Читать книгу "Маленькая хня. Рассказы и повести - Лора Белоиван"

Действительно, владивостокский аэропорт расположен в Артеме, и этот наивный обман — на самом деле маленькая контршпионская хитрость, точь-в-точь такая же, как и та легенда, по которой Артем считается шахтерским городом, хотя там нет ни одной шахты, а имеется всего-навсего дом культуры ОАО «Приморскуголь», да и он для отвода глаз, потому что единственным признаком культуры в ежегодных собраниях акционеров ОАО «Приморскуголь» служит галстук генерального директора. В общем, к этим многочисленным вракам все местные давно привыкли и никто уже даже не смеется,

И хотя добраться до Владивостока можно разными способами, выбраться из него — практически только двумя: либо умереть, либо уехать отсюда навсегда, что, в сущности, одно и то же.

А внутри города ходят автобусы и работает радиостанция Fine.

* * *

Ленин, хоть и успокоился, увидав под лучами Маузоллия толпы трудового и прочего люда, решения своего об отъезде не отменил. «Извозчик! Эй, извозчик!» — крикнул он, прыгнув наперерез кавалькаде квадрациклов.

Президентский кортеж, отбросив тело какого-то придурка бампером головной машины, проследовал в Боровицкие ворота, даже не сбавив скорости. Мало кто видел это случайное ДТП, а те, кто видел, тут же отвлеклись на другие картинки. Полежав секунды четыре под Великой Кремлевской Стеной, Ленин встал сначала на четвереньки, затем — по стеночке — вертикально на ноги и довольно резво засеменил прочь от опасного места, постепенно распрямляя свое не знающее боли и смерти тулово. Исчезновение потерпевшего произошло столь стремительно, что журналистам иностранных информагентств не досталось ни крошки от сенсации, которая то ли была, то ли просто ее очень сильно хотелось.

«— Господин президент, вам срочная депеша, — сказал видный клерк из администрации главы государства, высматривая в ковровом покрытии Кабинета несуществующие соринки.

— Йобаныврот, — не вслух сказал президент, ознакомившись с текстом, после чего добавил голос: — кто еще об этом знает?

— Только дежурные таксидермисты.

— Вы меня поняли, да? — президент поднял на клерка ясный, почти бессмысленный взгляд. Клерк ударил себя в грудь подбородком и прошептал утонувшими в ковровом покрытии каблуками: «служу Отечеству».

Здесь автор обещает, что впредь не вернется к Большой Политике ни единой буквой, принеся в жертву своему хорошему вкусу сведения о судьбе вахтенных чучельников. Тем более, что ничего плохого с ними не случилось. Хорошего, правда, тоже».

Это из другого тома, но какая разница, если во всех томах — правда. Тем более, что Э. Э. Радзиньски — мое персональное изобретение («креатиффчик», как любят выражаться продвинутые автобусные водители), я его породила от транспортной тоски, но я его не убью, ведь я не революция, чтоб поедать своих детей, как ни отравляли они мое бытие. А некоторые пытались обвинить меня в расизме. Но мне наплевать, потому что как раз в расизме меня обвинять очень глупо. Достаточно сказать, что один из водителей, работавший на 60-м маршруте, являлся по совместительству азербайджанцем. Именно эта гнида, получив с меня пятерку мелочью, никогда не ждала, когда обе мои ноги стряхнут прах его автобуса. Он запомнил меня в лицо и каждый раз трогался с места, едва одна моя нога касалась асфальта. Я имела тысячу возможностей довести до абсурда замысел природы, разодравшись по намеченной ею продольной линии. Только профессиональная ловкость и изворотливость спасали меня от раздвоения личности, так что азер каждый раз уезжал расстроенный.

«Нас не догоняаааат,

нас не догоняаааааааааааат...»

