Читать книгу "Американская концепция "Большого Ближнего Востока" и национальные трагедии на Ближнем и Среднем Востоке - Урал Шарипов"

В последние десятилетия стал отмечаться определенный подъем внутренних социальных противоречий. Нарастание внутриобщественного недовольства было обусловлено не только разрывом доходов между правящими кругами и остальным населением, но и изменяющимися экономическими показателями. Речь идет об ухудшении финансовых условий в области экспорта углеводородов. Данное обстоятельство не могло не отразиться на дееспособности государства, так как госбюджет по существу полностью зависел от поступлений нефтедолларов, а также на уровне жизни населения. Как известно, с 90-х годов многократно расширилось использование в мировом хозяйстве сжиженного природного газа (СПГ). В первом десятилетии текущего века общий объем мирового потребления СПГ, по оценкам, уже возрос втрое — до 300 млн. тонн в год. Преимущество СПГ заключается в удешевлении стоимости этих углеводородов и возрастании сроков хранения. А так как газовый сектор в мировой торговле стал завоевывать все возрастающие позиции, то расширилась география приобретения данных углеводородов странами-потребителями, а это ослабило зависимость импортеров от продукции БСВ. Так, по оценкам, к 2010 году не менее пятой части американского, четверти европейского, трети японского автомобильного транспорта было газифицировано. В последней трети первого десятилетия XXI века началось переоснащение топливных элементов на новую продукцию (природный газ, метанол, водород и др.). Уже в 2010 году новые топливные элементы были установлены на 5% автомобилей в Европе, США и Японии, а с 2020 года в ЕС предполагается законодательно запретить использование в легковом автотранспорте бензиновых и дизельных двигателей{4}. Данный фактор, наряду с другими, стал сдерживать темпы роста поступлений нефтедолларов, хотя при этом рост населения и внутренних расходов в аравийских государствах возрастал. В результате к началу XXI века в арабском ареале практически прекратился рост ВВП на душу населения, а в ряде стран, таких как Кувейт, Ливан, Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Ливия, Ирак, средний уровень доходов населения сократился. Как следствие — во многих арабских государствах значительно ухудшилась внутренняя социально-экономическая и политическая обстановка{5}.

Кроме того, нельзя не учитывать и действие китайского фактора. Ввиду того, что КНР во многом переключилась на импорт нефти и сжиженного газа из арабских стран и Ирана (хотя в последнее время у него появились дополнительные источники — Казахстан и Россия), данный фактор начал оказывать определенное радикализирующее идеологическое влияние на мусульманские общества БСВ — как на Аравийском полуострове, так и в других арабских странах.

С конца прошлого столетия внутренняя и внешняя политика правящих кланов нефтяных шейхств стала вызывать все большее недовольство и расслоение в обществе. Зарубежные эксперты отмечали, что арабы «со своими» 150 млрд. долл. в год почувствовали, что весомость этих денег уменьшилась почти на порядок. Вот почему вся арабская энергия, обиды и претензии обратились в национально-религиозный протест, в котором был заложен потенциал «чистого ислама», столь характерный для этой религии.{6}

Каким же был расклад политических сил на БСВ, и прежде всего в регионе Персидского залива, в первом десятилетии XXI века?

Переход США и НАТО к этапу оккупационных действий

Десятилетие, охватывавшее рубеж XX-XXI веков — это эпоха однополюсного силового проявления США. До данного периода им противостояли на мировой арене относительно сильные в военном отношении Советский Союз и КНР. Но теперь этот важный фактор стал считаться по существу пока неконкурентоспособным. Надежды международного сообщества, в том числе России, на то, что западные державы, учитывая прекращение режима междержавного силового соперничества, в связи с распадом СССР, смягчат свою внешнюю политику в отношении иных регионов мира и будут способствовать ее либерализации и толерантности, вскоре развеялись.

На Западе была провозглашена стратегия «неоглобализма», принципы которой основывались на утверждении силового диктата и экспансии. Ни о каком способствовании для уравнивания экономических условий во взаимоотношениях стран так называемого Севера и Юга не могло быть и речи. Жесткое конкурентное «соревнование» проводилось и в отношении держав Востока — России и Китая. Более того, углеводородный дефицит в державах «Семерки» (включая сюда и Японию), а также стремление установить контроль над своими ресурсами ряда стран в регионах сосредоточения углеводородных месторождений могли спровоцировать со временем процесс пересмотра мировых цен на нефть и газ. Это вызвало бы рост цен на товары сырьевого происхождения (сельского хозяйства и горнорудной промышленности). С другой стороны, данное обусловило бы удорожание продукции промышленных отраслей, перерабатывающих сырьевую продукцию, машиностроительных, конфекционных и электронных предприятий. В итоге это означало бы снижение темпов экономического роста государств Запада, надлом их нынешнего потребительского благополучия и смену приоритетов в деятельности мирового сообщества.

Каковы основные причины современного весьма агрессивного вмешательства США в регион БСВ?

В экономической области, которая преимущественно определяет благополучие социальной и политической ситуации внутри стран, а во внешней сфере — политическую и военную значимость, на современном этапе важное значение имеет углеводородный фактор. Особенно это касается стран с развитыми экономическими и военными потенциалами, которые, будучи крупными потребителями указанных продуктов, оказались, однако, весьма зависимыми от внешних партнеров — производителей и экспортеров нефти и природного газа. А основные запасы углеводородов, как известно, сосредоточены на БСВ и прежде всего в регионе Персидского залива, от которых во многом зависит экономика не только большинства стран мирового сообщества, но и Западной Европы и Японии, а также частично и США.

По данным ОПЕК, разведанные нефтяные резервы на первое пятилетие текущего века в крупнейших производителях Персидского залива составляли: в Саудовской Аравии — около 265 млрд. баррелей, в Ираке — 112,5 млрд., в ПРИ — 101 млрд., в ОАЕ — 97,8 млрд., в Кувейте — 96,5 млрд. и, наконец, в Катаре — более 15 млрд. баррелей. Однако, хотя США продолжают сохранять в регионе обширное военное присутствие, на Западе именно в начале нового столетия сочли политическую и экономическую ситуацию здесь весьма неустойчивой. США держали в Персидском заливе огромную военно-морскую армаду, а на территории Саудовской Аравии — почти тридцатитысячный контингент своих войск, располагали военными базами и опорными пунктами в Кувейте, Бахрейне, Катаре, а также в Индийском океане. При этом в западных столицах учитывали следующие обстоятельства: неприятие со стороны Ирана и Ирака американского вмешательства в политическую ситуацию в регионе; мировое ценообразование на нефтепродукты и их распределение среди мировых импортеров было недостаточно подконтрольным западному капиталу; в последнее время под влиянием Ирана, а также из-за безрезультатного состояния процесса урегулирования израильско-палестинских отношений в Саудовской Аравии и других странах Персидского залива возросли антизападные, главным образом антиамериканские настроения. Учитывая уже занятые в 90-е годы военные позиции в Ираке и действие антисаддамовских резолюций СБ ООН, американские правящие круги сочли целесообразным нанести удар в первую очередь по правлению «Талибан» в Афганистане. Вслед за этим ставилась задача уничтожить режим президента Саддама Хусейна, чтобы таким образом поставить под свой военный и экономический контроль этого второго нефтепроизводителя БСВ{7}. В дальнейшем Вашингтон стал готовиться к «дипломатически-ультимативному» решению «иранской проблемы».