Читать книгу "Искусство любовной войны - Марта Кетро"

Алкоголь действует иначе: он ничего не похищает, а встраивается в систему, как вирус. Однажды понимаешь, что отделить его от личности — всё равно что вытащить скелет. Разговаривая, уже не можешь понять, кто сейчас с тобой, кто тебя любит и кто врёт, человек или прошитая в нём зависимость. Я в этом смысле какая-то нерусская — не извиняю. У меня, разумеется, детская травма: в юности я любила пьющего мужчину и несколько раз была неприятно удивлена. Ну, знаете, когда вечером тебе говорят по телефону: отдай мне свою жизнь, любимая, давай умрём или будем вечно молодыми, неважно, приезжай навсегда. Ты плачешь всю ночь, а в шесть утра, поглядев заплывшими глазами на спящую родню, тихо закрываешь дверь. И вот ты у его порога, с двумя чемоданами и разбитой жизнью — но ведь позвал. Через пятнадцать минут он откроет, посмотрит тупо, а потом внезапно просветлеет лицом. Ради этого света ты и летела, теряя тапки и семью. И он говорит: «Любимая! какое счастье! сходи, пожалуйста, за пивом, помираю».

После этого хорошие девочки оставляют чемоданы в прихожей, щучкой ныряют за пивом, приносят, меняют на чемоданы и уезжают домой, размышляя по дороге, как бы прокрасться к себе понезаметней. Несколько сеансов таких размышлений сильно развивают мозг и вырабатывают иммунитет к пьяным принцам.

Поэтому, конечно, печень героя — его визитная карточка, пусть предъявит её, румяную и здоровую, а там уж как-нибудь. Собственно, и к остальным органам у меня нет никаких снобских претензий, работает — и хорошо, и прекрасно.

Годовые кольца

Возраст, конечно же, важнейшая характеристика, и тут действительно возможны варианты, это вам не бесспорные ценности, вроде волосатости.

Например, герой может быть совсем юным — раз уж он всё равно не для секса, почему бы не Гарри Поттер или пятнадцатилетний капитан. Вся эта прелестная пылкость, чистота, внушаемость и бездна энергии, юный паж, — из огня на руках не вынесет (не поднимет), но совершит множество подвигов просто так, совсем бесплатно, за одну идею и тёплый взгляд. К сожалению, зная женщин, могу предположить, что в конце концов сама начну выносить его из огня и усыновлять. Наивная доверчивость только поначалу вызывает раздражение, но постепенно обезоруживает. Давным-давно я прочитала прелестную фразу о щенках (в прямом смысле, о собачьих детях): ты заводишь щенка, и он начинает гадить на пол, портить мебель, жрать обувь, пачкать, ломать и крушить всё вокруг; ты тратишь кучу времени и сил, чтобы его обучить, и это почти получается, а потом он вдруг стареет и умирает — и оставляет тебя безутешным. И воспитание юного героя видится мне столь же бессмысленным предприятием. Притом умереть могу и я, ещё до достижения результата, и это гораздо, гораздо хуже. Или он повзрослеет и поймёт, что от женщин можно получать другие награды, кроме лент на запястье.

На другом полюсе находится герой-старец. Сильно постаревший Джеймс Бонд, таинственный Гендальф или невесомый мастер восточных единоборств, научившийся двигаться поперёк потока времени. К нему можно свободно удочериться, его опыта и влияния хватит, чтобы вытащить меня из любой переделки, а что до остального — с ним же не спать. Но, раз уж у меня день цитат-не помню-откуда, приведу ещё одну, тоже приблизительно: импозантные пожилые джентльмены плохи тем, что однажды с ними обязательно произойдут необратимые изменения; вчера с вами был галантный седовласый господин, а утром он спускается к завтраку в попугайской гавайке и шлёпках и с этого момента впадает в беззаботную пенсионерскую расслабленность. Он больше не герой, он дедуля на покое. Конечно, я не очень верю, что Гендальф может внезапно превратиться в маразматика — но я и в Гендальфа не очень-то верю.

И что там ниже — сорок — пятьдесят лет, время социального расцвета? Да, но не будем забывать о кризисе среднего возраста. Тестостерон падает, с ним вместе падает всё остальное, «сначала впервые не получается второй раз, потом второй раз не получается в первый» — ну вы знаете. И всё, герой, вместо того чтобы спасать мою жизнь, начинает выжимать досуха свою, красить волосы, колоть ботокс, бегать по девочкам и всё такое. Нет, нет и нет.

Солнечные двадцать — двадцать пять? Оооо. Вот где брызжет тестостерон, прямо-таки устоять невозможно. И это плохо. Я как-то совершенно не готова, чтобы мальчуган, не прояснивший отношений со своей матерью, закрывал гештальт в моей постели. Я подвига хотела, а не вот это. Джулия Ламберт печальна даже в исполнении великолепной Аннет Бенинг, что уж говорить об обыкновенных человеческих женщинах в этой роли.

И что же остаётся? Прекрасный тридцатник. Минуточку, он так прекрасен, что я должна начать с абзаца.

Возраст, когда мужчина уверен, что знает о мире всё. Сердце его разбито минимум дважды, жизнь поломана в одном месте, а во втором слегка треснула. «Мы встретились в странный период моей жизни», — это я как раз помню откуда, из «Бойцовского клуба». Его опыт широк, как море, и такой же плоский, — он же ещё не встречал меня. Его самоуверенность весьма убедительна и невероятно трогательна, поэтому с ним очень легко управляться. Если у вас один раз был тридцатилетний мужчина, второй-третий-пятый покажется прозрачным, и вы вполне сможете овладеть ситуацией так, чтобы сделать из него друга и героя, а не очередную головную боль. Главное, не перепутайте — овладевать ситуацией, а не им.

Поэтому пусть ему будет тридцать.

Вокабуляр, словарь по-нашему

Есть мнение, и не только моё, что герой должен быть неразговорчив. За звуками своего голоса он может упустить шорох врага в кустах, движение змеи в траве и момент, когда я, соскучившись, уйду к новому герою. Но это вовсе не значит, что словарный запас его беден. Он, например, обязан знать слово «рефлексия», даже если не сможет его правильно написать. А вот слово «нарратив» ему без надобности, и пусть язык с мылом помоет, чай не филолог какой, а приличный гетеросексуальный мужчина.

Необходимо определиться с ненормативной лексикой. По-моему, последний человек, который ею не пользуется, это я. Все остальные давно включили её в активный словарь, и только самые стойкие не ругаются при детях, родителях и женщинах. Как-то я едва не обезглавила российские сухопутные войска, когда случайно оказалась на учениях в Дарьяльском ущелье: при женщинах старшие офицеры, видите ли, не матерятся, и потому в критические моменты они жестко душили естественные реплики и ограничивались цензурными. Представьте, установки «Град» палят, танки носятся с космической скоростью, вертолёты шныряют на минимальной высоте, дымы, грохот, — а мужчины так деликатно: «Ух… молодцы… красиво». Потому что с ними дама, а как же. Я уже начала бояться, что задохнутся от напряжения.

Но, понятно, это был заповедник, а в принципе мне бы хватило, чтобы герой не сквернословил в быту, а в минуты стресса, так и быть, я ушки заткну.

Чего не говорить, мы определились, а с тем, что всё-таки говорить, совсем просто. Герой должен уметь произносить одну сакраментальную фразу. Остальное как хочет, а эту — обязательно. Для разъяснения моей позиции придется сделать экскурс в прошлое.