Читать книгу "Смертельные тайны - Кэти Райх"

Мрачно-серые стены в последний раз красили примерно тогда же, когда священники прятали свои книги. Из стула торчала желтовато-серая набивка, и я подумала о том, сколько взволнованных, усталых или напуганных задниц ерзали на этом сиденье.

Об единственное окно с жужжанием билась муха. Я посочувствовала насекомому, разделяя его желание сбежать. Сквозь грязные жалюзи на окне виднелась одна из крепостных стен замка.

По крайней мере, хоть что-то позитивное: нападение средневековых рыцарей мне не грозило.

Вздохнув, я в миллионный раз поерзала на стуле, взяла листок бумаги и начала постукивать им по столу. Мы уже двадцать минут ждали представителя окружного прокурора. Было жарко, я устала и не была в восторге от того, что меня отрывают от работы с ФСАГ. И особо этого не скрывала.

– Подождем еще немного. – Галиано посмотрел на часы.

– Может, вкратце описать процедуру? – предложила я. – Сеньору Хикаю может понадобиться время, чтобы собрать необходимое оборудование.

Хикай молча почесал бровь. Эрнандес, рослый, с волнистыми черными волосами до плеч, поднял покрытую жесткой черной щетиной руку и тут же бессильно уронил ее на стол.

– Уточню еще раз, – раздраженно бросил Галиано и вышел.

Что? Обо мне? И у кого? У опаздывающего окружного прокурора? У кого-то из начальства?

Почти сразу же из коридора послышалось, как детектив спорит с кем-то. Он очень быстро говорил по-испански, и я не расслышала многих слов, но в них явно чувствовалась враждебность. И по крайней мере дважды я слышала мое имя.

Через несколько мгновений голоса смолкли, и Галиано вернулся вместе с высоким худым мужчиной в розовых очках. Последний слегка сутулился, над ремнем нависал мягкий животик.

– Доктор Бреннан, – сказал Галиано, – разрешите представить сеньора Антонио Диаса. Сеньор Диас возглавляет Следственный отдел Окружной прокуратуры по уголовным преступлениям.

Я встала и протянула руку. Проигнорировав ее, Диас подошел к окну и повернулся ко мне. Глаза его скрывались за цветными стеклами, но во всем его облике чувствовалась неприязнь.

– Я занимаю должность прокурора уже почти двадцать лет, доктор Бреннан. И за все это время мне ни разу не требовалась посторонняя помощь в расследовании обстоятельств чьей-то смерти.

Несмотря на заметный акцент, английский Диаса был безупречен.

Я ошеломленно опустила руку.

– Возможно, вы считаете наших судмедэкспертов недоучившимися ремесленниками из страны третьего мира или шестеренками в устаревшей и неэффективной судебно-бюрократической системе, но позвольте заверить – это профессионалы, которые в своей работе придерживаются высочайших стандартов.

Я посмотрела на Галиано, чувствуя: щеки пылают от унижения. Или от гнева.

– Как я уже объяснял, сеньор Диас, доктор Бреннан здесь по нашей просьбе. – Голос Галиано звучал подобно стали.

– Что, собственно, привело вас в Гватемалу? – спросил прокурор.

Меня охватила злость.

– Подумываю открыть курорт с минеральными водами.

– Доктор Бреннан здесь по другому делу, – вмешался детектив. – Она судебный антропо…

– Я знаю, кто она, – оборвал его Диас.

– Доктор Бреннан имеет опыт в обследовании отстойников и предложила свою помощь.

Предложила? С чего он это взял?

– Было бы глупо не воспользоваться ее опытом.

Диас с яростью посмотрел на Галиано. Лицо его оставалось каменным. Эрнандес и Хикай молчали.

– Посмотрим. – Прокурор бросил на меня тяжелый взгляд и, топая, вышел из комнаты.

Тишину нарушала лишь муха. Первым заговорил Галиано:

– Прошу прощения, доктор Бреннан.

Злость порой и меня подталкивает к действию.

– Может, начнем? – спросила я.

– С Диасом разберусь сам. – Галиано пододвинул стул.

– Еще одно.

– Что?

– Зовите меня Темпе.

В течение следующего часа я расписывала все прелести канализационных отстойников. Галиано и его напарник внимательно слушали, то и дело прерывая меня замечаниями или просьбами объяснить подробнее. Хикай сидел молча, потупив взгляд, с ничего не выражающим лицом.

– Канализационные отстойники могут быть сделаны из камня, кирпича, бетона или стекловолокна. Может быть разным дизайн и форма – круг, квадрат или прямоугольник. Они могут состоять из одного, двух или трех отсеков, разделенных частичными перегородками или сплошными стенками.

– Как они работают? – спросил Галиано.

– Собственно, отстойник – это водонепроницаемая камера, играющая роль инкубатора для анаэробных бактерий, грибков и актиномицетов[16], которые разлагают падающие на дно органические отходы.

– Совсем как на кухне у Бартоломе, – заметил Эрнандес.

– И чего нам ожидать? – Галиано проигнорировал слова напарника.

– В процессе разложения выделяется тепло, на поверхность выходят газы, которые смешиваются с частичками жира, мыла, масел, волос и прочего мусора, образуя грязную пену. Это первое, что мы увидим, открыв отстойник.

– Ну внесите хоть немного солнца в нашу жизнь, – сказал Эрнандес.

– Со временем, если пену не трогать, образуется плавающая полутвердая корка.

– Пудинг из дерьма. – Эрнандес скрывал отвращение под маской пошлого юмора.

– Отстойники следует очищать каждые два-три года, но если его владельцы настолько ленивы, как вы говорите, они вряд ли это делали, и, скорее всего, нам встретится именно такой слой грязи.

– Ладно, допустим, получился суп для микробов. Куда все это потом девается? – спросил Галиано.

– Как только отстойник наполняется до определенного уровня, продукты распада вытекают из него через трубы, обычно расположенные параллельными рядами, – дренажное поле.

– Какого рода трубы?

– Глиняные или из перфорированного пластика.

– Система доисторическая, так что речь явно о глине. Что там происходит?

– Дренажное поле покоится на гравийной подложке, обычно покрытой почвой и растительностью. Когда происходит аэробный распад, оно в основном играет роль биологического фильтра.

– Грубая или тонкая очистка. Прямо как кофе.

Эрнандес начинал действовать мне на нервы.

– На последнем этапе жидкие отходы стекают из труб и впитываются в гравийную подложку. Бактерии, вирусы и другие загрязняющие агенты поглощаются почвой или усваиваются корневой системой растений.

– Значит, и впрямь над отстойником трава зеленее[17], – сказал Галиано.