Чуть не забыла: как-то у этой падлы поломалось радио, зато появилась кассета с Асмоловым, а потом он купил «Гостью из будущего». Кажется, о нем уже кто-то написал рассказ, который кончился абсолютно ничем. На самом деле, спустя положенный срок, эта скотина утонула в говне.

«Радио Fine принимает музыкальные заявки от своих слушателей».

Владивосток — по-своему прекрасный и по-своему же ужасный город. Самое прекрасное здесь — это восходы над морем, а самое мерзкое — водители маршрутных автобусов. Если вы приедете во Владивосток, вы обязательно с ними встретитесь, потому что они буквально повсюду.

Раньше я, как и вы, заблуждалась, полагая, что водителями автобусов становятся от безысходности. Это не так. Ими рождаются. Я видела новорожденных автобусных водителей — мерзкое зрелище. Взрослых особей тоже легко узнать; как правило, матерые водители одеты в китайские треники из мягкого стеклопластика (обычно синего цвета, но бывают и черные, и серые) и вязанные из анаши кофты. В сезон холодов позади водителей, на спинке сиденья, висит китайская же куртка под дерматин.

Вообще о них уже так много сказано, что мне кажется, это описание я где-то свистнула. И я остановилась бы на сугубо личных впечатлениях, но скажите, как можно не упомянуть обязательную атрибутику автобусного водителя — сигареты «Петр I» (крепкие) и любовь к радио? Как утверждают зоологи, радио призвано заменить водителям эстетические потребности организма. А вы заплатили свои деньги за проезд, стало быть, заткнитесь и слушайте водительские песни.

Во Владивостоке их крутит радио Fine.

«Привет всем, кто настроился на волну радио Fine!»

Не знаю, как поступаете в подобных невыносимых ситуациях вы, а я вспоминаю тезку Кербера, Эдуарда Радзиньски — отвлекает. Особенно, когда в женской прогимназии имени цесаревишны Татианы второй день стоит настоящий тарарам, потому что там готовятся к Рождеству, и обязанности распределили хоть и поровну, но несправедливо. Например, Фанни досталось печь пирожные к чаю, а она не умела.

Девочка совсем было хотела не пойти на праздник и непременно бы осталась дома, кабы не одно «но»: не встретиться с Володей Ульяновым, учеником соседней мужской гимназии, было ей совершенно не под силу. А бал планировался совместным, мальчики и девочки двух учебных заведений будут танцевать весь вечер и целоваться за тяжелыми гобеленовыми портьерами, за которыми обычно так трудно отыскать вакантное место, но трудно — не значит невозможно. Фанни любила целоваться.

История, как всегда, закрывает рот на самом интересном. Например, мы так и не узнаем, любил ли целоваться Ульянов, а если любил, то умел ли это делать, не напускивая слюнявых ручейков в рот влюбленной в него гимназистки. Поскольку нам не известна данная тонкость, оставим ее в покое и пойдем дальше, согласившись с тем обстоятельством, что, каr бы дурно ни целовался будущий Ленин, Фанни это нравилось. Настолько, что она выкупила у старшей сестрицы-рукодельницы обещание испечь четыре дюжины эклеров, добровольно расставшись в обмен на это с великолепным, совершенно новым альбомом... роскошным альбомом с золотым обрезом и такими соблазнительными розовыми страничками, что сравниться они могли в своей притягательности лишь со знакомыми нам гобеленовыми портьерами.

Володя же Ульянов не терял ничего. А, ничем не жертвуя, мужчина не способен оценить презента фортуны в виде женщины, потенциально готовой на гобелен. Аксиома! Фаньке предстояло проверить ее на своем опыте и с печалью убедиться в том, что аксиомы не требуют доказательств. Впрочем, Ульянов впоследствии наломает так много дров, что одно-единственное полено в образе Фаньки можно легко исключить из прейскуранта недобрых поступков драматурга. Однако злопамятный автор этой повести не забудет ничего. Главным образом потому, что глупая очкастая австровенгерка чем-то — не ищите и не высматривайте, чем — близка его сердцу».