Читать книгу "Любовники - Эдуард Багиров"

Вот и сегодня ей приспичило, она набрала мой номер, а у меня оказалось подходящее настроение. Ольга – девушка довольно образованная, к тому же склонная к самокопанию, и даже к некоторому ханжеству: ей немного стыдно за то, что она изменяет Вадиму, и иногда она пытается вынести мне по этому поводу мозг, перекладывая свои внутренние проблемы с больной головы на здоровую. То есть – в данном случае на мою. Меня, что вполне закономерно, это иногда раздражает. Я же не духовный наставник. Даже наоборот. Нет, на самом-то деле Ольга мне очень нравится. Она красивая, не дура, из хорошей семьи, и вообще годится для серьезных долгосрочных отношений, и даже с перспективой. Я Ольге тоже совершенно очевидно нравлюсь. Вероятно, в другом случае я просто увел бы её от Вадима. Но мне просто лень с ним конкурировать. Да и вряд ли у меня это получилось бы – своего завода у меня не наблюдается. К тому же, к серьёзным отношениям я пока не готов. И это ещё мягко выражаясь.

– Ой, Вадим звонил, – говорит она, взяв в руки телефон, на котором некоторое время назад предварительно отключила звук. Трубка очень дорогая – многотысячедолларовая Vertu; естественно, подаренная тем же Вадимом. – Выключи на минутку музыку, Ром, я сейчас ему перезвоню… Что это у тебя играет, кстати? Пианино какое-то? Запиши мне на диск, пожалуйста. Миленькая мелодия, в машине буду слушать.

Музыку выключать совсем не хочется: «миленькая мелодия» – это «Гранд полонез» Шопена в каком-то необыкновенном исполнении. Запись мне принёс Алиев, и с вытаращенными глазами целый час рассказывал про исполняющего её пианиста. Но приходится-таки приглушить звук, ведь надо дать сохатому Вадиму возможность выслушать очередную порцию россказней про «деловую встречу», про «была на планерке», и про «пупсик, я тебя люблю». Договорив, Ольга бросает на меня взгляд, преисполненный вселенской скорби, и начинает свою обычную посткоитальную волынку.

– Иногда мне не хватает каких-то эмоций, впечатлений; чувствуешь, что внутри у тебя что-то крутится, хочет выйти, а выхода нет. Сидит эта дурь, а что с ней делать – непонятно. Или другое – ты как-то говорил, что нет ничего дурного в спышке эмоций и взаимном удовольствии общения, в том числе и сексуального, которое может вдруг возникнуть между двумя людьми. И это, мол, не мешает постоянному чувству к какому-то человеку. Всё оно так, это да. А как же человек, который рядом с тобой? Ты же ему больно делаешь. Вот Вадима, к примеру, мне очень жалко… Значит, всё равно будешь знать, что поступаешь дурно, хоть и будешь себя всячески оправдывать. Я когда с Вадимом начала встречаться, слово себе дала – ни шагу налево. И два с половиной года вообще никого не видела. Мне же понять надо, в чём здесь дело – я не так устроена и не могу без дополнительных энергий, все не так устроены, мужчина не тот, или это всё блажь и потакание фрейдисткому «оно»?

Я тихо улыбаюсь своим мыслям. Конечно, я говорил тебе про то, что в сексуальных контактах на стороне нет ничего предосудительного. Естественно. Мне ведь надо было как-то затащить тебя в постель. Я ещё и не такое могу сказать. Вам ведь, дурам, всё что угодно хочется услышать, лишь бы замазать глаза остаткам собственной совести. Потому что собственно-то совести как раз уже и нет. Да и ума, видимо, если выбиваешь себе мозг из-за женатого мужика. Отчего женщины, даже умные, подчас бывают столь глупы?

– Твои метания, Оль, не стоят выеденного яйца, – я потянулся к бутылке. – Я любил в жизни одну женщину. По-настоящему. Со взаимопониманием, взаимным доверием, до умопомрачения. Точнее, я был уверен, что именно люблю её. Это была моя лучшая подруга, моя лучшая любовница, мы дышали одним воздухом, говорили на одном языке. Но я изменял ей на каждом углу, абсолютно не мучаясь совестью. Потому что самое главное в жизни – эмоции, и только они; ими человек живёт, и ими подзаряжается для дальнейшего нормального функционирования, поэтому эмоции должны обновляться постоянно. А «давать себе слово», и изо всех сил сдерживать и душить собственные эмоции – это большая глупость. Последствия этого насилия для психики необратимы. Другие мужчины и женщины – это другие эмоции. Не надо путать гонорею с гонораром, и придавать понятию «секс не со своим мужчиной» негативную окраску. Ничего негативного в ней нет.

