Читать книгу "Рамакришна и его ученики - Кристофер Ишервуд"

Гададхар отличался странным бесстрашием, он не боялся даже того, что обыкновенно составляет предмет детских страхов – темноты и призраков. Он нарочно ходил в те места, которые молва населяла привидениями и злыми духами. У Кхудирама была сестра Рамсила, в которую иногда вселялся дух, отчего она менялась до неузнаваемости. Когда это происходило, семья взирала на нее с благоговейным ужасом и почтением, считая, что в Рамсилу вошел Бог. Но у Гададхара эти состояния вызывали скорей любопытство, чем другие чувства. Он крутился около тетки и внимательно наблюдал за всем, что с ней творилось.

– Мне бы так хотелось, – говорил он, – чтобы дух, который вселяется в тетю Рамсилу, вселился и в меня!

Необыкновенно крепкое здоровье Гададхара было, похоже, связано с еще одним его анормальным качеством – он почти не осознавал свое тело. Такое осознание обыкновенно выражается в наших преувеличенных страхах за себя. Мы как бы перестаем верить в естественное саморегулирование организма.То есть, боясь за себя, мы как раз подрываем здоровье, которое так трепетно стараемся сохранить. Гададхар не ведал этих страхов.

Его никак нельзя было назвать одиноким ребенком, но в то же время он не был зависим от окружающих. Гададхар весьма охотно бродил один, наслаждаясь слиянием с природой. Именно таким образом шести-семилетним мальчиком он испытал первое духовное переживание. Позднее он рассказывал о нем:

– Однажды утром я шел узкой межой между рисовыми полями, нес корзинку с поджаренным рисом и потихоньку ел его. На небе появилось красивое облако, темное от дождя. Я смотрел на облако и ел себе рис. А облако разрасталось и скоро закрыло все небо. И тут появилась журавлиная стая. Молочно-белые журавли летели на фоне потемневшего неба. Нельзя было оторваться от этой красоты! Что случилось потом, я не помню. Я упал на землю, рис из корзинки рассыпался. Меня увидели, подобрали и отнесли домой.

Гададхар, придя в себя после случившегося, был оживлен и весел, не выказывал никаких признаков нездоровья. Однако Кхудирама и Чандру это происшествие сильно встревожило: они боялись, что у ребенка начались какие-то припадки. Сам Гададхар был слишком мал, чтобы толком описать родителям, что произошло. Он только твердил, что вовсе не терял сознания и ему было очень хорошо. Через некоторое время, видя, что ребенок ведет себя как всегда, Кхудирам поуспокоился. Теперь он склонялся к мысли о том, что на мальчика напустили порчу, и даже забрал его на какое-то время из школы. Гададхар был в полном восторге. Теперь он мог играть сколько душе угодно.

Шел 1843 год, приближалось время Дурга-пуджи, самого большого осеннего праздника в Бенгалии. Мать Дурга есть олицетворение Энергии Брахмана. В буквальном переводе ее имя означает: Та, что хранит нас от опасностей. Кхудирама всегда приглашали на Дурга-пуджу в деревню Селампур, на родину его племянника Рамчанда. Рамчанд обычно праздновал Дурга-пуджу с размахом, созывалось множество гостей, праздник длился целых восемь дней.

Но в том году Кхудирам колебался, ехать ли в Селампур, хотя и хотелось побывать на празднике. В последнее время он плохо себя чувствовал. Мучила хроническая дизентерия и другие желудочные расстройства. Не благоразумнее ли остаться дома? Тем не менее после долгих размышлений он решил ехать. Ему бы хотелось взять с собой и Гададхара, но он знал, что Чандра будет волноваться. После случая с черным облаком она старалась не выпускать ребенка из виду. Поэтому вместо младшего Кхудирам взял с собой старшего сына, Рамкумара.

И это оказалось очень правильным решением. К концу пуджи Кхудирам серьезно расхворался. Несмотря на умелое лечение Рамкумара, он быстро терял силы и к последнему дню пуджи уже едва мог говорить. К вечеру этого дня по его просьбе Рамкумар и Рамчанд помогли ему сесть. Кхудирам трижды произнес имя Рамы и скончался.

Чандра мучительно переживала утрату. Как многие индусские жены, она не только нежно любила мужа, но и чтила его как своего духовного наставника. Без него она чувствовала себя потерянной в мире и жила только ожиданием того дня, когда сможет оставить мир и воссоединиться с мужем. Главой и кормильцем семьи стал теперь Рамкумар.

Несмотря на малолетство, Гададхар тоже сильно переживал кончину отца. Малыш теперь проводил больше времени в одиночестве и в задумчивости, все более осознанно старался поддержать мать. Именно в это время он взял в привычку захаживать к паломникам в дом, где они останавливались на отдых по пути в Пури или обратно после посещения знаменитого храма. Гададхар слушал их разговоры, участвовал в общей медитации. Он приносил паломникам еду, старался услужить и наблюдал за ними. Незамутненный детский взгляд видел не только хорошее в одних, но и плохое в других. Всю свою жизнь он будет высмеивать показную святость и лицемерие.

Иногда он возвращался от паломников натертый золой, как натираются ею те, кто отказался от мира. Однажды явился домой в дхоти, порванном в трех местах, как носят божьи люди.

– Смотри, мама! – закричал он. – Я теперь монах!

Чандра страшно перепугалась – она слышала рассказы о том, как монахи сманивают с собой маленьких мальчиков, прельщая их разговорами о странствиях. Но Гададхар поклялся, что не оставит мать, а потом и сами монахи, прослышав о том, что она их опасается, пришли с заверениями, что отнюдь не собираются уводить из дому такого маленького ребенка.

Примерно в это время Гададхар испытал второе духовное переживание. У деревни Анур, милях в двух от Камарпуку-ра, было место, считавшееся владением богини Вишалакши, дословно: Большеглазой. Владение это расположилось в открытом поле, не окруженное никакими стенами – какая в них нужда. Богиня, как полагали, в особенности благоволила беднякам и бродягам. Ее любимцами были и пастушата из близлежащих деревень. Паломники побогаче оставляли в святом месте медные монетки и сласти, а пастушата таскали их, чем забавляли богиню. Нашелся, однако, богач, который выстроил в святом месте храм Вишалакши. Сласти и деньги оказались под замком, и детвора их больше не могла таскать. Богиня подала знак неудовольствия тем, что заставила стену храма сильно растрескаться. После этого случая, как только кому-то приходило в голову отстроить храм, Вишалакши являлась к нему во сне и строго предупреждала, что этого делать не нужно.

Однажды женщины из Камарпукура отправились через поля к святому месту с подношениями для богини. Гададхар, или Гадай, как его звали в деревне, увязался с ними. Поначалу женщины не хотели его брать, понимая, что для ребенка путь не близкий, но с другой стороны, он был так занятен, знал столько историй и пел таким приятным голоском, хоть и был еще мал. Одна из женщин потом будет говорить о его голосе: «Прямо в душу он мне запал!»

Итак, женщины отправились в путь со смехом, с песнями, и прелестный веселый малыш распевал вместе с ними. Внезапно Гадай смолк, будто онемел. Его тело напряженно застыло и только по щекам катились слезы. Женщины перепугались, они решили, что у ребенка солнечный удар. Побежали к ближнему пруду за водой, стали брызгать, но ничего не помогало.

Среди женщин была старая Прасанна, вдовая сестра Дхармадаса Лахи, отличавшаяся замечательной проницательностью. Она одна из первых заговорила об особом предназначении мальчика, а спустя несколько лет сказала ему: