Читать книгу "Последний континент - Терри Пратчетт"

Водоем вдруг забурлил. Земля затряслась. Казалось, хоть небо и безоблачно, где-то бушует буря.

Было три часа утра. Но ради дела Чудакулли готов был мириться с недосыпанием — когда недосыпали другие.

По своим размерам Незримый Университет внутри существенно превышал себя же снаружи. Тысячелетия в качестве ведущего мирового центра практической магии, где наличие того или иного измерения определяется главным образом случайностью, сделали свое дело: здание выпячивалось там, где просто нечему было выпячиваться. И наоборот. Посетитель мог попасть в комнату с комнатой же внутри, а стоило ему зайти в последнюю, как обнаруживалось, что он снова в той же комнате, с которой начал, — ситуация весьма проблематичная, в особенности если танцевать в тот момент широко известный танец змеи.

И благодаря своим масштабам Университет мог позволить себе содержать почти неограниченное число служащих. Сроки контрактов продлевались автоматически, а точнее, их и вовсе не было. Все, что требовалось, это найти пустующую комнату, занять ее и вовремя являться на обеды. Никто никого ни о чем не расспрашивал, разве что, если особенно не везло, приставали студенты.

При достаточно настойчивом поиске в дальних уголках Университета можно было найти специалиста по чему угодно. В том числе специалиста по нахождению специалистов.

Профессора условной архитектуры и оригами-карт разбудили ни свет ни заря и представили аркканцлеру, который даже не подозревал, что в подведомственном ему учреждении обитает нечто подобное. Профессор явился с картой Университета, походившей на взорвавшуюся хризантему и претендовавшей на то, чтобы на ближайшие несколько дней считаться более-менее точной.

То и дело сверяясь с картой, после долгих блужданий волшебники наконец добрались до двери с заветной медной табличкой. Аркканцлер вперился в табличку таким свирепым взглядом, как будто пытался переглядеть ее.

— «Ширако Известный И Висьма Знаменитый Прохвессор Жестокой И Ниобычной Геаграфии», — прочел он. — Похоже, мы попали куда надо.

— Мы прошли мили. — Задыхаясь, декан прислонился к стенке. — Здесь все совершенно незнакомое.

Чудакулли огляделся. Стены были каменные, но в то же время окрашенные в тот особый учрежденческо-зеленый цвет, который получается, если на пару-другую недель оставить на столе недопитый кофе. Имелась также доска объявлений, обитая облезлым фетром — тоже зеленым, но более темного оттенка. К ней кнопкой крепилась бумажка с оптимистичной надписью «Абъявления». Однако, судя по виду доски, объявлений на ней никогда не было и не будет. Пахло застарелыми ужинами.

Пожав плечами, Чудакулли постучал в дверь.

— Я такого профессора и не помню даже, — заметил профессор современного руносложения.

— А я припоминаю, — ответил декан. — Не слишком многообещающий был юноша. Хотя умел слушать. Впрочем, должен признать, за последние годы я его ни разу не встречал. Помнится, он всегда был очень загорелый. Для наших мест это довольно необычно.

— Он член профессорско-преподавательского состава и специалист по географии. То есть как раз тот, кто нам нужен.

С этими словами Чудакулли постучал снова.

— Может, он вышел? — предположил декан. — Ведь, чтобы все время быть в курсе географии, нужно находиться где-нибудь рядом с ней, то есть снаружи.

Чудакулли указал на небольшое приспособление, которое, как правило, крепилось возле двери каждого преподавателя и представляло собой деревянную рамку со скользящей панелькой. В настоящий момент открытым было слово «ПРИСУТСТВУЕТ», а скрытым, предположительно, «ОТСУТСТВУЕТ». Хотя, когда идет речь о волшебниках, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка[9].

Декан предпринял попытку подвигать панельку. Двигаться она наотрез отказывалась.

— Но ИНОГДА он ведь должен выходить, — заметил главный философ. — Хотя в три часа ночи все нормальные люди спят.

— Да уж, — многозначительно поддакнул декан.

Чудакулли что было сил заколотил в дверь.

— Открывай немедленно! — крикнул он. — Я глава этого Университета!

Под его ударами дверь слегка подалась. Тогда волшебники дружно налегли на нее, и после нескольких минут пихания и толкотни выяснилось, что дверь приперта изнутри гигантской бумажной кипой. Декан поднял пожелтевший листок.

— Циркуляр, в котором сообщается о моем назначении деканом! — воскликнул он. — Сколько лет назад это было!

— Но иногда он ведь должен выхо… — Главный философ осекся на полуслове. — О боги…

Другим волшебникам пришла в голову та же мысль.

— А помните беднягу Уолли Слуввера? — с трепетом оглядываясь по сторонам, чуть слышно произнес завкафедрой беспредметных изысканий. — Три года ПОСМЕРТНОГО преподавания…

— Студенты, однако, сигнализировали, что слишком уж тихо он себя ведет, — ответил Чудакулли и принюхался. — Но ЗДЕСЬ ничем таким не пахнет. Я бы даже сказал, напротив, пахнет очень даже приятно. Приятный соленый аромат. Ага…

Из-под двери в противоположном конце заваленной бумагами и пыльной комнаты блеснул свет. За дверью кто-то негромко плескался.

— Принимаем ванну. Это хорошо, — заметил Чудакулли. — Что ж, не стоит его беспокоить.

Он принялся читать названия заполонивших комнату книг.

— Бьюсь об заклад, здесь наверняка найдется масса сведений про ИксИксИксИкс, — добавил он, наугад вытягивая один том. — Подключайтесь. Один человек — одна книга.

— Может, хотя бы за завтраком пошлем? — пробурчал недовольный декан.

— Рано завтракать.

— Тогда за ужином.

— А ужинать поздно.

Заведующий кафедрой беспредметных изысканий огляделся. По стене прошмыгнула ящерица и исчезла.

— Ну и беспорядок! — Завкафедрой недовольно рассматривал место, где только что была ящерица. — Кругом пыль. А в этих ящиках что?

— На крышке написано «Абразцы Парод», — ответил декан. — Разумно. Хочешь изучать внешний мир — изучай его там, где тепло и мухи не кусают.

— Но что здесь делают рыбацкие сети и кокосовые орехи?

Обоснованность данного замечания декан не мог не признать. Даже по чрезвычайно растяжимым волшебным стандартам в кабинете географа царил настоящий хаос. Валяющиеся повсюду книги перемежались пыльными булыжниками с наклеенными на них разнообразными этикетками вроде «Пароды С Самого Низа», «Другие Пароды», «Любопытные Пароды» и «Скорее Всего Не Пароды». На остальных ящиках, к вящему интересу Думминга, красовались совсем уж загадочные этикетки: «Выдаюсчиеся Кости», «Кости» и «Неинтересные Кости».