– А как же ответственность перед другим человеком? – Ольга делает брови домиком. – Твоя возлюбленная знала, что ты ей изменяешь? Или просто не интересовалась, предпочитая не знать? А как ты думаешь, это знание разрушило бы её чувства? Предполагал ли ты, что она также могла иметь какие-то отношения на стороне, не влияющие на её чувства к тебе? И чем, кстати, у вас всё кончилось? Почему вы не вместе?

А вот это она уже зря спросила. С Катей, единственной в моей жизни любимой девушкой, мы очень тяжело расстались года два назад, но до сих пор каждый раз, когда передо мной всплывают эти воспоминания, начинает шуметь в ушах и мутиться в голове от целой палитры противоречивых эмоций, мгновенно заполнявших всё моё сознание. Мы действительно любили друг друга. Но в какой-то момент даже такие сильные чувства, постоянно подрываемые моим перманентным пьянством и загулами, дали серьёзную трещину. Она долго прощала мне всё, и долго надеялась, что ради неё я смогу хоть как-то изменить свой бесперспективный образ жизни. Хотя бы меньше пить. Не получилось. Скорее всего потому, что она всё время давила мне на мозги, чтобы я сменил работу. А на что я тогда мог её сменить? В итоге наши с Катей отношения агонизировали всё тише, и вконец заглохли. Сейчас она замужем, и когда мы случайно встречаемся в общих компаниях, то отводим друг от друга глаза, и поникаем головами. Так что дурацкий Ольгин вопрос попал в болевую точку. Я поморщился. Настроение улетучилось вмиг.

– Да о чём ты вообще, Оль? У меня всего-то хватало ума не изменять ей открыто. И всё было хорошо. И конечно же, я мог предполагать, что моя любимая – тоже личность, имеющая право на собственные мысли, не всегда связанные обязательно со мной. И ответственность тут абсолютно ни при чем. Это совсем другие категории.

– Тогда что получается, я выбрала не того мужчину? Я спокойно отношусь к личной жизни партнера и тоже считаю, что у нас обоих может быть личная жизнь, а то, что происходит между нами – это наше закрытое пространство. Но он собирается разводиться, и очень хочет на мне жениться. Я вроде не против, но уже имела глупость на берегу договориться о другом. Договариваться о таком на берегу – тоже несколько цинично. Мне кажется, такие вещи нет смысла обсуждать. Вы или думаете в этом смысле одинаково, или нет.

– Оль, тебе хорошо с Вадимом? Он надёжный мужчина? Он тебя любит? А ты его? Если всё это так, то тебе повезло, и ты правильно выбрала своего мужчину. Но совершенно не вижу причин опять же подменять понятия. Ни один мужчина в мире не даст тебе достаточное количество ярких эмоций, которого хватит тебе на всю жизнь. Потому что мы не одноклеточные, и не приматы, а мыслящие создания. Давай прекратим этот разговор, меня от него тошнит. Какого черта ты вынуждаешь меня с умным видом нести какую-то примитивную, и без того всем понятную чушь?

– Ну… Ты понимаешь, Ром, просто он слишком эмоционально зависимый от меня человек. Я отдаю много сил работе. Но ведь секс без эмоций не имеет смысла? Значит, он сразу почувствует, что я отдала эти эмоции куда-то на сторону. Он будет сходить с ума. А если узнает что-нибудь конкретное – сойдёт окончательно и бесповоротно. И я себя буду грызть. Я вообще, честно говоря, замуж не хочу. Ответственно это очень. Замужество – это для таких мышек серых, а я – леди, причём успешная. Поэтому и боюсь, что не тот, что не та. А отвечая на твой вопрос: да, хорошо, надежный, любит, люблю. В том смысле, что все правильные, хорошие эмоции собраны и взаимны. Он очень, очень хороший.