Читать книгу "Я боюсь. Дневник моего страха - Катерина Шпиллер"

Для формирования «человека несчастного» (это такая разновидность людей: есть человек разумный – гомо сапиенс, а есть человек несчастный – гомо мизерабилис) используется еще один безотказный прием: впечатывание в мозг ребенка чувства вины. Оно, это чувство, ощущение, на мой взгляд, является этакой изощренной разновидностью страха – перед самим собой.Самое простое дело – это сформировать у малыша чувство вины за его глупость («ничего не соображаешь!»), слабость («неужели нельзя чашку в руках удержать?!»), бездарность («а у Миши всегда «пятерки» по математике!») и неблагодарность («выбиваешься из сил, чтобы заработать, а ты туфли снашиваешь за полгода!»). И вот, в довесок к уже раздирающим изнутри страхам, у ребенка возникает представление о собственной никчемности. Слишком тяжелым становится этот груз для слабой детской души, может случиться беда – болезнь. Например, как в рассказанной истории…

Помню один свой мучительный страх… Такой странный, возможно, необычный (хотя теперь уже даже не знаю, насколько была «оригинальна» – слишком много накопилось у меня от разных людей историй страхов, которыми, как мне казалось, страдаю я одна).

Этот кошмар можно назвать так: страх из-за собственного отсутствия там, где я должна быть. Вот я заболеваю и не иду в школу. С раннего утра все хорошо: я как следует высыпаюсь (это большая радость!), встаю, завтракаю… Ближе к полудню начинается он, кошмар. Меня мучает то, что я сейчас не в классе, а там без меня что-то происходит. Что?

Во-первых, я не услышала объяснения нового материала, а потом не смогу его освоить самостоятельно. Или сегодня была какая-нибудь контрольная. У учительницы ко мне будут большие претензии за то, что я пропустила контрольную, и меня заставят ее отрабатывать после уроков, в одиночку. А если она по математике? Брррррр…

Во-вторых, меня нет среди одноклассников… Что-то может случиться… К примеру, девчонки станут обо мне сплетничать, злобничать и решат со мной не дружить. Хуже того – объявят бойкот. За что? Да не за что! Но я боюсь.

В общем, к тому времени, когда подружки приходили домой из школы и можно было им позвонить, чтобы узнать домашние задания, я пребывала уже в полуобморочном состоянии от страха: у меня болело солнечное сплетение, руки-ноги были ледяными и мокрыми, подташнивало и немного трясло. Даже безо всякой температуры, она у меня могла вообще не повышаться. Кстати, когда я температурила, мне, представьте себе, становилось намного легче! Организму, очевидно, уже не хватало сил и на борьбу с болезнью, и на страх. Я просто лежала, маялась от жара и, к примеру, кашляла, но зато мне не было страшно… Но стоило болезни немного отступить, как тут же появлялся треклятый страх. И я уже едва досиживала дома до полного выздоровления от инфекции, мне не терпелось пойти в школу.

…Ха-ха, чтобы сменить один страх на множество других. Считается, что перемены весьма полезны для здоровья. Вот я и меняла время от времени страхи, «дири-дири-ямбель, как перчатки». Становилась ли я от этого здоровее? Ой, сомневаюсь…

СТРАХ ОСЛЕПЛЯЮЩИЙ: ЭКЗАМЕН

Иногда я зажмуриваюсь и трясу головой, чтобы отогнать от себя совершенно реальную картинку с настоящими запахами, звуками, со всеми теми ощущениями, что испытывала в давно минувший момент жизни… Слишком реально! Так, что даже страшно. Страшно? Да, это слово главное.

