Читать книгу "Среди самцов - Фиона Уокер"

— Калум? — с пробудившимся вдруг интересом спросила Клод. — Он холост? Богат?

— Да он гей, — соврала Одетта, чтобы мать ее не доставала.

— «Гей»? Веселый, значит? Ну и хорошо. — Клод отказывалась замечать в английских словах двойное дно, особенно если оно содержало намек на какую-нибудь непристойность или половое извращение. Так, слово «гей» ассоциировалось у нее исключительно с понятием «веселый», «голубой» — с небесным цветом, «фагот» — с музыкальным инструментом, а «соска» — с резиновым предметом, который вставляют младенцу в рот.

Поговорив с матерью и повесив трубку, Одетта прошла на кухню, чтобы взять еще одну бутылочку минеральной воды. Из огромного окна, напоминавшего скорее стеклянную стену, были видны вечерние огни восточной части Лондона. Впрочем, из-за горевших под потолком кухни сильных галогеновых ламп Одетта ничего, кроме городских огней, рассмотреть в окне не смогла. Зато хорошо видела на поверхности стекла собственное отражение.

Еще девочкой Одетта поняла две вещи — что она далеко не красавица, но работать над своей внешностью хочет, может и должна. По этой причине, когда она, проведя несколько часов в салоне красоты, входила в какой-нибудь ресторан или клуб, у посетителей дух захватывало: до того она казалась им красивой. Но по уикендам, когда она сидела у себя дома нечесаная и без следов макияжа на лице, могло сложиться впечатление, что перед вами малокровная, бесконечно утомленная жизнью женщина, которой было бы в самый раз полежать денек в кислородной палатке.

Тело у нее было, в общем, неплохое, хотя природа ее ничем, кроме грандиозного бюста, не одарила. Плечи у нее были слишком покатыми, шея короткая, живот — пухлый, а лодыжки толстые, как пивные кружки. Чтобы оставаться всегда стройной и подтянутой, ей приходилось ежедневно заниматься физическими упражнениями и соблюдать строгую диету. Помимо этого, требовалось прибегать и ко всякого рода ухищрениям в одежде. К примеру, она всегда носила тесный бюстгальтер, чтобы поддерживать свой грандиозный бюст, а также не слишком сексуальные грацию и трусы из эластика — это не говоря уже о колготках со вставками из плотной лайкры. Она никогда не надевала платьев с поперечным узором, свитеров с круглой горловиной и мешковатых фуфаек и футболок.

Одетта предпочитала темные тона и подчеркивающие фигуру платья, жакеты и деловые костюмы с подкладными плечами. Когда она выходила из дома, то всегда выглядела безукоризненно, хотя и несколько консервативно, что, надо сказать, нисколько ее не беспокоило.

Единственное, чем в своей внешности гордилась Одетта, была задница, которой ей удалось придать желаемую форму благодаря постоянным упражнениям. Такие, как у нее, попки Микки Рурк в ее любимом фильме «Девять с половиной недель» окрестил «задницами в форме сердечка». Чтобы эту самую задницу было лучше видно, Одетта, если ей позволяли обстоятельства, носила короткие жакеты и облегающие брюки или джинсы. К сожалению, такая возможность представлялась ей не слишком часто.

Любовно похлопав себя по круглой попке, Одетта открыла холодильник, чтобы выяснить, что, собственно, у нее есть на ужин. Исследуя взглядом пустынное пространство холодильника, в котором она без труда могла бы расположиться вместе со своим письменным столом, Одетта невольно задалась вопросом, не потому ли ее потянуло в ресторанный бизнес, что она подсознательно стремилась перевести свою страсть к вкусной еде из практической в скорее, так сказать, теоретическую плоскость. Другими словами, контролировать собственный аппетит куда легче, когда думаешь о разных вкусных вещах отвлеченно — как о некоем средстве, призванном, к примеру, рекламировать достоинства твоего ресторана и завлекать в него публику.

