Читать книгу "Американское сало - О. Воля"

Павлонский очень быстро листал страницы книг, которые он доставал с полки и, закончив цитировать, небрежно бросал на стол. Скоро у него скопилась гора пожелтевших от времени томов, но политолог разошелся не на шутку:

– Вот, пожалуй, день рождения «украинства». 25 ноября 1890 года в Галицком сейме представитель «Русского клуба» Юлиан Романчук, учитель «русской» гимназии во Львове, с другим депутатом, Вахнянином, тоже учителем «русской» гимназии, выступили с заявлением, что народ Галицкой Руси не имеет ничего общего с остальной Русью и великороссами. Они были куплены австрийцами.

– Где доказательства, что они куплены были? Может, это было их искреннее мнение?

– Вот доказательства: Анатолий Вахнянин в свое время написал и переложил на музыку патриотическую песнь пробужденной Галицкой Руси, которая начиналась словами: «Ура, на бой, орлы! За нашу Русь святую, ура!», теперь вдруг стал «украинцем».

– Да, действительно, кажется, как-то «вдруг».

– Я выступал на одной конференции в Киеве и спрашиваю по поводу этого факта: «Господа «украинские историки»! Если от веку там жили украинцы, да и существуют какие-то карты «украины» шестнадцатого века и летописи, в которых употреблялось слово «Украина» в четырнадцатом веке, то с чего вдруг всего лишь более ста лет назад политики совершают такие демарши? За что они борются, если кругом одна Украина и одни украинцы? Кому они что-то доказывают?»

– И что вам ответили?

– Ничего! Сказали, что я русский империалист, националист, мерзавец.

– А как отреагировали на заявления этого Вахнянина простые люди в то время? Поддержали?

– Ха! Во Львове собрался грандиозный митинг, на котором шесть тысяч представителей сел и городов Галицкой Руси единогласно осудили выступление Романчука и Вахнянина.

– Эта цифра и по нынешним меркам не слабая, – согласилась Алла, – а тогда, в условиях гонений со стороны власти и при меньшем населении, совершенно очевидно, это был vox populi.

– В результате второй подписант, Романчук, рвет с правительством, переходит в оппозицию и ищет сотрудничества с москвофилами.

– А что делала Австрия, раз ее идея не удалась?

– Что делала Австрия? Выделяла деньги! – Повлонский похлопал себя по внутреннему карману, где, видимо, лежал кошелек. – Австрия создает организации «Сечь», «Сокол» и «Пласт» и раскалывает русское движение по политическому принципу. Среди русских появляются не только, собственно, религиозные консерваторы, но и социалисты и демократы, которые противостоят друг другу. На выборах 1907 года были проведены прямые и тайные выборы в Рейхстаг. При всем сопротивлении правительства русские избрали тридцать два депутата и организовали в Парламенте Австрии «Русский парламентский клуб». Даже те, кто называл уже себя украинцем, входят в этот клуб. Слово «украинец» еще не прижилось!

– И это в 1907 году! Фантастика! Всего почти сто лет назад…

– При этом сторонников Австрии и антироссийски настроенных русских было в этом клубе большинство! На выборах 1908 года позиции москвофилов даже усилились, что, естественно, привело к тому, что финансирование «украинских» организаций возросло.

– Но, может быть, русофильство насаждали из России? – робко спросила Алла. – Может, мы тоже своих подкармливали финансово?

– Нет. Только в 1911 году прозвучал с трибуны Государственной думы голос, обращающий внимание на происходящее в Галиции. Депутат Бобринский, возвращаясь со Славянского съезда в Праге, на котором были и делегаты от Галиции, задержался там и был свидетелем ожесточенной предвыборной борьбы в Галиции и той стойкости, с которой «москвофилы» боролись за идею единства Руси.

Повлонский опять взял какую-то книгу и процитировал неведомого Бобринского:

– «Я не знал, что за границей существует настоящая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же, под боком своей сестры – Великой России. Как любить Русь и бороться за нее надо всем, нам поучиться у галичан», – сказал в Думе Бобринский.

– Ну и что, наши им помогли?

– Нет. Все его попытки организовать широкую помощь этой угнетенной Руси не дали больших результатов. Зато австрийцы исправно платили всем, кто отказывался называться «русским» и переименовывался «украинцем». А когда началась Первая мировая, в дело пошли не только деньги, но и штыки с виселицами. Руки у австрийцев и их пособников были развязаны. Пропагандистская обработка и украинизация населения дошли до крайности: всякий, кто называл себя русским, должен был умереть или стать «украинцем». Русских вешали, расстреливали, отвозили в концлагеря. Это был первый в новейшей истории геноцид. Солдаты – австрийцы и румыны носили в ранцах петли, чтобы скорее вершить свое дело, каждому, кто донес на московофила, выплачивали премию в несколько сот крон. В концлагерях Терезин и Телергоф десятками тысяч умирали русские. Поначалу там даже не было бараков, люди умирали на земле от холода, заражались тифом.

– Почему об этом никто не знает? – удивленно вскинула брови Алла. – Есть вообще какие-то факты, доказательства?

Павлонский достал еще одну брошюру:

– Автор – Ваврик, сам узник лагеря, написал в 1928 году страшный мортиролог: «В деревне Волощине мадьяры привязали веревкою к пушке крестьянина Ивана Терлецкого и поволокли его по дороге с собою. Они захлебывались от хохота и радости, как тело русского поселянина билось об острые камни и твердую землю и кровавилось густою кровью. В деревне Буковине того же уезда мадьярские гусары расстреляли без суда и допроса пятидесятилетнего крестьянина Михаила Кота, отца шестерых детей. А какая нечеловеческая и немилосердная месть творилась в селе Цуневе Городоского уезда! Там арестовали австрийские вояки шестьдесят крестьян и восемьдесят женщин с детьми, мужчин отделили от жен и поставили их у деревьев. Солдат-румын забрасывал им петлю на шеи и вешал одного за другим. После нескольких минут прочие солдаты снимали тела и еще некоторых живых докалывали штыками. Матери, жены и дети были свидетелями этой дикой расправы. Можно ли передать словами их отчаяние? Нет, на это нет слов и силы!» Таких перечислений десятки страниц. Вот так из русских делали «украинцев».

Алла потрясенно молчала. Но через минуту все же задала очевидный вопрос:

– А что говорят украинские историки?

– Украинские историки и сейчас цинично пытаются представить все происходивее как борьбу австрийцев против украинцев! Дескать, в Телергофе убивали не русских, а украинцев…

– Ну это же безбожно! Этого не может быть! – воскликнула Алла.

– Послушали бы лучше эти историки собственный пропагандистский фольклор:

Украiнцi пють, гуляють,

А кацапи вже конають.

Украiнцi пють на гофi,

А кацапи в Талергофi.

Павлонский захлопнул книгу и пристально посмотрел на потрясенную Аллу:

– Оценки историков разнятся. Самые скромные подсчеты говорят о том, что в результате террора погибли восемьдесят тысяч. Еще не менее ста тысяч стали беженцами. Другие данные говорят даже о двухстах тысячах убитых, повешенных, умерших от болезней в лагерях. При этом украинские историки, которые утверждают, что это был «геноцид украинцев со стороны австрийцев», почему-то склонны цифры занижать. Хотя, казалось бы, какой повод прокричать на весь мир про очередной «голодомор» и геноцид и потребовать с австрийцев компенсации! Нет, боятся ворошить эту тему, боятся обнародовать факты, что главными вешателями русских и доносчиками были именно новые, свежеиспеченные австрийцами «украинцы». Немудрено, что украинские историки так скупы на претензии к австрийцам.