Казалось бы, что плохого в таком воспоминании… Самое начало лета, только что прошла сильная гроза, но уже неуверенно проглядывает солнышко. Молодая зелень кругом, слышится шорох тяжелых капель, падающих с листвы. И запах… Кто не знает этот сумасшедший запах в большом городе, в самом начале лета, после дождя? Запах мокрого асфальта, листвы после обильного душа, чуть-чуть пробивающийся аромат озона – черт его знает, что это за запах такой, от которого юному организму хочется скакать на одной ножке, верещать, как малому дитенку, прыгать, танцевать и носиться по лужам! Но я уже взрослая, мне аж 15-16-17 лет. Поэтому я глубоко вдыхаю запах летнего дождя, дергаю за веточку дерева, чтобы на меня пролились холодные капельки, аккуратно обхожу лужи, прислушиваюсь к удаляющимся раскатам грома и веду себя исключительно прилично, как подобает возрасту. Я улыбаюсь. Мне хорошо, мне свободно и легко. Если не задумываться…

…Если отрешиться, не помнить о том, что… ну, обо всем, что так терзает меня без перерыва. И не может перестать, я ничего не могу поделать до тех пор, пока… Пока… В общем, лучше бы у меня не было дома, не было семьи, не было… близких. Эта испуганная мысль пробегает по краю сознания, и я ее гоню, гоню нещадно! Но я никогда уже не поскачу на одной ножке, не буду прыгать, танцевать и носиться по лужам. И вовсе не потому, что я взрослая… Я даже улыбаться перестану… уже перестала. Поэтому щенячье чувство восторга от ароматов и видов после прошедшей летней грозы сумело продержаться во мне минуты три, не больше. А потом снова навалилось то, что гирями висит на моих ногах, не давая прыгать и танцевать, булыжником лежит на моих плечах, не давая распрямиться и заставляя постоянно сутулиться, что занимает весь мой мозг и замещает все иные чувства… Это страх. Вполне конкретный страх. Можно назвать его страхом экзаменов – формально так оно и есть. Но по существу – это страх перед матерью, перед семьей, перед отчим (в первую очередь, материным) домом.

Вспоминаю, как приходило ощущение легкости, когда я представляла себе, что мне не надо идти домой, видеть этот привычный быт, родителей, свою комнату, которая с некоторых пор перестала быть убежищем от опасного мира. Чего же я боюсь? Я боюсь экзаменов. Кому-то смешно? Начало лето в юности – это вечная пора подобных испытаний, которые превращают мою жизнь в ад. И снова я ставлю мысленный эксперимент: у меня нет дома и родителей, но меня ждут все те же экзамены… Страх остается, но он ощутимо уменьшается! Настолько, что я вполне могу начать напевать песенку и, подтанцовывая в такт, элегантно огибать лужи. Но это – мысль-мгновение. Через секунду я возвращаюсь в реальность и снова тупо пялюсь в асфальт, забывая даже удивиться чистоте воды в луже, где переливчато отражаются стоящая рядом многоэтажка и деревья.

Помню устный экзамен по русскому языку в восьмом классе. Мне вообще нечего было бояться, я была абсолютной отличницей по этому предмету всегда, и давался он мне так же легко, как уроки пения в начальной школе. Естественно, меня обожала наша учительница по русскому и литературе. И вот она увидела меня в то утро.

– Что с тобой? – ахнула она.

– Н-н-н-н-нич-ч-ч-чего, – едва слышно прошелестела я.

– Так, все понятно, – строго сказала она. – Будешь сидеть в классе и успокаиваться. Пока не успокоишься, не будешь сдавать.

Напрасно я тянула руку, чтобы меня уже вызвали тащить билет. У меня была одна мечта: побыстрей отстреляться. Но добрая учительница, видимо, из самых лучших побуждений, решила дать мне возможность прийти в себя и успокоиться. Думала, так будет лучше…

В общем, тянуть билет меня пригласили часа через полтора. Я ответила на «отлично». Но чего мне это стоило! После испытания я шла домой на заплетающихся ногах, держась за заборы, деревья – за все, за что можно было схватиться. Сил не было никаких, голова кружилась и дико болела, в глазах стояли слезы и туман. Я «пересидела» в своем кошмарном ожидании. Я истратила весь внутренний жизненный ресурс, который, возможно, отпущен мне был на пару недель, а то и больше.