Потом Одетта подумала, что такого рода теоретизирование хорошо для работы, но дома, когда ты один на один со своими желаниями, бороться с соблазном наесться под завязку значительно труднее. Вздохнув, она взяла с почти пустой полки холодильника одинокую коробочку с колобком из прессованного сухого риса и вернулась в гостиную. Усевшись на диван, она, прежде чем приступить к своей более чем скромной трапезе, окинула взглядом столик, на котором лежали красочные приглашения на свадьбу. Их было три. Первое, выдержанное в традиционном духе — из кремового картона с золотыми виньетками, она получила от Вирджинии и Энтони Ситтон — родителей Саскии. Второе ей прислали Эльза и Йен. Это приглашение было снабжено CD-диском розового цвета, на котором были записаны свадебные песнопения «Весенние колокола» и «Мы идем в церковь». Третье приглашение, поскромнее, содержало наряду с напечатанным типографским способом текстом несколько строк, вписанных от руки аккуратным, округлым почерком. Из открытки явствовало, что кузина Мелани приглашает кузину Одетту на свое бракосочетание «со старым дружком Дином».

Все эти три чрезвычайно отличавшихся друг от друга приглашения содержали тем не менее одну стандартную фразу — предлагали Одетте явиться на торжество с «другом». Эта фраза вызвала у Одетты такое раздражение, что она, так и не доев колобок, закрыла коробочку и, поднявшись с дивана, направилась к тренажерам.

Обрекая свою плоть на страдания, она надеялась избавиться от неприятных мыслей, но это ей не удалось. Вновь и вновь она думала о том, что купила и обставила эту квартиру не только для себя, но и для Него. Годы и годы она ждала Его появления, нисколько не сомневаясь, что в один прекрасный день Он к ней явится. Когда же вставал вопрос, почему Он тянет с появлением, она говорила себе, что Он ждет. Ждет, когда она закончит отделывать и обставлять квартиру, когда добьется успехов в своей деятельности, когда наконец доведет упражнениями свое тело до совершенства.

Сейчас, когда ее квартира была обставлена и отделана, а карьера находилась на подъеме, Одетте, казалось бы, оставалось только открыть дверь и впустить Его в свое гнездышко. Но Он почему-то все не шел, и Одетта стала подумывать, что Он на долгом пути к ней заблудился, нашел себе другую и она никогда уже Его не увидит…

Более всего на свете Одетта опасалась зависимости от мужчин и вкусной, сытной еды. Она дожила до тридцати лет, стараясь свести контакты с этими пугавшими ее реалиями окружающего мира до минимума. Но теперь, когда ей перевалило за тридцать, она поняла, что для того, чтобы справиться с этими двумя фобиями, нужно не голову в песок прятать, а преодолеть их, вступив с ними в поединок с открытым забралом. Собственно, первые шаги в этом направлении уже были сделаны. Сейчас она строила ресторан в компании с человеком, за которого надеялась в один прекрасный день выйти замуж. Вступив же в брак, то есть затребовав главное блюдо из того меню, что предлагала ей судьба, можно было — чуть позже — дать себе послабление и в смысле пищи телесной. У Одетты, чтобы начать новую жизнь, все уже было готово. Другими словами, стол был накрыт, и оставалось только, дождавшись удобного момента, щелкнуть пальцами и крикнуть судьбе: «Подавай!»

Увы, хотя она неоднократно приглашала Калума к себе, он так и не удосужился ее посетить. Ссылался на занятость, на нездоровье, присылал сообщения по факсу, что вынужден срочно уехать по делу, подолгу пропадал неизвестно где и не звонил.

Одетта, несмотря ни на что, очень хотела, чтобы он увидел ее квартиру, посмотрел, как она живет. На тот случай, если он все-таки явится, она держала в своем почти пустом холодильнике упаковку пива «Перони», несколько банок фасоли в томатном соусе фирмы «Хейнц» и пиццу с колбасой — все, что он любил и поглощал в огромных количествах.