Читать книгу "Вожаки - Габриэль Гарсиа Маркес"

— Твой отец тебя прибьет, — сказал он.

«Ах, — подумал я. — Мой сосед».

— Нет, — ответил я. — Еще поглядим. Подталкивай.

Мы покинули площадь. Огромная колонна занимала всю ширину проспекта. Впереди, через два квартала, из-за голов без пилоток виднелась зелено-желтая балюстрада и большие рожковые деревья Набережной. Между ними, как белые точки, песчаники.

Первым, кто что-то услышал, был Хавьер, который шагал рядом со мной. В его узких глазах внезапно появился испуг.

— Что случилось? — спросил я.

Он мотнул головой.

— Что случилось? — закричал я. — Что ты там услышал?

В этот момент я увидел парня, одетого в форму, который решительно направлялся к нам по площади Мерино. Крики вновь пришедшего смешались у меня в ушах с криком, поднявшимся в тесных колоннах ребятишек, он был похож на крик замешательства. Мы, идущие в последней шеренге, оплошали. На долю секунды мы потеряли бдительность, ослабили руки — кое-кто высвободился. Мы оказались отброшенными назад, разрозненными. На нас двигались сотни тел, бегом, с истерическими криками.

— Что происходит? — закричал я Леону.

Он на бегу указал куда-то пальцем.

— Это Лу, — произнес кто-то мне на ухо. — Что-то там случилось. Говорят, измена.

Я бросился бежать.

В тупике улицы, который был в нескольких метрах от задней двери школы, я внезапно остановился. В этот момент невозможно было что-либо разглядеть: потоки учеников в форме стекались со всех сторон и заполняли улицу своими непокрытыми головами и криками. Неожиданно в пятнадцати шагах я различил Лу, забравшегося на что-то. Его тощее тело едва выступало из тени стены, к которой он прижимался. Он был загнан в угол и наносил удары своей дубиной во все стороны. И вот я услышал его крик, перекрывающий крики, с которыми нападавшие бросали ему оскорбления и уворачивались от его ударов.

— Кто подойдет? — кричал он. — Кто подойдет?

В четырех метрах от него два койота, окруженные, как и он, защищались палками, тщетно пытаясь прорвать осаду и пробиться к Лу. Среди тех, кто преследовал Лу, я увидел лица учеников Средней школы. Некоторые раздобыли камни и швыряли их, стоя, однако, на расстоянии. Вдалеке я увидел еще двух членов банды, которые в ужасе бежали: за ними гналась группа ребят с палками.

— Успокойтесь! Успокойтесь! Идем к реке.

Рядом со мной прозвучал тоскливый голос. Это был Райгада. Он почти плакал.

— Не будь идиотом, — сказал Хавьер. Он расхохотался. — Замолчи, разве ты не видишь?

Дверь была открыта, и в нее десятками решительно входили ученики. В тупик продолжали подходить все новые ребята; кое-кто из них присоединился к тем, кто окружал Лу и его койотов. Некоторым из койотов удалось объединиться. Рубашка на Лу расстегнулась — виднелась его тощая грудь, безволосая, потная и блестящая; по носу и губам бежала струйка крови. Он то и дело сплевывал и с ненавистью смотрел на ближайших противников. Только он один держал дубинку занесенной, готовый ударить. Остальные, обессилев, уже опустили их.

— Кто подойдет? Хочу увидеть лицо этого храбреца.

По мере того как учащиеся входили в школу, они надевали пилотки и прицепляли знаки различия. Постепенно группа, которая осаждала Лу, ругаясь, начала расходиться. Райгада толкнул меня локтем.

— Он говорил, что со своей бандой может разгромить всю школу, — уныло произнес он. — Почему мы оставили эту скотину одного?

Райгада отошел. Около двери, словно сомневаясь, он подал нам знак. Затем вошел. Мы с Хавьером приблизились к Лу. Он дрожал от ярости.

— Почему вы не пришли? — сказал он в бешенстве, повышая голос. — Почему вы не пришли к нам на помощь? Нас было восемь, потому что остальные…

Лу был необычайно зорок и гибок, как кошка. Он резко откинулся назад, чтобы мой кулак лишь едва задел его ухо, и, найдя точку опоры, со всей силой взмахнул своей дубинкой. Я получил удар в грудь и зашатался. Хавьер встал между нами.

— Не здесь, — сказал он. — Пойдем на Набережную.

— Пойдем, — сказал Лу. — Я проучу тебя еще раз.

— Посмотрим, — сказал я. — Пойдем.

Мы прошли полквартала медленно, потому что у меня подкашивались ноги. На углу нас остановил Леон.

— Не ссорьтесь, — сказал он. — Не стоит. Пойдемте в школу. Нам надо держаться вместе.

Лу смотрел на меня, полуприкрыв глаза. Казалось, он был смущен.

— Почему ты побил козявок? — спросил я. — Знаешь, что теперь будет с тобой и со мной?

Он не ответил ни словом, ни жестом, совсем успокоился и опустил голову.

— Отвечай, Лу, — настаивал я. — Знаешь?

— Ладно, — сказал Леон. — Постараемся вам помочь. Пожмите друг другу руки.

Лу поднял голову и посмотрел на меня огорченно. Я почувствовал его ладонь в своей, ощутил, какая она мягкая и нежная, и подумал, что мы впервые так приветствуем друг друга. Мы развернулись и пошли строем к школе. Я почувствовал на плече чью-то руку. Это был Хавьер.

ПОЕДИНОК

Как обычно по субботам мы сидели в Рио-баре,[23]пили пиво, когда в дверях появился Леонидас; по его лицу мы сразу же поняли: что-то случилось.

— Что стряслось? — спросил Леон.

Леонидас придвинул еще один стул к нашему столику.

— Умираю, пить хочу.

Я наполнил стакан до краев, так что пена выплеснулась на стол. Леонидас стал неторопливо сдувать пену, глядя, как лопаются пузырьки. Потом одним глотком осушил стакан до последней капли.

— Сегодня ночью Хусто будет драться, — сказал он странным голосом.

Какое-то время мы все молчали. Леон отхлебнул пива, Брисеньо закурил сигарету.

— Он просил вас предупредить, — закончил Леонидас. — Хочет, чтобы вы пришли.

Наконец Брисеньо спросил:

— Как это было?

— Они встретились сегодня в Катакаосе.[24]— Леонидас отер лоб и махнул рукой: с его пальцев на пол слетели капли пота. — Дальше можно не рассказывать…

— Ладно, — сказал Леон. — Они должны были подраться, лучше уж так, по всем правилам. Не надо этого бояться. Хусто знает, что делает.

— Да, — повторил Леонидас с отсутствующим видом. — Наверное, так лучше.

Бутылки опустели. Дул сильный ветер, и нам было не слышно военного оркестра, который играл на Площади. По мосту вереницей шли люди, возвращавшиеся с загородной прогулки; парочки, прятавшиеся в тени набережной, тоже начали покидать свои укрытия. Многие проходили мимо Рио-бара, некоторые заходили внутрь. Скоро вся терраса заполнилась мужчинами и женщинами — все громко разговаривали и смеялись.