозяйства началась не так давно, но уже дала ощутимые результаты. В 1999 году наша страна тратила на закупки продовольствия 7600 млрд. долларов, в 2002 году — 10 363 млрд., а в 2008-м уже более 25 млрд. Главный удар по агропромышленному комплексу РФ был нанесен еще во времена президентства Бориса Ельцина. Именно тогда эта антисистема заработала, впоследствии лишь скачкообразно развиваясь, допрыгав в итоге до полной продуктовой зависимости. Даже из приведенных выше цифр вроде бы совершенно ясно — необходимо восстановить собственное сельское хозяйство, которое приходится, увы, начинать практически с нуля. Нет тракторов, уборочной техники, разрушены животноводческие комплексы… Вот бы, куда вложить средства пресловутого Стабфонда! Но на деле мы по-прежнему видим совсем иное. Деньги поступают в коммерческие банки, субсидирующие сельхозпроизводителей под 25 процентов годовых. Такую доходность дает только наркоторговля. В результате годовое производство тракторов сокращено почти до 10 тысяч — в 22 раза по сравнению с показателями СССР!