Читать книгу "Шикарная женщина бьет тревогу - Татьяна Крузе"

Урс не храпел, и это было очень мило с его стороны. Я почти простила ему, что он навязал мне на шею своих родителей на три полных дня. И что в их присутствии он сделал мне предложение.

Почти.

4

Бабьей натуры суть воспламеняться мгновенно, в отношении этого псы им не уступят нисколько.

Вольный перевод из «Орестеи» Эсхила

Как я воспитываю лучшего друга женщины

Урок 4. Меры против перевозбудимости

Чрезмерная возбудимость может у некоторых собак служить толчком к неадекватному поведению: они истерично лают, гоняются за своим хвостом, лихорадочно чешутся или просятся на руки. Если такое происходит с вашим маленьким любимцем, вам следует своевременно обогатить свой словарный запас, а именно коротким словом «Фу!»

Не талдычьте эту команду бесконечно, как заезженная пластинка, а рявкните ее по-военному четко один- единственный раз и резко дерните за поводок.

Как только ваш песик усвоит слово «Фу!», вы можете чудесно развить этот приказ дальше — рявкайте его громовым голосом уже тогда, когда ваш любимец еще только подумает сделать что-то запрещенное (читайте: нежелательное для вас). И стрелки будут переведены в направление успешного перевоспитания.

На следующее утро я проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Моя первая мысль была о свекре и свекрови, но те еще сладко спали. Из спальни доносился их храп дуэтом.

Нет, это оказались Зевс и Аполлон, а с ними еще какая-то дворняга. Через большое окно, открывавшее панораму на весь Штутгарт, они могли видеть мою левую грудь, вывалившуюся во время неспокойного сна из чудной шоколадного цвета ночной рубашки. Я урегулировала положение своей мягкой части тела, натянула повыше попонку из «сааба» и бросила на шавок злой взгляд.

И только тут заметила, что третьей дворняжкой был вовсе не пес, а Джерри, безработный братец нашего домовладельца, с которым мы делили этот секционный дом.

Одними губами я изобразила ему «драный козел» и вытянула в его сторону средний палец. Он осклабился и свалил со своей стаей со смотровой площадки.

Бросив взгляд на часы, я сообразила, что до того часа, когда мы обычно встаем по субботам, еще палкой не докинешь. И вообще, чтобы покинуть постель до обеда, в выходные нам требовалась особо важная причина, а под «особо важной» я понимаю нечто более убедительное, чем угроза заработать пролежни. Но раз уж я проснулась…

Я спустила свою шевелюру — которая в последний год отрадно быстро росла, после того как я, не без небольшого разногласия с парикмахершей, утратила мою прежнюю буйную гриву, — с дивана и кончиками волос пощекотала Урсу нос.

А потом еще высунула упругую левую ножку из-под попонки и соблазнительно проскользила пальчиками по спальному мешку.

Урс продолжал ровно дышать, но в мешке определенно нечто шевельнулось.

Я заурчала, как дикая кошка.

И — вжик! — из мешка выстрелила твердая мужская рука и прижала меня к запеленатому телу.

— Доброе утро, сокровище мое, — проворковала я нежно в ушко.

Урс открыл глаза, все еще заспанные, но уже с огнем желания. Он крепче прижал меня к себе:

— Моя будущая женушка!

Урс сиял. А маленький Урс в стремительном утреннем привете встал мне навстречу.

Целую секунду — а секунда может быть бесконечно долгой — я наслаждалась методом своей дрессуры. А потом резко отодвинулась:

— Не надо, милый, оставь это, твои родители могут увидеть.

Я поднялась и направилась в ванную комнату. Последнее, что я уловила краем глаза, было разочарованное лицо Урса, который в смешанных чувствах досады и неудовлетворенности таращился в сторону спальни. Надеюсь, он выучил этот урок.

БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Для смышленого двуногого команду «Фу!» можно вполне творчески варьировать — и словесно, и выражаясь языком тела.

Дверь в ванную я основательно заперла — никогда не знаешь… А прежде чем выскользнуть из греховно роскошной ночной сорочки, для перестраховки заглянула еще и за шторку в ванну. Но все было чисто.

Поскольку наш холодильник зиял пулотой — что перед лицом неминуемо скорой голодной смерти ее мальчика обеспечило мне еще один полный укора взгляд Шанталь, — Урс и его родители решили отправиться в «Гранд Кафе Плант» и там почревоугодничать. Я отговорилась от совместного похода тем, что должна позаботиться о подруге. Я дала понять, что опасаюсь самого страшного, изобразила Алекс как склонную к суициду натуру, но благодаря этому получила благословение моего будущего свекра.

— Друзьям всегда надо помогать в беде, — изрек Амадео. — Какое у тебя доброе сердце, моя дорогая дочка!

Я скромно отмахнулась.

Урс, тронутый до слез, поцеловал меня в обе щечки:

— Поддержи ее. А если понадобится помощь, позови меня.

И только Шанталь скосила на меня подозрительный взгляд.

Да, с этой женщиной надо держать ухо востро…

Алекс поначалу вообще не хотела пускать меня в квартиру. Была половина десятого субботнего утра, а, судя по внешнему виду и исходящим запахам, вчера после ламбруско она продолжила возлияния.

— Чего тебе надо?

— Приюта. Давай-ка пропусти меня! — Я отодвинула ее в сторону, что стоило мне примерно такого же усилия, с каким Посейдон убирает с дороги утлое каноэ.

Алекс жила на седьмом этаже дома в стиле модерн, позади кинотеатра «Больверк»[31]. Лифта, естественно, не было, а все комнаты производили впечатление каких-то отсыревших и промозглых. Но зато был пленительный вид на городские крыши, и она могла в любой момент без проблем проплыть в своих «лодочках» от Феррагамо[32]в престижный «Феллини», чтобы сидеть там, игнорируемой породистыми итальянскими официантами.

Раньше я завидовала ей из-за квартиры, но теперь сама жила со своим женихом — ох, к этому еще придется привыкать! — на Киллесберг, а против этого убогая квартирка на правах собственности в центре города не тянула.

— Я смертельно устала! — пожаловалась Алекс.

— Сейчас сделаю тебе кофе. Он поможет.

— Мне бы больше помогло, если бы ты сейчас убралась и дала мне поспать дальше.

Милые бранятся — только тешатся. Алекс явно любила меня. Очень.

А вот ее котяра Микеш меня, напротив, не любил. Он с наслаждением вонзил когти в мою левую икроножную мышцу. Был он животным диким и вел себя прилично только в тех случаях, когда у него под носом появлялась миска, полная молока. Но как верная мамочка своих пичужек, я никогда не подала бы еды заклятому врагу моих сладких пернатиков. И за эту твердую позицию регулярно расплачивалась моя икра.